Ретроспектива
1735 год. Усадьба Глинки
Старик за письменным столом дописал последнюю строку и отложил перо, устало прикрыв глаза. Он всегда много работал, иногда не выходил из кабинета по нескольку дней, но в последние годы стало подводить зрение, да и силы уже не те… Неслышной тенью рядом с креслом возник слуга с подносом.
– Опять? – проворчал Брюс, неведомо как с закрытыми глазами ощутив его присутствие. – Только недавно ведь принимал…
Слуга, все так же молча, склонился в глубоком поклоне, но подноса не убрал. Кряхтя, Брюс выпрямился в кресле, взял маленькую серебряную рюмочку, поморщился и залпом выпил густую темную жидкость, а затем немедленно запил ее водой из большого бокала и несколько раз прополоскал рот остатками.
– Господи… ну и отрава!
Слуга принял из дрожащей руки бокал и исчез так же неслышно, как и появился.
Старик прислушался к внутренним ощущениям и удовлетворенно кивнул головой. Еще пару месяцев он протянет, а значит, успеет завершить все дела. Собственно, большая их часть уже завершена: нужные приготовления выполнены, письма подписаны и отправлены. Даже огромная библиотека рассортирована и распределена между разными людьми – те книги, разумеется, кои этим людям не повредят.
События последних лет подорвали веру Брюса в разумность рода человеческого, а потому самоубийственные знания, что ему удалось собрать, никому нельзя было доверить. Особенно – рабочие дневники. Получив в свое полное распоряжение Либерию, Брюс скоро понял, что древние книги, хоть и хранили интересные знания, во многом устарели. Высказывания древних авторов нуждались в переоценке, открытия механиков – в доработке, озарения магов и ученых – в переосмыслении. Нет, они не были бесполезны: так, придуманный еще греческими жрецами механизм, работавший от падающей воды, позволил Брюсу создать прекрасные фонтаны, а из римских дневников он почерпнул идею, как до середины лета сохранить лед на пруду в своей усадьбе, чем немало подивил гостей. Были и более полезные изобретения, но о них Брюс никому не рассказывал, доверяя лишь книге, которую писал все эти годы. Теперь пришло время позаботиться о том, чтобы эта книга не попала в недостойные руки. Брюс позвонил в колокольчик, вызывая слугу…
– Почему бы хозяину просто не уничтожить ее? – Раскосые глаза на желтоватом лице слуги смотрели абсолютно бесстрастно.
– Уничтожить труд всей моей жизни? – Яков Вилимович удивился, но не особо – своего слугу он знал очень давно и привык к его странному образу мыслей.
– Многие великие мужи моей страны так поступали, – пожал плечами слуга. – Это прекрасный завершающий штрих, делающий произведение искусства совершенным.
– Гм… Очень интересная мысль. – Брюс усмехнулся, – Но мне все же хотелось бы сохранить эти записи для потомков. Когданибудь люди будут готовы принять мои знания без вреда для себя. Я хочу, чтобы меня помнили… Как видишь, я не свободен от тщеславия.
– Это тоже достойное желание, – сдержанно одобрил слуга. – Я сочту за честь выполнить вашу волю.
– Хорошо. – Брюс протянул ему лист бумаги и небольшую книжку: слуга узнал новый томик, недавно купленный по заказу его сиятельства в Москве. – Вздорная книжка, аббату не следовало так вольно обращаться с Цицероновыми сочинениями! Впрочем, бог ему судья. Главное, что даже если этот экземпляр потеряется, тебе не составит труда раздобыть новый. При помощи его ты всегда сможешь разгадать вот это мое послание. Здесь точно указано, где спрятаны мои рабочие дневники. Для постороннего же человека это будет выглядеть обычным завещанием. Ты еще молод и, я верю, застанешь времена, когда знания сии будут использованы только во благо.