Она была просто сумасшедшая! Алька даже подумать боялся, что ктото может
дотронуться до его больного глаза. Он его и открытьто. никак не мог, а рука сама
прижималась к лицу.
– Нука, покажи, – велела Женька.
– Убирайся! – крикнул Алька. – Как дам!
Женька скривила губы и сказала:
– Недотрога! Испугался!
Алька одним глазом поглядел на санки, схватил свой портфель и трахнул Женьку. Но
если смотришь одним глазом, да ещё сквозь слезы, всё кажется какимто перекошенным. И
Алька промахнулся. Он треснул портфелем не по Женьке, а по собственной ноге. А
Женька отскочила и запела:
– Недотрога… Алькакаралька!
– Опять вы… – жалобно сказал Валерка. – Ну хватит вам!
Он больше всего на свете не любил, когда ктонибудь ссорился. Сам он никогда не
обижался и ссорился очень редко. Валерка был весёлым и улыбался почти каждую минуту.
А когда ктонибудь начинал ругаться, лицо у Валерки делалось грустным, будто он вотвот
заплачет.
– А тебе какое дело? – сказала ему Женька. – Ты не лезь.
Алька снова тёр глаз кулаком, но другим глазом следил за Женькой. И думал,
погнаться за ней или не стоит.
Валерка взял Женькин портфель, поставил его на покрытый снегом тротуар. Алька
видел, как уходил Валерка. Он тащил санки, будто они были тяжёлыетяжёлые. А на санках
лежал только один Валеркин портфель.
Дома Алька долго промывал глаз водой, и соринка, наконец, выскочила. Но
настроение всё равно было плохое. Он сел готовить уроки и даже решил два примера, но
потом бросил ручку. Делать домашние задания один он не привык.
Алька вспомнил, как Валерка тащил на санках свой портфель, и ему стало совсем
грустно. Даже злость на Женьку пропала. Он походил по комнате, потом натянул пальто и
шапку и выскочил на улицу.
На улице он сразу увидел Женьку. Она шла в ту сторону, где стоял дом Валерки.
Пошёл и Алька.
Они шли по разным сторонам тротуара и делали вид, что вовсе не знают друг друга.
Потом Женька протянула, будто сама с собой разговаривала:
–А я к Валерику пошла, воот…
– Больно ты ему нужна! – не оборачиваясь, сказал Алька.
– Я у него задачник забыла, – проговорила Женька, разглядывая на ходу небо с
клочковатыми облаками.
– А я… я тоже забыл… – Но Алька так и не придумал, что он забыл у Валерки. И
решил больше с Женькой не разговаривать.
Только както так получилось, что шагали они уже не по разным краям тротуара, а
посередине, совсем близко друг от друга.
– Соринкато всё ещё сидит в глазу? – тихо спросила Женька.
– Выскочила, – вздохнул Алька и зачемто потёр глаз кулаком.
– Не три варежкой, – строго сказала Женька. – Натрёшь – ещё пуще болеть будет.
– Да уже не болит, – сказал Алька. – Это я так.
Они поравнялись со старым домом, и Алька грохнул кулаком по ржавой трубе.
– Это всё изза него.
– Изза Шуршуна?
– Конечно, – смущённо сказал Алька. – Это он соринку мне в глаз запустил.