Я медленно опустилась на кровать. Строки прыгали перед глазами, я раз за разом перечитывала их, чувствуя, как на меня опять накатывает удушающий страх. Потом взяла и снова выключила телефон.
Жаль, что мысли так просто не выключишь! Как теперь заснуть?
«Ты знаешь ответ».
Но это была неправда. Я знала лишь то, что любила этого человека и… боялась его. Да, недавно я заявляла, что не боюсь, только это было враньем. Точнее, пугал меня не он, а та власть, которую он так стремительно и совершенно непостижимым образом надо мной приобрел. Я даже физически ощущала, как перестаю себе принадлежать.
Впервые в моей жизни появилось то, что я совсем не могла контролировать. Это дикое чувство жгло тело и душу, заставляло сердце то останавливаться, то выпрыгивать из груди, совершать глупые поступки, забывать про важные дела, сходить с ума днем и ночью.
«Да: ты открыто признаешь, что любишь меня».
Ну как мне признать это открыто? Я и сама себе в этом с трудом признавалась.
«Нет: я навсегда уеду из города».
Но и такого я допустить не могла. Теперь, узнав что он свободен, я осознала, что уже не представляю свою жизнь без этого человека. Только и с ним пока еще не представляю.
Почему в книгах и фильмах всё легко и просто, а реальная действительность порой похожа на запутанный клубок? Переход от воинствующей коллеги к невесте оказался для меня слишком быстрым и неожиданным, чтобы сразу же его принять.
Беспокоил меня и страх другого рода. Страх, что такой мужчина не сможет быть всегда только моим. Да, он пообещал, но как я могу быть в этом уверена?
В какой-то мере ответ на этот вопрос могло дать его прошлое — точнее, информация об отношениях с девушками. Но как мне получить такую информацию? В его книге на этот счет не было абсолютно ничего, поэтому я и сделала вывод, что Денис Сергеевич никогда не любил. Только означало ли это, что за спиной у моего потенциального жениха не прятался огромный багаж несерьезных отношений, о которых он не считал нужным упомянуть? Ревность к прошлому Морозова не давала мне покоя. Я чувствовала стыд из-за этих мучительных мыслей, но никак не могла их отогнать.
Да, сейчас он увлекся мной и даже отказал Бесединой. Да, не было никаких доказательств того, что с момента работы в нашем универе он с кем-то встречался, но всё-таки…
Всё-таки я с недоверием относилась к красивым мужчинам. Если Денис Сергеевич раньше часто менял девушек, могу ли я быть уверена, что прошлое никогда не перейдет в настоящее?
Из-за этих гнетущих раздумий я так и не смогла заснуть до рассвета, а потом зачем-то включила телефон.
И мне сразу же позвонила Аля.
— Вика, у тебя совесть есть? Почему ты не перезвонила? Почему не ответила на сообщения? Я всю ночь не спала!
«Боже, а ты-то чего не спала?» — хотелось спросить у нее, но я сдержалась.
— Что молчишь, рассказывай! — не успокаивалась сестра. — Хотя… я скоро приеду, тогда подробности и узнаю. Но видела бы ты свое лицо! Не ожидала такого, да? Но это было круто! Вот бы мне кто-нибудь так предложение сделал! Ладно, через пару часиков увидимся и поговорим, а потом и начнем подготовку.
Только этого еще не хватало! Совсем ей, что ли, заняться нечем? Ну ничего, назойливая сестрица, сейчас я от тебя отделаюсь.
— Аля, — зажав пальцами нос, прогундосила в трубку я, — лучше не надо. Кажется, у меня начинается простуда.
— Да? — озадаченно отозвалась Алевтина. По голосу было слышно, что она весьма разочарована крушением своих грандиозных планов. — Ну… хорошо. То есть — не очень, хорошо, конечно. Но надеюсь, ты всё-таки не заболеешь. Я тогда позже позвоню.
— Ага, звони.
Отделавшись от сестры, я наконец-то провалилась в сон. И проснулась в обед от нового звонка. Неизвестный номер. Это еще кто?
— Вика? — уточнил незнакомый девичий голос.
— Да.
— Привет! Мы можем теперь общаться на «ты»?
— Кто это? — осторожно поинтересовалась я.
— Это Вика, сестра Дениса, помнишь? Извини, не смогла удержаться и не позвонить! Я так рада, так рада, никаких слов не хватит, чтоб выразить, как я рада! Я так волновалась за брата, а теперь просто камень с души свалился! — затараторила в трубку эта девушка.
Откуда у нее мой номер? И про какие камни речь? Спросонья я ничего не могла сообразить.
— Э-э… привет, Вика, — сказала я.
И поскольку правила хорошего тона требовали добавить что-то еще, спросила:
— А почему ты за него волновалась? Что-то случилось?
— Нет, я не про сейчас говорю! Теперь-то, конечно, уже не волнуюсь, а последние годы очень волновалась, он же был совсем, совсем один! Как засел за эту свою докторскую — света белого не видел! Очень хотел успеть защититься, пока тетя жива.
О чем она говорит?
— Что? В смысле — один?
— Да, представляешь, ни с кем не хотел строить отношения!
Сон как рукой сняло.
— Ты хочешь сказать, — небрежным тоном, чтобы не показать свой жгучий интерес, уточнила я, — что у него в последнее время не было серьезных отношений?
— Серьезных? Ха-ха. Да вообще никаких не было, в том-то и дело! Спросишь, откуда знаю? Так у него же нет пароля на телефоне, вот я и проверяла. А от соцсетей я его пароль знаю, там тоже проверяла. Понимаю, нехорошо, просто очень переживала! Когда не стало родителей, брату так досталось — пришлось оформить опекунство, а еще одновременно учиться и работать. Возможно, тогда у него и были какие-то девушки, но к нам домой он их не приводил. А в последние несколько лет, как за докторскую засел, — точно не было. Это я уже тогда забеспокоилась и стала следить. Ему девицы часто сами писали и предлагали… всякое, но Денис им никогда не отвечал. Совсем. Такой невоспитанный!
Что? Я была в шоке. Похоже, сестра у Морозова еще похлеще моей — и любопытная, и болтливая. Хотя сейчас мне это было на руку.
— Так вот, — продолжила Виктория, — я уже и надежду потеряла, а потом увидела тебя и всё поняла! Ты же — копия той девушки с его открытки!
— Какой девушки? Какой открытки?
На самом деле, я сразу вспомнила и эту открытку, и реакцию Дениса Сергеевича на нее, но решила узнать подробности.
— Он тебе разве не показывал? Открытка с мадонной из тулузского музея. Я тогда в магистратуру поступала, а после экзаменов мы пошли в этот музей. Там одна девица стала с Денисом заигрывать. Ты не обижайся, но она была довольно симпатичная, а он вообще никак не реагировал. Ну я и спросила — чем она тебя не устраивает? Денис ответил — не в моем вкусе, я возмутилась — а существует хоть кто-нибудь в твоем вкусе? Он засмеялся, выхватил вдруг со стенда эту открытку и говорит — да, вот, смотри, — встречу такую девушку — женюсь! Я сказала — тогда придется создать машину времени! А потом, когда тебя увидела, очень удивилась и обрадовалась! Правда, ты почему-то так быстро убежала…. А у брата я ничего выведать не смогла, как ни старалась. Но когда он заснул, взяла его телефон и на всякий случай записала себе твой номер. Вашу переписку я не читала, честно!
Ага, так я и поверила.
— Ну ладно… читала. — Виктория, видимо, осознала, что после всех признаний последняя фраза выглядит неправдоподобно. — Но там же ничего такого не было, только по работе! И другие сообщения у него в телефоне были только по работе, но я как чувствовала — скоро случится что-то грандиозное! И это случилось! Я так счастлива теперь! Мы будем с тобой дружить?
В потоке этих излияний я почему-то «выловила» одну фразу — «когда он заснул, я взяла его телефон». И вдруг вспомнила: «извини, но у меня только одна кровать».
— Вы что, спали на одной кровати? — невольно вырвалось у меня.
Кошмар! Наверное, я совсем сошла с ума.
— На одной? Нет. С чего ты взяла, мы же не извращенцы! У Дениса раскладушка есть, он спал в своем кабинете. А почему ты такое спрашиваешь?
Я прикусила язык. Ну, Денис Сергеевич! Значит, у него всё это время была раскладушка! Только попробуй теперь возмутись. Ответит, что раскладушка — не кровать, а значит, он не соврал.
— Я… это… нет, ничего. Ты… э-э… не говори, пожалуйста, брату, что я такое спрашивала, ладно?
— Ой, а я как раз хотела попросить — давай ему совсем не будем рассказывать об этом разговоре, хорошо? А то он меня прибьет, если узнает, что я в его телефоне копалась и вообще!
Еще бы. Я б тоже прибила такую сестру. Правда, лично мне эта беседа принесла облегчение. Я почувствовала, что одним страхом стало меньше и теперь точно знала, как поступлю. Хотя и тянула время до вечера, прежде чем отправить судьбоносное сообщение.
Вика Горячева:Да.
Ответ пришел почти мгновенно.
Д. Морозов:Когда?
Вот как? Хочет сразу определить сроки, когда мы поженимся. Ну что ж.
Вика Горячева:Следующим летом.
Д. Морозов:… (печатает) …
Д. Морозов:Нет.
Д. Морозов: … (печатает) …
Д. Морозов:ЭТИМ летом.
В июле.
Я выдохнула. Этим летом? Так быстро? Хватит ли мне четырех месяцев, чтобы преодолеть свой главный страх?
Вика Горячева: В августе.
Д. Морозов: … (печатает) …
Д. Морозов:В июле.
Я вспомнила разговор с его сестрой. Как мужчину его можно было понять. Но пусть тогда и он поймет меня.
Вика Горячева: Хорошо, но с одним условием.
Д. Морозов:???
Вика Горячева: Никаких свиданий.
Никакой помолвки и колец.
Д. Морозов: И никаких «глупостей»?
Меня бросило в жар.
Д. Морозов: … (печатает) …
Д. Морозов: Я шучу.
Трындец как смешно!
Д. Морозов: Или… не шучу.
Кажется, он решил меня позлить.
Д. Морозов: Вика, только это — не одно условие.
Почему?
Вика Горячева: Вы хотите жениться на мне в июле или нет?
Д. Морозов: Я хочу жениться на тебе завтра.
Д. Морозов: … (печатает) …
Д. Морозов: Но… ладно.
Я подожду.
Моя дикая невеста.
Нет, он ТОЧНО решил меня позлить!
Вика Горячева: И никогда больше не называйте меня невестой!
Д. Морозов: То есть к слову «моя» претензий нет? Это уже радует.
Ну что за человек!
Вика Горячева: Есть претензии! Так тоже запрещаю говорить!
На это ответа не последовало. Я ждала минуту, две, три, полчаса, час… Нет, вы только посмотрите, какая невоспитанность! И за такого несносного человека я собралась замуж?
Я снова легла на кровать, закрыла глаза и задумалась. Правильно ли я поступила, выдвинув все эти условия? В тот момент мне казалось, что правильно. Но пытаясь убежать от своего страха, я не знала одной простой вещи — когда ты соглашаешься полностью принадлежать любимому человеку, то не теряешь себя, а становишься более наполненной. И лучший способ преодолеть этот страх — шагнуть ему навстречу. Я читала множество книг, но в вопросе отношения полов всё еще оставалась глупой, невежественной девчонкой.
А наказание за глупость, как мы уже знаем, бывает не менее жестоким, чем за грех.