Наточил Кризас косу, пальцем по лезвию провёл и хвалит:
- Не коса, а бритва. Как по маслу идёт, сама косить может!
Закинул Аршин косу на плечо и потопал к лугу. Бросил её в траву, а сам на дереве засел.
Не дождавшись клевера, явился Кризас на луг. С дубинкой в руках.
- Почему не косишь? -задрав голову, спрашивает Аршина
- Да ведь ты сказал, что она сама косить может.
- Я не то имел в виду, оговорился. А чего тебя, дурья башка, на дерево понесло? Что ты там забыл?
- Ну да, - отвечает сын, качаясь На суку,- когда ногу отхватит, так уже не на дерево, а прямо к доктору поскачешь!
Кризас накосил травы, привёл мерина во двор, запряг в оглобли.
Тут и сын ему помог: телегу ломать. Сел на край - подвода скособочилась заскрипела, затрещала, однако выдюжила. Правда, оси выгнулись вензелями. Старый Вершок дёрнул вожжи, подхлестнул лошадку, Аршин по крупу ладонью шлёпнул-и поехали.
С места в галоп на третьей черепашьей скорости. По просёлкам тащились, по большаку рысцой трусили, по шоссе карьером гнали. Наконец захотелось им есть. Животы от голода подвело.
- Может, съедим по яблочку? - вслух размышлял отец , общипывая с каравая корку. :
- Может, потерпим ещё?- рассуждал сын, выковыривая мякиш.- А то сами всё стъедим - ничего на продажу не останется.
Терпел-терпел старик, всё туже и туже поясок затягивал, пока не стал на муравья похож. А когда совсем невмоготу стало, пустил в ход свою неистощимую мудрость. Как утопающий за кирпич, за неё схватился:
- Ежели не хочешь так давать, то продай мне один сыр, - вынул из кармана пятак и протянул сыну.
- За деньги - пожалуйста!
Аршин продал отцу самый большой сыр, а монетку в кошелёк сунул. И за пазуху спрятал.
Вершок поел, набил трубку и попыхивает дымком, сытно поикивая, а сын, того и гляди, окочурится. С голодухи концы отдаст. Плюнул на всё Аршин и вернул отцу пятак со словами:
- А теперь, будь добр, ты мне сыр продай.
Отец два раза не заставил себя просить -- взял и продал. Сын тоже наелся, длиннющую соломину вытащил и в зубах ковыряет.
Одна лошадь некормленная подводу тащит. Вскоре захотелось отцу и сыну поужинать. Вынул Кризас тот же медяк и протягивает Аршину:
- Продай-ка мне круг колбасы.
- А ты мне - сала,- говорит сын и платит той же монетой.
Ходил, ходил пятак из рук в руки, пока не остались на подводе только яблоки. Как уксус, кислые. Приехали безделяйские коммерсанты на рынок, задрали оглобли в небо, мерину слежавшейся травки дали и за торговлю принялись,
- Яблочки-скороспелки! Не крупны, не мелки!.. Только из сада, берите кому надо!
Подходят женщины:
- Хороши ли яблоки?
- Лучше некуда! - нахваливает Аршин.
Подбегают дети:
- Не дороги?
- Дешевле не купишь!
Спрашивают люди:
- Каковы на вкус?
- Сам не знаю,- Аршин в ответ.- Мать говорила: есть нельзя, а продавать можно. Курортники всё сожрут!
Люди думают, что парень шутит, окружили подводу и стали яблоки нарасхват брать. Отбоя нет от покупателей.
Оглянуться не успели, как тут же очередь выстроилась, все спешат, торопят, к морю хотят скорей бежать. На солнце жариться.
- Знаешь что, отец? - придумал Аршин. - Ты давай яблоки отвешивай, а я рассчитываться буду.
И начали вместе торговать. Отец - продавец, сын - кассиром при нём: одной рукой плату берёт, другой сдачу выдаёт. Как в раймаге.
Не прошло и часу, как на возу осталось только несколько битых яблочек. Аршин вручил покупателю последние деньги и радостно кричит отцу:
- Можем ехать домой, больше нечем сдачу давать!
- Ты что, свихнулся?! - задрожал Кризас.
Хвать за карман Аршина, а там пусто! Цап за кошелёк, а в нём последний грош остался, который ещё Шарик заработал. И тот ломаный.
Сидят сын с отцом посреди рынка и, как быть, не знают. Тут, на счастье, повстречался им колхозный садовник. Целый грузовик ягод привёз. Он им десятку одолжил. И пятачок на табачок прибавил. Кризас деньги сыну передал и строго-настрого приказал ему:
- Сиди, никуда не отлучайся, карауль лошадь, а я похожу по базару - авось у кого-нибудь ещё рубль стрельну.
Сидит Аршин на телеге, свесив ноги, и голубей считает.
Двадцать два голубя и одного воробья поблизости насчитал. Поскучал И снова пересчитывать начал.
Идут мимо городские мальчишки, видят: не то пацан, не то мужик на телеге сидит; не то в сукно, не то в кожу бычью одет; не то шапку, не то старый мех в руках мнёт, сам ногами болтает и губами шевелит. Голубей считает.
- Эй, детина, тебе кто позволил наших голубей считать? - привязались они к Аршину. Пристали как банный лист.
- А что, нельзя?