Киргиз-кайсацкия орды,
Которой мудрость несравненна...
Удивительно! Или:
Вихрь полуночный летит богатырь!
Тень от чела, с посвиста - пыль!
И каждому-то умел старик Державин комплимент сказать!
Глумов предостерегающе стучит ложечкой по чашке.
Что, опять?
Глумов. Да, опять. Знаешь, я все-таки не могу не сказать: восхищаться ты можешь, но с таким расчетом, чтобы восхищение прошлым не могло служить поводом для превратных толкований в смысле укора настоящему.
Рассказчик. Да?
Глумов. Да.
Рассказчик. Ну, я постараюсь.
Погрузившись в еду, приятели замолчали.
(Нарушив молчание.) Калачи от Филиппова?
Глумов. От Филиппова.
Рассказчик. Говорят, у него в пекарне тараканов много...
Глумов. Мало ли что говорят! Вкусно - ну и будет с тебя!
Рассказчик. А что, Глумов, ты когда-нибудь думал, как этот самый калач...
Глумов (перебивая). Что "калач"?
Рассказчик. Ну вот, родословную-то его... Как сначала эта самая пшеница в закроме лежит, у кого лежит, как этот человек за сохой идет, напирая на нее грудью, как...
Глумов стучит ложечкой.
Что, опять?
Глумов. Опять. Да обуздай наконец язычище свой!
Рассказчик. Глумов! Да я ведь немножко! Ведь если мы немножко и поговорим, право, вреда особенного от этого не будет. Только время скорее пройдет.
Глумов. Да не об этом мы думать должны! Подвиг мы на себя приняли - ну, и должны этот подвиг выполнить. Вот я, к примеру, знаю только то, что мы кофей с калачом пьем, да и тебе только это знать советую!
Рассказчик. И то правда. Извини, брат. Какое мне дело до того, кто муку производит...
Глумов заерзал.
...как производит и прочее. Я ем калачи - и больше ничего! Теперь хоть озолоти меня, я в другой раз этакой глупости не скажу!
Глумов. И прекрасно сделаешь... А сейчас... Кофей попил?
Рассказчик. Попил.
Глумов. Калачи поел?
Рассказчик. Поел.
Глумов. Займись-ка. Папироски набивай. (Передает приятелю картуз с табаком и гильзы.)
Вместе (поют).
Красавица! Подожди!
Белы ручки подожми!
Затемнение
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Обстановка та же. Глубокая ночь или раннее утро. В
халате потихоньку входит Рассказчик, садится в кресло.
Следом за ним входит и Глумов.
Глумов. Ты? Не спишь?
Рассказчик. Не сплю. А ты?
Глумов. И я не сплю.
Рассказчик. Рано залегли. Бывало, мы до двух ночи словесную канитель затягивали, а нынче залегли с девяти, точно к ранней обедне собрались.
Глумов. Зажечь свечу?
Рассказчик. Погоди, может быть, все-таки уснем.
Приятели уставились друг на друга и вдруг начали
хохотать. Хохочут долго, до слез.