Глумов. Ну, а ты при данных обстоятельствах как бы поступил?
Рассказчик. Но ты же поступаешь на содержание к содержанке!
За столом взрыв хохота.
Рассказчик. Послушай, Глумов!
Глумов. Нет, брат, это ты раскинь мозгами! Квартирка с отоплением! Пироги! Закуска! А сама хозяйка? А там, глядишь, еще и сам папаша Парамонов, пожалуй, в долю по банковским операциям возьмет! Нет, дорогой, от этого не отказываются!
Рассказчик. Выходит, оставляешь меня одного? Разве это по дружбе? Ты дезертир, Глумов!
Глумов (твердо). Решившись вступить на стезю благонамеренности, я иду прямо туда, куда никакие подозрения насчет чистоты моих намерений за мной не последуют. (Подходит к столу, чтобы занять место странствующего полководца.)
Редедя падает на пол и засыпает. Торжествуя удачно
слаженное дельце, столь выгодное для всех, за столом
весело хохочут.
Рассказчик (в зал). Что же это? Оба мы одновременно перепоясались на один и тот же подвиг, и вот я стою еще в самом начале пути, а он, Глумов, не только дошел до конца, но даже получил квартиру с отоплением. И все досталось не мне, добросовестному интеллигентному человеку, а ему... лишенному стыда и совести! Свинство какое! Поступил на содержание к содержанке! А я? Должен теперь весь процесс мучительного оподления проделать сначала и по порядку... На всякий шаг представлять доказательства и определенный документ! Где правда? Где справедливость?.. Что она, наша жизнь?
Очищенный. За здоровье молодых! Ура!
Молодкин. Здравие Онуфрия Петровича! Ура! Ура!
Иван Тимофеевич. Здравие жениха и невесты! Ура!
Очищенный. Горько!
Все. Горько! Горько!
Жених и невеста целуются.
Конец
1972