осторожно, а звонок за дверью всё равно загремел оглушительно.
– Не заперто! – услышал Алька голос Верухи.
Он вошёл. Веруха стояла перед большим зеркалом. Она в одной руке держала
красную коробку с пудрой, в другой – кусок ваты. Пудрила нос.
– Ты зачем? – спросила она.
– Я… так, – выдохнул Алька:
– Ну, если так… пожалуйста. – Она даже не обернулась.
Алька открыл рот, взглянул на Веруху и… ничего не сказал. Не решился. Он
подошёл к пианино. Крышка была откинута, и белые клавиши блестели, как тонкие
бруски сливочного масла. Алька ткнул одну клавишу. В чёрном высоком пианино сразу
громко откликнулась струна. Этот звук был похож на голоса ночных поездов.
– Вера… – боясь обернуться, тихо проговорил Алька. – Ты скажи, чтобы Игорь не
уезжал…
Веруха молчала. Алька повернулся и увидел, что она стоит неподвижно с
поднесённой к носу пудрой.
– Вера! – испуганно сказал Алька.
– Убирайтесь вы все! – вдруг крикнула она тонким голосом и бросила на пол коробку
с пудрой.
Алька выскочил в коридор.
– Ненормальная! – крикнул он сквозь слезы. – Он всё равно напишет про железо!
В комнате клубилось белое облако.
Прошло четыре дня, а Игорь не уезжал. И даже не говорил об отъезде. Алькина
тревога немного улеглась. Ведь нельзя же целыми днями думать о чёмто грустном. Тогда
не останется времени ни на какие хорошие дела. А дел было много. И однажды под вечер
Алька пошёл к Валерке, чтобы сшить из самодельного футбольного мяча боксёрские
перчатки. Но к Валерке Алька не попал, потому что встретил Лапу. Лапа приехал из лагеря
коричневый от загара, и лишь волосы стали ещё белее и всё так же торчали во все
стороны.
– Алька! – обрадовался Лапа. – Здравствуй! Тебе привет от Мишки Русакова.
Помнишь, толстый такой? А ты куда идёшь? Я тебя тыщу лет не видел…
Потом Лапа сказал, что идёт на вокзал собирать спичечные коробки для коллекции.
Пассажиры едут со всех сторон, и коробки у них с наклейками, каких в этом городе никто
даже и не видел.
– Наклейки – это чепуха, – сказал Алька. – Вот старинные монеты собирать – это да.
– Конечно, – согласился Лапа. – Только мне наклейки и не нужны. Их Борька
Сазонов собирает, а у него есть клетка. Громадная, как курятник. Можно целую стаю
чечёток держать.
– Меняться будешь? – понял Алька.
– Меняться. На вокзал пойдёшь со мной?
Альке не велели одному ходить на вокзал. Но сейчас он рассудил, что идёт не один, а
с Лапой. К тому же они так давно не виделись.
– Топаем? – спросил Лапа.
– Топаем.
До вокзала было далеко, и они пришли, когда часы показывали почти девять. Но
солнце ещё светило, потому что стояли летние, долгие дни.
У входа на перрон дежурил дядька с красной повязкой.
Но Лапа знал, где в чугунной решётке забора есть дыра. Он помог пролезть Альке и
пролез следом.
– Сейчас на третий путь поезд из Владивостока подойдёт, – сообщил Лапа. – Давай