Тут во двор выскочили Женька и Валерка. Валерка сияет весь, как солнце, которое в
асфальте отражается. Майка на нем чистая и даже сухая – видать, утюгом сушили.
Женька говорит:
– Может опять, корабль сделаем?
Но Витька не захотел:
– Лучше пока в подъезде укрыться. Минуток на десять. На всякий случай. Мало ли
что…
Мы укрылись в Женькином. И правильно сделали. Только спрятались, слышу –
Марина кричит из окна:
– Алька, марш домой!
Мы молчим.
Она снова:
– Александр! Домой немедленно! Кому говорю!
А я не пошел. Да и не высунулся из подъезда! Потому что опять примчался
солнечный дождик! Вон как припустил! Большие капли, словно ягоды, сыплются с неба,
скачут по синему асфальту…
Обида
Котька Василевский снова поднялся со стула, снова посмотрел на часы. И снова
сказал очень нерешительно:
– Ладно… Я, наверно, пойду.
Алька ничего не имел против: Котька надоел ему до чёртиков. Но Алька стеснялся
так вот просто взять и сказать: "Ладно, иди". Ему казалось, что высокий и серьёзный
Котька сразу разглядит через очки Алькины тайные мысли. И Алька скрепя сердце опять
предложил:
– Посиди ещё. Может, она скоро придёт.
Котька поспешно согласился и вновь сел на стул ждать Марину. Он пришёл к ней,
чтобы взять какуюто книжку, но Марина застряла на репетиции в драмкружке.
Алька уже кончил делать уроки. Он старательно, по складам, прочитал в букваре
заданный на дом рассказ из двух строчек. В рассказе говорилось, как мама мыла Лару.
Покончив: с этим делом, Алька сел к окну и стал читать "Приключения Тома Сойера".
Но Котька мешал Альке. Правда, сидел он тихо, но зато иногда печально вздыхал.
Эти вздохи раздражали и смущали Альку: будто он был виноват, что Котьке скучно.
Алька отложил книгу, с тихой яростью покосился на Котьку и стал думать, чем
занять его. Чтобы не вздыхал…
Он наконец придумал. С нижней полки на этажерке, изпод стопки книг, Алька
вытянул и грохнул на пол пыльный плюшевый альбом.
– Во, смотри. Тут фотокарточки разные.
В альбоме сначала шли снимки маминых бабушки и дедушки. Эти карточки были
тяжёлые и толстые, как авиационная фанера. Внизу их украшали оттиснутые золотом
медали с какимито царями и орлами. Потом в альбоме были карточки Алькиного папы,
совсем маленького, на деревянной лошадке; Алькиной мамы в пионерском галстуке… В
общем, много чего там было…
Пока несчастный Котька вежливо и уныло разглядывал Алькиных прабабушку,
прадедушку и папу на лошадке, Алька читал спокойно.
И вдруг стало удивительно тихо. Котька уже не шелестел листами и даже не вздыхал.
Он дошёл до последних страниц альбома. Там Котька увидел снимок Марины. Марина
сфотографировалась совсем недавно. Изпод вязаной шапки чёлка торчит, глаза
прищурены. А на губах улыбка…
– Алька, – сказал Котька, будто между прочим, – ты бы дал мне эту карточку,