— Это началось после последнего… Ну, не смотрите на меня так! Не хотела я о болезни Наташи вам говорить.
— Почему?
А если, узнав, будете к дочке по-другому относиться? Она совершенно не выносит жалости. Кстати, вспомнила. Готовьтесь к выволочке. Помните, в вашей книге герой о «Мастере и Маргарите» рассуждает?
— Мне ли не помнить. Наташе показалось, что я ругаю Булгакова?
— Наоборот, по ее мнению, вы …
Женщина не договорила. Они подошли к знакомому дому, где у калитки, ведущей на половину, где жили Елена и Наташа, их встретил Тихон.
— Ура! Пришли.
— Ты нас встречаешь, друг Тихон? — спросил мальчика Покровский.
— Очень шарлотку хочется. Все готово, а вас нет.
Он подошел к мужчине и женщине, и, не спрашиваясь, взяв обоих за руки, повел их в дом. Елена и Арсений переглянулись.
— Идемте скорей. Меня, между прочим, там комет-гель ждет.
— Что тебя ждет? — переспросила Елена.
— Комет-гель. Специально для меня тетя Галя сделала.
— Я, кажется, догадалась, — улыбнулся Покровский, — друг Тихон имеет в виду гоголь-моголь.
— А я как сказал?
— Нам заявили, — сказала Ирина, показывая в сторону Наташи, что вы вернетесь вдвоем и…
— И будет великое перемирие. Нет, будет мир. — Наташа подошла сначала к Елене, обняла ее, потом протянула руку Покровскому. Тот очень осторожно пожал ее.
— Не бойтесь, жмите сильнее.
— Какой мир? — Елена была явно растеряна. — Я думала мы тихо, спокойно…
— Так, не командуй, — вступила в разговор Галина, — это наше общее решение. Собрались мы в складчину, повод и впрямь замечательный.
— Какой повод?
— А разве это не повод — два человека нашли в себе силы понять друг друга?
— Галина, прости, но ты как-то стала слишком уж высокопарно выражаться. Знакомство с некоторыми писателями идет тебе не на пользу.
— Говори, говори, а то ты была бы не ты.
— Но ведь вы пришли вдвоем, Лена?
— Да, Наташа, но…
— Все, хватит, — поднялся Михаил, — суеты-то сколько. Тихон, мы мужчины?
— Да.
— Тогда командуй.
— «Все к столу!» — отдал приказ мальчуган.
Случайно или нет, но Елена и Арсений оказались за столом рядом. Пару раз он совершенно случайно касался ее, и всякий раз молодая женщина вздрагивала.
— Похоже, вы были правы, — смущенно улыбнулась она, — однополярные. Плюс на плюс.
— А вам идет смущение, — невпопад брякнул Покровский. И неожиданно засмущался сам.
— Нет…
— Настроения? — подсказал Михаил.
— Настроение не причем. Мне нужно войти в определенную волну. Сегодня этого не получится.
И Галина рассказала о последних новостях в редакции. К ее удивлению, Покровский отнесся к этому не просто спокойно, а, как показалось, даже легкомысленно.
— А что, собственно произошло? По закону о печати, Абакумов ваш имеет право написать в ту же газету опровержение.
— Так все написано правильно. Нечем ему крыть.
— Вот и я об этом. В суд обращаться — себе дороже. А только там он может узнать фамилию написавшего. Не думаю, что ребята из областной газеты сдадут Орлова.
— Арсений, а откуда…
— Галина Аркадьевна, помилуйте, я столько лет в журналистике. То же еще? Князев?
— Уже смешно.
— Ремизов?
— Еще смешнее.
— Женщин ваших исключаем.
— Пожалуй, да. Хорошо, давайте начистоту до конца. Владимир Олегович признался мне вчера, что это он — автор статьи в «Рубеже». Выдавать на летучке себя Орлов не стал, но тогда же и ваша фамилия прозвучала, и вот, как настоящий российский интеллигент…
— Галина Аркадьевна, он боится за меня?
— Владимир Олегович не хочет, чтобы из-за него пострадали вы.