– Я всегда рисую с натуры, – солидно сказал Вовка. – Утром я вышел подышать
свежим воздухом. Ты, конечно, еще дрыхнул… Я вышел, а он сидит. Потом стал какойто
щепкой играть, развеселился. У калитки, где лужа. Я посмотрел и набросал для
разминки… Ничего?
– А где он сейчас? Вовка! Где? – отчаянным голосом спросил Уголек.
– Ушел, – развел руками Вовка и снова между прочим кивнул на рисунок:
– Ну как?
– Ушел. Эх ты…
Вовка, видя, что Уголек воздерживается от оценки его произведения, надул губы.
– Славная псина, – грустно сказал Уголек. – Чья же она?
– Может быть, ничья. Ведь без ошейника.
– Правда! Вдруг ничья? Может, потерялась…
Полыхнув нарядным цветастым платьем, к машине проплыла Вовкина мать.
– Вовочка, мы едем.
– Ну, пока, – сказал Вовкахудожник.
– Ты не знаешь, как его звать? – глупо спросил Уголек у захлопнувшейся дверцы.
Машина выпустила синий дымок и укатила со двора.
СОБАК ВОСПИТЫВАЮТ С ДЕТСТВА. ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ВЬЮНА
Уголек шел домой с опаской. Но мама уже отыскала и ручку от мясорубки, и веревку.
А порванный провод от утюга она еще не видела. Поэтому она не вспомнила о пистонах, и
Уголек не получил ни шлепков, ни подзатыльника. Мама весело велела ему смыть с себя
мазут и садиться обедать. А сама стала собираться в клуб. Она спешила на занятие
оперной труппы. Мама всегда куданибудь спешила: то на работу, то в вечерний институт,
то на репетицию.
– Не хочется есть, – сказал Уголек. Он и думать не хотел о еде. Он думал о щенке.
Уголек вздохнул и позвал:
– Кис! Вьюн! Иди сюда, морда.
– Бедное животное, – жалобно сказала мама. – Ты, Уголек, ненормальный…
Но это была неправда. Голова Уголька работала отлично. Он дажезакончил второй
класс без «троек». «Тройку» вывели только по рисованию. Уголек не меньше других
любил гонять футбол, прыгать с сарая лазить за малиной в огород Курилыча. То есть он
был вполне нормальным человеком.
Но у него была страсть: он бредил собаками.
Конечно, есть люди, которые равнодушны к собакам. Есть даже такие глупцы,
которые боятся собак. Эта повесть не для них. Им не понять человека, в груди которого
бьется сердце, полное любви ко всем собакам на свете: к лохматым городским дворнягам,
к мужественным пограничным псам, к смелым караульщикам овечьих стад, к
благородным представителям охотничьих пород и даже к бесприютным динго – жителям
австралийских степей.
Конечно, если бы имел Уголек свою собаку, он излил бы любовь на нее одну.
Но не было собаки.
В прошлом году, летом, Уголек чуть не стал самым счастливым.
Он шел с мамой в соседний гастроном и у крыльца магазина увидел пса.
Пес был большой и пегий. Он линял, и шерсть висела клочьями на худых боках. У
него была добрая розовая пасть и чудесные коричневые глаза.
– Ох, какой ты… – выдохнул Уголек. Он медленно поставил на асфальт сумку с
банкой для сметаны. Он сел перед псом на корточки.
– Боря! – воскликнула мама и певуче застонала.
Сидя на корточках, Уголек был ниже собаки. Пес перестал зевать.