– Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.
Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут
нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были
причины, чтобы Гарьку туда не пускать.
– Брысь, нечистая сила! – гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю. Петух
развязной походкой удалился в курятник. Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила
щеколду, приговаривая:
– Сейчас, сейчас, моя Липушка.
Липа лениво оглянулась…
И увидела дверь.
Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа – потемки. Но
Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу както
помолодела.
– Имммэх! – энергично сказала она. Широко расставила ноги, подалась назад и,
разбежавшись, врезала рогами по оранжевой двери.
– Голубушка! – ахнула бабка.
Липа тяжелой кавалерийской рысью вернулась на прежнее место и склонила рога.
– Ладушка… – позвала бабка Наташа и сделала к ней шаг.
Липа рванулась и смела ее с дороги, как охапку соломы. Сарай слегка закачало от
могучего удара.
– Спасите… – нерешительно сказала бабка и, пригибаясь, побежала за угол.
Джонни вскочил и, хлопая расстегнутой сандалией, помчался к друзьям…
Когда ребята ворвались в калитку, Липа готовилась к очередному штурму. Она
дышала со свистом, словно внутри у нее работал дырявый насос. Рыла землю передним
копытом и качала опущенными рогами. На рогах пламенели следы краски. Глаза у Липы
тоже пламенели.
– Ммэуау, – хрипло сказала Липа и, наращивая скорость, устремилась к сараю.
Трах!
Дверь крякнула. Внутри сарайчика чтото заскрежетало и ухнуло. С козырька крыши
посыпался мусор. В курятнике скандально завопил Гарька. В глубине своего ящика
нерешительно вякнул Родька.
– Красавица моя… – плаксиво сказала бабка Наташа, укрываясь за кадкой.
“Красавица” гордо тряхнула бородой, встала на задние ноги, развернулась, как
танцовщица, и бегом отправилась на исходную позицию. Там она снова ударила копытом
и с ненавистью глянула на дверь.
Борька, срывая через голову рубашку, метнулся к взбесившейся козе. Коза метнулась
к двери. Они сшиблись на полпути. Падая, Борька набросил рубашку Липе на рога.
Клетчатый подол закрыл козью морду. Липа по инерции пробежала почти до сарая и
остолбенело замерла.
– Мэ? – нерешительно спросила она.
Подскочила Вика и покрепче укутала рубашкой Липину голову.
Бабка Наташа выбралась из укрытия.
– Это что же? – спросила она со сдержанным упреком. – Значит, так оно и будет с
нонешнего дня?
– А мы при чем? – огрызнулся Борька. Он ладонью растирал на голом боку
кровоподтеки от Липиных рогов. – Дура бешеная! Больная, что ли?
“Больная”! – обиделась бабка. – Да сроду она не болела! Вот что! Сымайтека вашу
дверь, мне коза дороже!
– Ну, и… – со злостью начал Борька, но Сережка одними губами произнес: