На работу я ехала в подавленном состоянии. По дороге пыталась отвлечься и стала перечислять в уме всех жен Генриха VIII, но ничего не получалось. Мысли возвращались к одному — удастся ли мне перенести неприятный разговор хотя бы до вечера? Как только я подошла к факультету, поняла — не удастся.
Денис Сергеевич ждал меня на улице, прямо около входа. В руках у него был какой-то пакет. Сердце мое забилось чаще, во рту почему-то пересохло. С трудом сглотнув, я направилась прямиком к своим неприятностям.
— Вика, — сказал Морозов, — я звонил тебе несколько раз, но не мог дозвониться.
Я молча опустила голову, потому что до сих пор не придумала, что говорить.
— Думаю, нужно кое-что прояснить. Знаю, ты зашла в мой кабинет, и… Вообще-то я предпочитаю, чтобы люди оставались в неведении насчет моей личной жизни. Но, раз уж так произошло, скажу. Есть девушка, которую я люблю. Только… все сложно.
Чего? Я чуть не поперхнулась. У него есть девушка? И ее зовут так же, как и меня? Серьезно? Совпадение, конечно, странное, но не фантастическое.
— Только… почему ты сбежала, когда это прочла?
Потому что я дура, вот почему.
— Ты подумала, что я… — он запнулся и пристально посмотрел на меня, — писал о тебе?
— Зачем бы мне такое думать, — невнятно стала бормотать я в ответ, — вы же сами говорили, что между нами ничего не может быть. И теперь это… совершенно очевидно, ведь я… люблю Королева, а вы… эту свою девушку. А почему убежала… да сама не знаю, почему. Вы же знаете, у меня проблемы с головой.
Боже, что за пургу я несу? Лучше б молчала уже.
— Я не думаю, что у тебя проблемы с головой, — сказал Морозов, — просто ты импульсивная и впечатлительная, часто додумываешь то, чего на самом деле нет. Ну да ладно. Я вот тебе принес книги, которые ты отобрала, но в спешке забыла. А сейчас — пошли работать?
Я кивнула.
Конечно, Денис Сергеевич, пойдемте. Почему бы не поработать, когда всё так прекрасно объяснилось. Ведь мне же невероятно полегчало от ваших слов — прямо гора с плеч свалилась. Я люблю другого, вы любите другую — и никаких тягостных объяснений. Просто чудесно и замечательно, как все вышло.
— Да, — я постаралась выдавить улыбку, — и… это… мне просто была нужна ручка, и я…
— Нечаянно? — он усмехнулся. — Я даже не сомневаюсь.
Мы пришли на кафедру, но сосредоточиться на работе оказалось не так и просто. Я, помимо своей воли, украдкой бросала взгляды на Морозова. У него и правда есть девушка?
А ведь он ходил со мной на свидания! Сонет мне читал, негодяй. И два раза спал в одной постели. У этих мужчин вообще совесть есть — ну хоть чуть-чуть? Неудивительно, что у них «все сложно». Я б на месте девушки Морозова пришибла бы его и за меньшие грехи.
«Ты часто додумываешь то, чего на самом деле нет». Это всё Машка виновата, задурила мне голову. Хотя я тоже хороша, уши развесила. Разве можно быть такой идиоткой? С чего я вообще взяла, что в меня хоть кто-нибудь может влюбиться?
Я отмахивалась от этих мыслей изо всех сил, но они атаковали снова и снова. Морозов поковырялся в телефоне и вдруг сообщил, что ему надо сегодня уйти пораньше. Через два часа и я решила отпроситься домой, но тут на кафедру заглянула Мария.
— Нас вызывают к декану, — сообщила она.
— Что еще случилось? — недовольно фыркнула я. — Конечно, я не могла отругать эту девушку или рассказать о том, что произошло, но злиться-то мне никто не мог запретить?
— Пока ничего говорить не буду. Но ты со смеху умрешь, когда узнаешь.
Я взяла пакет с книгами (не оставлять же такую ценность без присмотра на кафедре?) и направилась за ней. Выяснилось — Маша, как всегда, наврала. Всё оказалось совсем не смешно.
В кабинете декана сидели декан и нервный режиссер. У меня похолодело сердце. Что происходит?
— Это все? — спросил режиссер.
— Нет, еще парочку подкину, — ответил декан и обратился к нам.
— Скоро мы будем ставить «Тристана и Изольду». К 14 февраля или к 8 марта, еще не решили. Но Виктор Алексеевич наотрез отказывается брать на главные роли студентов. Так что играть будете вы. Тебя, Горячева, он выбрал на роль Изольды.
— Что? — возмутилась я. — А зачем нам это нужно? И вообще — во всех универах в подобных… гм… мероприятиях только студенты задействованы.
«Во всех нормальных универах» — чуть не вырвалось у меня.
— Видите ли, мадемуазель, я тоже не могу объяснить, почему этот товарищ горит желанием поставить сию дребедень, — вдруг очень вежливо вмешался режиссер и кивнул на декана, — и тем более не знаю, почему он желает видеть в качестве постановщика этой белиберды лишь меня. Но я ему обязан, а потому вынужден согласиться. Тем не менее, мои нервы, знаете ли, не железные, и сил работать с тупыми овцами больше нет. А вас я видел в деле… Хотя разговор надо было начинать не с этого. С твоим… с Денисом я уже договорился, так что… теперь, я думаю, ты тоже не откажешься.
Что? Мое сердце после этих слов похолодело еще сильнее.
«А причем тут Денис Сергеевич?» — хотела спросить я, но испугалась, что режиссер в ответ ляпнет лишнее и промолчала. Надо уходить отсюда скорее, а то Машка стала на меня странно коситься.
— Горячева, какие-то проблемы выполнить мою просьбу? — спросил декан.
— Нет, нет, какие проблемы! — взмахнула я руками и попятилась к выходу.
— Ну вот и замечательно! Вам сообщат, когда начнутся репетиции, — улыбнулся декан.
— А я кого буду играть? — спросила Машка.
— Пока не знаю, — ответил режиссер. — Возможно, Бранжьену.
— Хорошо.
Я продолжила пятиться и наконец оказалась в коридоре.
— И что это сейчас было? — спросила Маша, которая вышла за мной. — Что означает — «с твоим»?
— Откуда я знаю! — огрызнулась я. — Наверное, он хотел сказать — «с твоим коллегой».
— Ну да, ну да… — задумчиво пробормотала Мария. — Узнав, что он согласен, ты тоже должна согласиться.
— Полная ерунда! — закричала я. — Понятия не имею, что за чушь молол этот человек! И участвовать я нигде не собираюсь.
— Но ты уже дала слово. И вообще — прежде, чем ссориться с деканом, надо обдумать последствия своих поступков. К тому же — всё не так плохо. Прекрасное развлечение — вновь почувствовать себя студентами! И у тебя ведь для спектакля даже платье подходящее есть… как там его… название французское… забыла… — сказала Машка.
Ага, прекрасное развлечение! Я такие «развлечения» и в студенческие годы десятой дорогой обходила! А тут — играть Изольду! С Морозовым? И когда это он успел согласиться? Ну, сейчас я ему устрою!
Маша тем временем расплылась в улыбке.
— Чего лыбишься?
— Я вдруг вспомнила… твой день рождения… мы говорили про Тристана и Изольду, помнишь? И вино — помнишь? А ведь в книге именно Бранжьена угостила Тристана и Изольду заколдованным вином… а теперь… вы… мы… Совпадение? Не думаю. Наверное, я всё-таки — ведьма!
Еще бы не ведьма! Несешь ересь, а потом из-за тебя люди глупости делают! Инквизиция по тебе плачет! Но сейчас мне некогда с тобой возиться, сначала надо разобраться с Морозовым. Отделавшись от Машки, я выскочила на улицу, набрала Дениса Сергеевича и завопила в телефон:
— Что за дурацкая история с постановкой? Почему вы согласились? Разве мы с вами еще не наигрались?
— Меня так упрашивали, что сердце дрогнуло, — кажется, в его голосе я услышала насмешку. — А что такое? Почему ты нервничаешь?
— Потому что по горло завалена работой! Будто других проблем в жизни мало! Одни ваши чертовы сонеты чего стоят!
— Ну вот, приехали! Что ты сказала про сонеты? Разве тебя кто-то заставлял…
Конечно, не заставлял, я сама ввязалась. Где были мои мозги?
— Нет, но…
— Тогда почему теперь кричишь на меня?
Я сделала глубокий вдох. И выдох. Как там учила мама?
И правда — чего я на него кричу? Никто меня не заставлял заниматься этими переводами, сама виновата. А постановка — ну, это всего лишь постановка. К тому же действительно лучше не портить отношения с деканом. Но извиняться перед Морозовым я не стала.
— Ладно, до свидания, — пробурчала я в трубку и нажала «отбой».
На следующий день Морозов вел себя как обычно, и я тоже. Казалось, жизнь вошла в прежнюю колею, хотя иногда в голове всё же вертелись мысли о девушке Дениса Сергеевича, и даже время от времени возникало ощущение, что тут дело нечисто. Но проблема в том, что в вскоре произошел совершенно непредвиденный случай, и я потеряла способность рассуждать здраво.