— Ну, в общем так, — сказал Константин Устинович. — Или вы мне этого Штирлица в Москву доставите, или одно из двух.
— Из каких двух? — глупо спросил Борман.
— Мартин Рейхстагович, однако, вы не дерзите! Не любит партия тех, кто дерзит ей. Здесь Кремль, а не публичный дом для голубых чукчей! Я вас быстро отучу водку пьянствовать! А может, дорогой мой товарищ, вы пьяны? То-то я смотрю на вас — нос красный, как огурец! — зверствовал Константин Устинович, сидя за рабочим столом, нервными движениями включая и выключая настольную лампу.
— Даю вам слово коммуниста, что не пройдет и трех дней, как товарищ Штирлиц будет в Москве, и не просто в Москве, а в Кремле, и не просто в Кремле, а в этом кабинете!
— Ты у меня смотри, задница, — серьезно сказал генсек. — Я где нормальный, а где и беспощаден! У нас, коммунистов, c фашистами разговор короткий! Не сдержите слово — положите партбилет на стол! — Константин Устинович очень подозрительно посмотрел на бывшего рейхсляйтера Германии. — Тем более, прошлое ваше, однако, у меня начало вызывать серьезные беспокойства…
— Я…
— Молчать! Или я сейчас начну зверствовать! Товарищ Ваучер Неприватизированный мне мн-о-о-го рассказывал о ваших похождениях в нацистской Германии и о вашей подлой связи с известной операцией «Шнапс» и, поверьте, факты, однако, которые он мне предоставил, достойны моего, однако, внимания. А это, Мартин Рейхстагович, вам боком чревато. Так что вечером, на рассвете третьего дня с утра в четверг после вторника к обеду, чтоб Штирлиц был здесь! Вы все поняли?
— Да, товарищ Генеральный секретарь, — сказал Борман и тихо удалился из кабинета.
Через час Мартин Рейхстагович своим корявым почерком писал послание Центра Штирлицу:
«Алекс — Юстасу.
По нашим непроверенным данным в Москве объявился вражеский шпион троцкистско-зиновьевского блока. Нам известно, что этот шпион имеет паспорт с пропиской в Тындым-Амуре. Вам необходимо:
1. Временно приостановить деятельность по вербовке мексиканско-бразильских агентов.
2. Явиться в Москву для получения подробных инструкций.
Алекс».
Плюнув на законы конспирации, Борман той же ночью передал послание по факсу в места, где водятся дикие обезьяны и живут аллигаторы.
В ночь, когда просто Мария просто спала с Хуаном Антонио, а Марианна в очередной раз наказанная, униженно просила прощения у Луиса Альберто, под пальмой, где спал штандартенфюрер CC фон Штирлиц, зазвонил телефон. Максим Максимович неохотно снял трубку и грубо спросил:
— Чего надо?!
— Примите факс! — ответил Борман вежливым женским голосом.
Штирлиц нажал кнопку «START» и через минуту получил послание Центра. Прочитав его, он понял, что ничего серьезного не случилось и перевернувшись на другой бок, уснул крепким сном профессионального разведчика.
На тихий городок Санта-Барбара обрушился шторм. И через неделю местное правительство получило официальный документ из Ливии об объявлении войны.