Глумов. Ах, черт побери!
Балалайкин. К счастью, я сейчас же нашелся: взял тепленького тюленьего маслица, помазал, приставил - и вот, как видите. (Предлагает всем освидетельствовать свой нос, но Рассказчик затыкает ему рот салфеткой.)
Глумов. Балалайкин! Послушай, брат, но не лги, а отвечай прямо: ты женат?
Балалайкин (после паузы, пьяным, увядшим голосом). Женат. Восемь дочерей имею: Анна, Антонина, Аграфена, Анастасия, Аглая, Арина, Александра... Аида - младшенькая. Ну и что?!
Глумов. А как ты насчет двоеженства полагаешь?
Балалайкин. Вообще говоря - могу! Но это, разумеется, зависит...
Глумов. Давай же кончать. В два слова... тысячу рублей?
Балалайкин (встрепенувшись). Голубчики! Да ведь вы... по парамоновскому делу? Помилуйте! Мне Онуфрий Петрович Парамонов в присутствии Ивана Тимофеевича без всякого разговора уже три тысячи надавал!
Рассказчик. То была цена, а теперь другая. В то время охотников мало было, а теперь ими хоть пруд пруди. И все охотники холостые, беспрепятственные. Только нам непременно хочется, чтоб двоеженство было. На роман похожее.
Балалайкин. Меньше двух тысяч нельзя! Помилуйте, господа! Тысяча рублей! Разве это деньги? А моральное беспокойство? А трата времени! А репутация! Человека, который за тысячу рублей... Тысяча! Смешно, право! Ведь мне свои собратья проходу за эту тысячу не дадут!
Очищенный (скромно). Позвольте мне! Я за пятьсот...
Балалайкин (быстро). Хорошо-с. Согласен! Согласен. Согласен. Пусть будет ни по-моему, ни по-вашему - накиньте шестьсот на возможные судебные издержки...
Рассказчик. Адвокат, а суда боится!
Глумов. Ну, договорились. Где у тебя шампанское? Надо обмыть уговор!
Балалайкин свистит, появляются лакеи.
Балалайкин. Шампанского!
Лакеи приносят шампанское, открывают бутылки, разливают
по бокалам.
А шаферами кто будет?
Рассказчик. Мы с Глумовым.
Очищенный. А меня кем пристроите? Я на свадьбах гулять люблю-у-у...
Глумов. Будете посаженым отцом.
Очищенный. Десять рублей присовокупите в виде личного вознаграждения и за прокат платья?
Глумов. Присовокупим, Иван Иваныч! Да поселись у нас! Тебе что нужно? Щей тарелку - есть! Водки рюмку - найдется. Пьем за здоровье двоеженца!
Чокаются, пьют.
Очищенный. Ах! Хороша шампанея!
Балалайкин (великодушно). А ежели по обстоятельствам дел потребуются лжесвидетели, то вы во всякое время найдете их здесь... Вот они! И безвозмездно!
Рассказчик (Растроганно). Господа! Господа! Заключимте четверной союз!
Балалайкин. За нашу дружбу!
Все встают и, что-то торжественно бормоча, берутся за
руки.
Это - клятва.
Затемнение
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Рассказчик (в зал). Мы вернулись от Балалайкина уже втроем и притом в самом радостном расположении духа. Мысль, что ежели подвиг благонамеренности еще и не вполне нами совершен, то, во всяком случае, мы находимся на прямом и верном пути к нему, наполняла наши сердца восхищением. Знаменательно, что, раз человек вступил на стезю благонамеренности, он становится деятелен, как бес. Мы были полны жаждой деятельности и, оставив дома Очищенного, решили скакать к самой "штучке" парамоновской, к Фаинушке, дабы убедиться, что и невеста подготовлена к перемене своей судьбы. От созерцательного выжидания мы решительно приступили к действию, и остановить нас не могла уже никакая сила.
Зала в доме Фаинушки. Приятелей принял Полкан Самсоныч
Редедя - сонного вида овальный человек с брюшком, одетый
по-домашнему.
Редедя. Милости просим, господа, Фаина Егоровна сейчас пожалует.
Рассказчик. Извините, что побеспокоили.
Глумов (поклонившись). Онуфрий Петрович?
Редедя. Отнюдь. Рекомендуюсь! Полкан Самсоныч Редедя. Странствующий полководец, жилец и фаворит Фаины Егоровны.
Глумов. И фаворит?
Редедя. Фаворит.
Глумов. Да... Велики и многообразны обязанности ваши.
Редедя. И приятны, добавьте-с. В качестве метрдотеля занимаю нижний этаж. А Онуфрий Петрович - это благодетель наш. Вы к Фаине Егоровне?
Глумов. К ней. А что, Фаина Егоровна скоро явится?
Редедя. Вот-вот. За покупками поехала. Садитесь, господа.
Рассказчик (после паузы). А как же инстинкт полководца? Не тянет в сраженье?