– Там, помоему фотографий нет. Вот ещё, – дёрнула она плечом. – Не про одну же
меня писали. Пришлось бы полкласса снимать.
Алька всё ещё улыбался:
– Да нет же, тебя не надо было снимать. Я же твою карточку давал…
Марина вонзила в Альку строгий взгляд:
– Что, что?
– Давал… – нерешительно протянул Алька. – Котьке. То есть Косте. Он просил для
газеты…
Марина со звоном положила ложку:
– Для газеты?! Просил, да? А ты…
– Ты, Марина, завтра спроси, почему снимок не наклеили. Раз брали в газету, пусть
помещают, – вмешалась мама.
Она была человеком решительным. Все медсестры должны быть решительными.
Иначе, говорила мама, их ждёт каторжная жизнь.
– Мм… – заметил папа. – А может быть, редактор и не собирался давать снимок в
печать. Бывают странные редакторы.
Марина взвилась на стуле:
– И ничего… подобного! И неправда!
Алька подумал, что она вотвот заревёт. Но Марина просто выскочила изза стола и
ушла в другую комнату. Алька побежал за ней.
– Ну ты чего? Чего ревёшь? – смущённо спрашивал он. – Жалко, что ли, карточку? У
тебя же ещё есть. Подумаешь!..
– Уйди, балда длинноязыкая!
И Марина захлопнула за ним дверь.
Алька не собирался расстраиваться изза Марины. Но всётаки ему стало грустно. Ему
всегда делалось грустно, если его обижали, а он не понимал почему.
Мама отругала Альку за то, что без спроса отдал фотокарточку, и ушла на работу.
Папа почемуто подмигнул Альке и тоже ушёл. А Марина сидела в другой комнате и
дулась… Была в квартире тишина… И за окном звенел дождь. Алька рисовал на
запотевшем стекле. Он водил пальцем и бормотал:
Точка, точка, две черточки,
Носик, ротик, оборотик,
Ручки, ножки, огуречик –
Вот и вышел человечек.
У нарисованных человечков были круглые улыбающиеся рожицы. Человечки
никогда не унывали. В их компании Альке стало веселее. Один человечек очень походил
на Алькиного друга Валерку. У Валерки тоже было круглое лицо, и он тоже всегда
улыбался.
– Хоть бы ты зашёл, Валерик… – сказал Алька человечку.
– Я стучу, стучу, – заявил Валерка, появляясь на пороге. – Не слышишь ты, что ли?
– А ты заходи без стуканья, – обрадовался Алька.
Валерка был добрый человек. Он хотел, чтобы всем всегда было хорошо, и поэтому
любил давать советы. И, услышав грустную историю про фотоснимок, он сказал:
– Ты иди, Алька, к этому Котьке и карточку назад забери. Всё равно для газеты она
теперь не нужна.
– Правильно! – обрадовался Алька. – Пойду и заберу. И скажу, что он жулик. Сам
наобещал про газету, а сам наврал.
Потом чтото вспомнил и вздохнул. Взял ранец и вытряхнул из него серебристый
самолётик.