сообщала: “Ах, как у меня болит голова”. Фразу эту она произносила регулярно через
каждые четыре с половиной минуты.
То, что ей приходилось воспитывать Вику, Нина Валерьевна считала подвигом. Она
так и говорила: “Надеюсь, люди когданибудь поймут, какой подвиг я совершаю”.
Может быть, Викины родители это понимали, но они были далеко. А Вика не
понимала.
– Уиктоориаа! – на иностранный манер голосила по вечерам Нина Валерьевна. –
Пора домой! Слышишь?! Все нормальные дети уже спят! Уик… (ах, как у меня болит
голова!)… ториа. Не заставляй меня снова принимать валокордин!
– Выходит, я ненормальная! – шептала в какомнибудь укрытии Вика. – Ну и отлично.
Тогда мы еще погуляем. Ага, мальчики?
Как все нормальные девчонки, Вика гоняла с ребятами футбол, временами дралась,
ныряла с полузатопленной баржи и никогда не забывала, что она девочка. Довольно часто
Вика появлялась во дворе в модном сарафане или платье и вопросительно поглядывала на
ребят. Мальчишки понимали девчоночью слабость и сдержанно хвалили обнову. Платья и
сарафаны Виктория кроила из прошлогодних туристских нарядов матери и шила на
расхлябанной швейной машинке, которая постоянно ломалась.
Чинили машинку братья Дорины.
Братья были близнецы, хотя и ничуть непохожие: Стасик белобрысый, а Борька
худой и темноволосый. Жили они душа в душу. И увлечения у Дориных были одинаковые.
Больше всего они любили книжки про технику и роботов. Дома у них был механический
кот для ловли мышей, звали его Меркурий. Правда, ни одной мыши он не поймал, зато
бросался под ноги гостям и хватал их за ботинки железными челюстями…
Еще в этой компании был первоклассник Джонни. Вернее, даже не первоклассник. В
школу он лишь собирался, а пока ходил в “подготовишку” – самую старшую группу
детсада. Но ведь те, кто, например, только перешел в пятый класс, тут же называют себя
пятиклассниками, не дожидаясь новой осени. Вот и Джонни не стал ждать.
Имя Джонни было ненастоящее. Вообщето его звали Женька. Но Женькин язык имел
маленькую странность: не умел выговаривать букву “ж”. Получалось “дж”. Вместо
“железо” Женька говорил “джелезо”, вместо “жулик” – “джулик”. И себя называл
Дженькой. Но что за имя – Дженька! Вот и переделали в Джонни.
Детсадовскую жизнь и порядки Джонни холодно презирал. Он отлично умел читать
и решать примеры с “иксами”, знал, как устроены космические ракеты и электропробки, и
терпеть не мог всякие хороводы и “гусилебеди”. Чахлая программа подготовительной
группы была не для него.
В группу Джонни являлся в потрепанных техасских штанах с мордастым ковбоем на
заднем кармане и выцветшей футболке. “Техасы” подметали бахромой паркет и пылили,
как мотоцикл на деревенской улице. Воспитательницу Веру Сергеевну этот костюм
доводил до истерики, но Джонни оставался спокоен. Вопервых, Вера Сергеевна была его
двоюродной сестрой, вовторых, он никогда не унижался до споров с начальством. Если
жизнь в группе становилась нестерпимой, он просто брал под мышку “Сказки братьев
Гримм” и уходил к малышам. Малыши смотрели на Джонни, как новобранцы на
прославленного генерала. А их воспитательница на него чуть не молилась: Джонни
избавлял ее от многих забот.
Ребят из младшей и средней группы Джонни любил. Конечно, они были народ
необразованный, но это по малолетству, а не по глупости. И носов они не задирали. А как
они слушали сказки!
Малыши верили в Джонни и чуть что бежали к нему. И в тот воскресный день, когда
викинги совершили первое преступление, два пятилетних гонца отыскали Джонни.