Вылезли из салона, подхватили переноску, потопали к крыльцу.
Двери дома распахнулись, нам навстречу вышла бабушка. На бабуле новое платье, темно синее в мелкий цветочек, косынка на голове белоснежная. Следом за бабушкой выкатилась Изольда Сидоровна, за Изольдой, зять Толя с увесистым мешком на плече.
— Красавицы мои, приехали! — всплеснула руками бабушка!
— Радость то какая, у вас, тетя Василиса! Внучки прибыли! Пока не забыла: тетей Василисой, какой-то парень нездешний интересовался. В сельпо заходил, спрашивал. — растянув губы в улыбке, застрекотала Изольда попутно нас с Наташкой, цепким взглядом осматривая.
Мы с сестрой переглянулись.
— Что за парень? Маленький, толстенький, лысый, потный? — спросила сестра.
— Не: выше среднего роста, взлохмаченный, катался по селу на крутой тачке. — встрял зять Толя.
— А- аа. — На пару с сестрой, облегченно вздохнули.
Что за парень не знаем, но точно не тот, от кого из Москвы дали деру.
Я смотрю, вы с котом своим не расстаетесь! Когда уже с женихами вас в гости дождемся? — с ноткой язвительности затягивает Изольда.
— Меня никогда. Я примкнула к феминисткам.- флегматично изрекаю, обняв переноску с Геннадием.
У бабушки с лица сползает улыбка.
— Изольда. Свеклу взяли, езжайте покуда. Я тут… разберусь.
Дурь кое-кому хворостиной выбью! Я те покажу хвеменистку, Линка! У нас в роду, колчаковец был, махновец был, коммунист был! Но, непотребством, никто не позволял себе заниматься! Примкнула, она! Как примкнула, так и отомкнешь! Толерастов в роду не будет!
4
Хворостиной, нам с Наташкой от бабушки прилетало. Не сильно. Исключительно за дело. В детстве.
Теперь мне под тридцать, а на до мной нависла ощутимая угроза, получить не за что. Бабушка вон, головой вертит в поисках подходящего для воспитательного процесса предмета. Даже на старом деревянном весле, к бревенчатой стене дома приставленном взгляд задержала.
Откуда тут весло взялось? Зачем оно?
— Ба. Что это за весло? Надо его утилизировать, чтоб не мешалось!
— Ты мне зубы не заговаривай, Линка! Весло ей помешало! Не тобой поставлено, не тобой возьмется! Хвеменистка, прости Господи! С ума спятили от своих тырнетов!
— Городские. У них мода такая. Выделываться из себя, да с котами возиться. — ехидно заметила Изольда, до сих околачивающаяся поблизости, забираться в Жигули четвертой модели, не спешившая.
Зять Кузявин, впрочем, тоже не особо торопился занимать место в автомобиле. Мешок в багажник загрузил, и делает вид, будто задние фары протирает.
— Не твоего ума дело. Ты Зольда, вроде как, уезжать собиралась? Иль, будешь уши развешивать, да рот разевать, покель молоко не закиснет, да яйца не испортятся? — не заценила бабушка поддержки Изольдиной, грозным взглядом метнула.
— Ухожу, ухожу, еще раз спасибо за все, тетушка Василисушка! Ой! Голова дырявая… В сельпо — то, еще болтали, будто утопленницу возле вашего дома видели….
Наташка хихикнула.
— Ба, это не она весло приволокла? Утопленница.
— В сельпо мелют все не кряду, а вы всяку дурь повторяете! Линка! Кота хоть на волю выпусти! Хвеменистка! Не удумай в мужичку вырядиться, и папиросы закурить!
Была у нас тут одна, Левонтия Сатюкова сестра Вера — Вася, зимой и летом в мужских портках, стриглась под лысого, на тракторе работала, с мужиками вместе. Так и думали все, что она, того…. С завихрем по этой части. А потом, зоотехника нового прислали, покувыркалась с ним на сеновале и очеловечилась! Стала девка, как девка! Двух сынов с Германом, зоотехником народили, вырастили, в люди вывели!
— Ба, нет у меня никаких завихрений! Я в этом плане нормальная, просто феминистка и чайлдфри! — успокаиваю бабулю, попутно извлекая наружу сопротивляющегося Геннадия.
Еле вытащила из переноски! Опустила на землю. Зыркнул на меня, как на предательницу, задрал хвост, метнулся к Наташке. Та, тут же подхватила его на руки. Наглаживать принялась.
Бабушка, с минуту оторопело молчала, потом, тряхнула головой:
— Ково, ково? Каки таки чафли? Смотри Линка, упекут тебя в психушку, с твоими хвеменистками и чафлями!
— Ба, не переживай, никуда Алину не упекут, — встряла Наташка, почесывая Геннадия за ушами, — сейчас время другое, никто никого не упекает.
— То- то и плохо, што не упекают, то- то и развалили все. Развели тунеядцев, да чафлей!
— Тунеядцев развели. — согласилась Изольда.
Черные волоски над верхней губой встопорщила, глаз колючий прищурила, метнула недобрый взгляд в спину зятя Кузявина. И такое движение рукой сделала, будто хочет отвесить Кузявину подзатыльник обидный.
Зять чувствительной спиной ощутил посыл, потерял интерес к протиранию фар, счел за благо запрыгнуть в салон Жигулей.
Бабушка Василиса, переключила внимание с меня на Наташку:
— Ты сама- то, Натка, случаем, не подалась в каку партию?
Наташка шагнула к крыльцу, посадила Геннадия на перила.
— Одну минуточку, — произнесла просияв улыбкой. — развернулась и понеслась к Ниссану. Хлопнула автомобильной дверцей, галопом несется назад, на ходу извлекая из сумки удостоверение личности.
— Вот! — Подбежала с раскрытым на нужной странице паспортом, ткнула пальцем в штамп.
— Чиво это? — подивилась бабуля, — Без очков не разгляжу.
— Замуж я вышла, ба. По большой и чистой любви. Обряд совершили, но пока не получилось отпраздновать! Мужу пришлось срочным образом на вторую родину улетать, во Францию, надолго, у него там в родовом замке канализацию прорвало и овцы инфекцию подхватили! Все стадо сразу. Тысяча голов. Волнуюсь, как бы коровам не передалось. Как вернется, отпразднуем свадьбу со всей пышностью. В столовой рыбокомбината. Лучше поздно отпраздновать, чем никогда.
Бабушка, поглядела на Наташку недоверчиво.
Мне собственно тоже показалось, что сестренка переигрывает и как-то непонятно, чему больше радуется: тому, что вышла замуж по большой и чистой любви, или тому, что молодой муж улетел овец от хвори спасать? Надолго.
— Наташ, убирай документ. Ба, она не разыгрывает, молодожену и правда пришлось отлучиться в связи с форс-мажорными обстоятельствами. Рыдал на весь терминал аэропорта, когда провожали, умолял Наташку с ним полететь. Она тоже рыдала, но лететь отказалась. Дела у нас здесь. На родине. Завод будем строить. Мусороперерабатывающий. Неподалеку. Помнишь бывший песчаный карьер за Дубровками? Вот там. Так что, бабуль, мы у тебя до середины лета жить собираемся. А может и дольше, до запуска завода в эксплуатацию!
— Нешто правда? До середины лета! Кака новость — то, радостна! А родители — то, как отнеслись, к феодалу импортному? Нат? Про завод, поди шутите. Куды вам мусорный завод? Кто-то еще про карьер за Дубровами вспоминал…. Почтальенша! Давеча заезжала, рассказывала!
За лесочком, подле Заворово, детский лагерь раньше был, а еще раньше — богадельня , до богадельни, при царской власти еще, там усадьба Демидовых была. Щас, руины от всего остались. Вроде, потомок этих Демидовых, собирается выкупить руины вместе с землей. Для восстановления в прежнем виде. Кирпичи и остальной материал хочет старинным методом изготавливать. На собственном производстве. Производство на месте карьера наладить. Деньжищ на энто, тьма тьмущая требуется.