Весёлые берёзовые деревца с солнечными зайчиками на листьях будто смеялись
вместе с мальчишками, что так здорово всё получилось. В березняке начиналась тропинка.
Она соединялась с другой тропинкой, которая вела к деревянному мостику через ручей. А
за ручьём начиналась деревенская улица, в конце которой темнел сосновый лес. Над лесом
висело белое перистое облачко, а всё остальное небо было чистым и очень синим.
Под мостиком плескались две большие утки, а больше никого Алька и Лапа в
деревне не увидели. Лапа сказал, что сейчас все на лугах косят траву.
Лапа шагал босиком. Алька поглядел на него и тоже снял тапочки. Пыль на дороге
была мягкая, нагретая солнцем. После каждого шага она выбивалась изпод пальцев серым
дымком. И тянулись за беглецами две цепочки от босых ног– маленьких и побольше.
Но если бы ктонибудь пустился в погоню за Алькой и за Лапой, чтобы поймать их и
пропесочить на вечерней линейке, то он увидел бы, что следы ведут вовсе не в лес, а в
сельмаг.
Так получилось потому, что у красного кирпичного сельмага с ржавой вывеской
Лапа вдруг замедлил шаги и спросил:
– Санька, ты мне друг?
Он всегда звал Альку Санькой. Понятно, Алька сказал, что друг. И тогда Лапа
попросил:
– Зайдем давай на минуточку. Охота аппарат посмотреть. Понимаешь, "Смена8". С
дальномером.
Альке не хотелось смотреть "Смену8" с дальномером. Ему хотелось поскорей
добраться до леса, пособирать на опушке чернику и вернуться побыстрей в лагерь. Потому
что, хоть светило яркое солнце, и весело шумели деревья, и всё было хорошо, Альку
точило беспокойство. Вдруг в лагере узнают, что они удрали?
– Ну, на минуточку, – согласился Алька.
В магазине было душно. За прилавком сидел молодой продавец с очень круглым и
скучным лицом. На Альку и на Лапу он даже не посмотрел. Молодой продавец шестой раз
подряд слушал одну и ту же пластинку.
"О, Маржелееенаа!.." – голосил пыльный патефон.
Лапа сразу прилип к прилавку, где под стеклом лежала "Смена8". Алька постоял
рядом, тоже посмотрел на аппарат, а потом ему стало скучно.
– Лапа, идём, – позвал он.
– Ага, – не двигаясь, сказал Лапа.
Алька прошёлся по магазину, но ничего интересного не увидел. На полках лежали
рулоны с материей, стояли флаконы с духами, зеркала в ракушечных рамках, жёлтые
подстаканники. На прилавках тоже лежали куски материи: толстой – для пальто, и тонкой
разноцветной – для девчоночьих платьев.
Алька скользнул скучными глазами по прилавку ещё раз и вдруг замер…
Лапа наконец насмотрелся на аппарат до отказа и оглянулся, чтобы позвать Альку. И
тогда он увидел, что Алька навалился грудью на прилавок и смотрит будто на какоето
чудо.
– Ты чего?
– Штаны… – прошептал Алька.
Среди кусков материи лежали маленькие парусиновые брюки. Голова у Лапы была
забита мечтами о фотоаппарате, поэтому он ничего не понял и только спросил:
– Что у тебя – штанов нету?
– Есть, – тихо сказал Алька, – но такихто нету. Эти – как у моряков.
Короткие штаны на лямках да тёплые шаровары, которые приходилось натягивать
зимой, надоели Альке за его жизнь ужасно, а настоящих, длинных брюк с петлями для