Ретроспектива
1712 год, Москва
– Чернокнижник он! – выпучив глаза для пущей убедительности, произнес дьяк. – Все о том знают! Чернокнижник и нехристь! И гореть ему за это в аду!
Подведя грозный итог будущей загробной судьбе колдуна из Сухаревой башни, дьяк Прокопий мелко перекрестил рюмочку и выпил. Сердито захрустел огурцом. Сидевший наискосок за столом чернявый мужчина неприметной наружности (судя по одежде, писарь) пренебрежительно усмехнулся:
– Вы, извините, ерунду изволите говорить! Яков Вилимович – человек приближенный! Стал бы царь колдуна привечать! Яков Вилимович – человек ученый, большой мудрости и понимания.
– Чернокнижник он! – упрямо нахмурился дьяк. – Ученый! А ты самто не с Артиллерийской слободы, что защищаешь его?!
Писарь с достоинством возразил:
– То значения к делу не имеет, откуда я. Яков Вилимович много полезного для государства сделал, о том все знают. А что касаемо колдовства, так про то все только выдумки да сплетни!
– Да какие ж выдумки?! – задохнулся от возмущения дьяк. – Да ты поди к Сухаревой башне, как стемнеет! Бывает, что и всю ночь в верхнем окне свет горит. Доброму христианину ночами спать положено! Ночь – время колдунов и ведьм!
Дьяка неожиданно поддержал купчик, давно уже просиживавший в кабаке выручку от своей свечной торговли.
– Верно поп говорит! Я сам это колдунство видел! Слушайте, слушайте, что я расскажу! Шел давеча мимо той башни за полночь…
– Из кабака шел, видать!
На скептически настроенного писаря зашикали.
– А хоть и из кабака, да трезвее некоторых! Так вот.
Слышу – свист, стоны от той башни начались, будто черти души в аду мучают! Поднимаю голову – святые угодники! Из окна башни летят железные драконы!
– Вот прям так и драконы? – не унимался писарь. – Нешто огнем из пасти пыхали?
– А вот и пыхали! Только не из пасти, а из заду! И лица у них – человечьи! Покружили вокруг башни и опять в окно впорхнули!
Писарь на это заявление только закатил глаза и тяжело вздохнул, словно говоря: «Ну что взять с темноты суеверной?» Но остальные завсегдатаи кабака прислушивались к словам купца с интересом и доверием. Посыпались, как из мешка, слухи, бродившие по Москве с того дня, как вместо стрельцов полковника Сухарева поселился в башне таинственный царский любимчик. Вспомнили и про железную служанку, якобы оживленную колдовством и прислуживавшую Брюсу вместо живой прислуги. И календарь, по которому судьбу любого человека можно предсказать. И про Черную Книгу конечно же.
– А что царь его к себе приблизил, так оно и понятно! – понизив голос и опасливо озираясь, продолжил дьяк. – Колдунто ему обещал эликсир вечной молодости!
– А вот это уж, как хотите, чушь полнейшая! – возмутился писарь. – Не существует такого! Да и не может существовать! Все, что рождается, – растет, старится и умирает. Это закон природы и Божий!
– Так на то он и колдун, чтобы супротив законов!
– Что же сам Брюс свой эликсир не выпьет? Я его часто вижу, стареет он, как все люди!
Распалившийся дьяк истово зашептал:
– Да потому как страшното! Для того чтоб эликсир тот подействовал, надобно сначала умертвить себя лютой смертью! Порубить тело на куски и эликсиром тем облить. Кому поручить такое страшное дело можно? Вот и не решается колдун – нет у него такого верного слуги!
Писарю наскучил этот разговор, и он, расплатившись, покинул кабак. Подходя к Сухаревой башне, посмотрел на окна кабинета Брюса. Окна, как обычно, светились в ночи.
«Надо будет рассказать Якову Вилимовичу, что за слухи пошли изза его опытов. Этак, не ровен час, придут добрые горожане поджигать башню с колдуном! Но какая дивная фантазия! Порубить себя на куски ради вечной молодости! Надо же было до такого додуматься!»