Дверь делали у себя во дворе. Доски для нее собрали старые, разные, но Борька
прошелся по ним фуганком, опилил концы, и они заблестели – одна к одной. Потом их
сбили двумя поперечными брусьями. Стасик притащил из своих запасов две тяжелые
дверные петли и щеколду. Сережка у себя в чулане оторвал от старого сундука узорную
медную ручку. Вика отыскала полбанки оранжевой краски, которой покрывают
деревянные полы. Краска осталась от ремонта дома.
Один Джонни бездельничал. В начале работы он треснул молотком по пальцу, и его
отправили “на отдых”. Сказали, что, вопервых, он именинник, вовторых, испачкает свою
форму, а втретьих, кто его знает: может быть, в другой раз он стукнет не по своему пальцу,
а по чужому. Джонни сидел на Викином крыльце и канючил, что хочет работать.
Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе
основную роль. “Хватит зажимать человека, – сказал он. – Тогда не дали работать и сейчас
не пускаете?” И его пустили… Но это было после. А пока друзья возились с дверью.
Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти.
Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка
Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.
– Голубчики, – повторяла она. – Работнички! Я вам конфеточек… – И она заспешила
к дому.
– А ну, пошли, ребята, – распорядился Сережка. – А то еще правда начнет конфетки
совать.
Они побежали на улицу.
Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.
– Идите! – откликнулся он. – Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок
порвался…
Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину
рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался
и давал советы. Сережка зачемто старался укусить свою ладонь.
– Уиктооориаа! – доносилось изредка из дома. – Почему ты не идешь обедать? Я
напишу папе и маме!
– Ах, как у меня болит голова, – деревянным голосом сказала Вика.
– Джонни кудато исчез, – озабоченно заметил Сережка. – А тут еще эта заноза…
– Ты имеешь в виду мою тетю? – спросила Вика.
– Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит…
– Вот он, Джонни, бежит, – сказал Борька.
Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.
– Викинги? – спросил Сергей.
– Братцы, – громким шепотом сказал Джонни. – Липа взбесилась.
Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку.
Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.
Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что
случилось?
Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не
упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята
ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.
Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не
заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и
медовым голосом позвала:
– Иди сюда, голубушка, или сюда, сладкая…
Появилась “сладкая голубушка” Липа. При свете солнца особенно заметно было,