За окном шел снег и Юрий Гагарин.
Леонид Ильич лениво опустился в кресло и, крякнув, спросил стоящего у окна Черненко:
— Константин Устинович, а что, товарища Штирлица еще не убили?
— Однако, не знает моя? Надо у Пельше спросить! — ответил Черненко.
— У дорогого товарища Пельше?
— Да. А у кого же еще? На то он и Пельше, чтобы все знать.
— Пельше, Пельше… — генсек на минуту задумался и вызвал своего помощника.
Вошел аккуратный человек пожилых лет, очень похожий на Леонида Ильича, но с физиономией Бормана.
— Вот что, Мартин Рейхстагович, — сказал четырежды герой Советского Союза, — узнайте-ка, где находится товарищ Пельше и пригласите его к нам.
Борман покорно кивнул и вышел, не забыв при этом рассыпать канцелярские кнопки на стул, на котором обычно сидит Константин Устинович.
— Однако, не понимает моя, зачем нам Штииц? — садясь на стул, удивился Черненко, и громко ойкнул от боли, поразившей его зад посредством кнопок Бормана. — Однако, Брежнев Леонидыч, этот фашист со своими кнопочными штучками мне порядочком надоел! Весь задник мой истыкан, как паровоз…
— До свадьбы заживет! Тем более все это мелочи по сравнению с тем, что я хочу вам сказать… Дело в том, что для товарища штандартефюрера Исаева есть новое задание, — тихо произнес Генеральный секретарь, мельком представив себя в облике пятнадцати Героя Социалистического труда и тринадцати Героя Советского Союза.
— И я того же мнения, дорогой мой товарищ Леонид Ильич.
А за окном шел снег и Юрий Гагарин.