– Второе правило частного детектива.
Она посмотрела на меня с интересом:
– Это какое?
– Береги башмаки.
Амба нахмурилась.
– Это означает, что ни к чему трепать кожу на подметках, слоняясь по городу, когда многое можно сделать головой.
– А первое правило частного детектива?
– Не становиться частным детективом.
Малколм Прайс
"Аберистуит, любовь моя"
Не люблю магазины. Особенно – пафосные торговые центры, коих в последние годы в Москве понастроили едва ли не больше, чем киосков с шаурмой. И никогда не любил, даже в детстве – когда перед Новым годом родители приводили меня в ГУМ, это было для меня тяжелым испытанием. Даже знаменитое мороженое в вафельном стаканчике, которое именно в ГУМе было почемуто особенно вкусным, не компенсировало моих страданий.
Я вновь окинул взглядом этаж сплошных витрин.
И почему Харлампий вечно назначает встречи в самой толчее?
– Вик, что мы здесь делаем?! – Женька с патетичностью актрисы самодеятельного театра воздела руки к стеклянному потолку. – Разве темные делишки не принято обделывать в какихнибудь маленьких темных барах, на заброшенных складах или, на худой конец, в воровских малинах?
Охранник у дверей ближайшего к нам бутика нахмурился и поправил висящую на поясе резиновую дубинку. Мускулы, способные вызвать комплекс неполноценности даже у тролля, многозначительно напряглись под форменной рубашкой. Я постарался улыбнуться ему как можно беззаботнее – мол, все в порядке, ребенок шутит. Улыбка у меня располагающая – во всяком случае, такой она мне кажется в зеркале. И девушкам она нравится… наверное. Во всяком случае, Женька утверждает, что ничего подобного раньше не видела. А вот на охранников, милиционеров и прочих должностных лиц моя улыбка почемуто не действует. Возможно, ее обаяние нивелирует сломанный в двух местах и криво сросшийся нос? Или старый шрам от скулы до подбородка? Нет, скорее всего, просто надо было утром побриться…
Если подумать, улыбаться охраннику было не лучшей идеей.
Пластины надбровных дуг сошлись над переносицей, мощная нижняя челюсть, способная вызвать у того же тролля уже настоящую панику, грозно выдвинулась сантиметров на десять вперед. Все говорило о том, что охранник готов защищать кружевное белье, красующееся в витрине бутика до последней капли крови.
Я бросил тревожный взгляд на эскалатор. Если нас сейчас вежливо попросят стоять гденибудь в другом месте, придется подчиниться, а Харлампий бессовестно опаздывает. А все Женька со своим длинным языком…
Какойто ребенок принялся тормошить мамашу, зачаровано таращась на Женьку. Точнее – на ее прическу, если можно назвать прической торчащие во все стороны патлы, выкрашенные одновременно в пять кислотных цветов.
– Мама, мама! Гляди! Тетя – клоун!
Женька состроила юному критику страшную рожу, но тот только пуще развеселился. Девчонке с ее внешностью не стоит и пытаться коголибо напугать. Круглое лицо, вздернутый нос и оттопыренные уши – все это обильно усыпано веснушками – напоминали мне героя старого мультфильма "Рыжий, рыжий, конопатый!". Справедливости ради должен отметить, что настоящего цвета волос Женьки я не знал, поскольку она постоянно экспериментировала с самыми радикальными цветами и прическами. Но чутье мне подсказывало, что от природы моя новая напарница – огненнорыжая.
"А я предупреждала – не надо ее с собой брать! – раздался в моей голове сварливый голос Хайши. – Устроил из деловой встречи фрикшоу!"
Я пожал плечами – обвинения Хайши были не совсем справедливы. Не в моей воле было брать или не брать с собой Женьку. Она просто поставила меня перед фактом, что будет участвовать в "операции". Будучи гением в вопросах взлома компьютерных баз данных и сбору информации, девчонка давно мечтала поучаствовать в "настоящей оперативной работе". Требование, в общем, справедливое – Женька равноправный сотрудник нашего детективного агентства. С другой стороны, мне совершенно не хочется рисковать здоровьем, а то и жизнью девчонки. Поэтому я специально стараюсь брать Женьку на самые скучные задания в надежде, что ей эта рутина быстро надоест. И, надо отметить, отчасти этот план сработал. Женьке уже порядком надоело таскаться со мной на встречи с информаторами, участвовать в монотонных наружных слежках и искать по московским дворам и помойкам пропавших домашних животных. Увы, я както не учел, что она склонна выражать свое разочарование весьма экстравагантно.
– А ну прекрати! – зашипел я на Женьку, которая успела к этому моменту усесться на перила и свесить ноги в трехэтажный провал. – Хочешь, что бы нас вывели отсюда?
Охранник, уже двинувшийся было в нашу сторону, резко побледнел, остановился и выставил перед собой руки в успокаивающем жесте.
– Девушка! Что вы делаете?! Слезьте, пожалуйста!
– Сюда или туда? – прищурилась нахалка. Ее явно забавлял испуг охранника.
– Хватит выпендриваться, – проворчал я, оглядываясь. Женькины выкрутасы вечно привлекают к нам ненужное внимание.
– Девушка, пожалуйста, вернитесь на эту сторону! – продолжал бубнить охранник, утирая пот с белого как полотно лица. – Это очень опасно…
– Дааа… – мечтательно протянула Женька. – Если отсюда спрыгнуть, то ноги я себе точно переломаю. А может, и голову расколю…
Она картинно покачнулась и исчезла за парапетом. Лицо охранника разгладилось, и он рухнул в обморок. Ктото из посетителей взвизгнул.
– Когданибудь он промахнется, – буркнул я, не поворачиваясь. – Или просто не успеет тебя подхватить.
Чжуполун заложил изящный вираж и приземлился рядом со мной. Девчонка спрыгнула с его спины и почесала Мими за ухом.
– Такого не может быть.
Готов поклясться, что чжуполун кивнул, подтверждая ее слова.
Согласно справочнику по дрессировке и уходу за магическими существами, специально купленному мною в связи с появлением в доме Мими, малые китайские драконы не обладают разумом. Автор справочника утверждал, что их интеллект редко превосходит интеллект обычной дворняги и не дотягивает даже до уровня шимпанзе. Конечно, я не подвергаю сомнениям авторитет всемирно известного магаживотновода Кунгура Пустынного, но ведь из каждого правила есть исключения. Наблюдая за Мими, а особенно – за его общением с Женькой – я пришел к выводу, что свинодракон понимает человеческую речь, да и поведение его чаще всего выглядит куда разумнее, чем у многих знакомых мне людей…
Мими довольно хрюкнул и улегся, подставляя Женьке крыло. С тех пор, как у чжуполуна прорезались крылья, птичьи блохи превратились для него в настоящее проклятие. Черепаший панцирь, в который от загривка до крокодильего хвоста закован свинодракон, не позволяет Мими самому дотянуться до крыльев и почесаться. Я испробовал на бедолаге уже с десяток шампуней, но паразиты проявляли воистину сверхъестественную живучесть.
– Мама, мама! – заныл все тот же ребенок, угадавший в Женьке прирожденного клоуна. – Мама! Смотри! У тетеньки дракон!
– Драконов не бывает, – буркнула под нос мамаша, не отрываясь от медитации на витрину с чешской бижутерией. – Вечно ты невесть что выдумываешь! И откуда только такая буйная фантазия! Мы вот с твоим папой нормальные люди…
Я вздохнул и вернулся к созерцанию эскалатора.
Нормальные люди… было бы чем гордиться.
Конечно, я понимаю, что женщина вкладывает в свои слова вполне определенный смысл. Она просто не знает, что восприятие "нормального человека" крайне ограничено и что в Тени слова "нормальный человек" значат примерно то же, что и "слепец". А ведь когдато и она могла видеть удивительных существ – гномов, фей, драконов. Когдато давно в детстве она обладала истинным зрением и перед ней раскрывалась суть вещей. Но потом взрослые – родители, учителя, знакомые – убедили ее, что никаких гномов и драконов не существует. Что все это лишь детские фантазии. И волшебство постепенно ушло из ее жизни, сменившись рутиной бытия нормального человека. Теперь она учит тому же своего ребенка.
"А ты хочешь, что бы у всех людей сохранилось истинное зрение? Или – еще лучше – проявилось теневое зрение? Ты уверен, что хочешь этого?"
Я вынужден был согласиться с Хайшей.
Тень в этом мире есть у всего. И не только тень физическая, но и тень метафизическая – Тень. Это полноценный мир, плотно переплетенный с обыденной реальностью, и зависящий от нее, как тень зависит от предмета. Если в нашем мире срубить дерево, исчезнет отбрасываемая им тень, а через некоторое время рассеется и его метафизическая тень. Но и наш мир зависит от Тени. Правда, воздействовать на реальность через Тень способны лишь маги. Теневым магом может стать только человек, обладающий теневой кровью. А теневая кровь есть далеко не у всех. Потому магов так мало, а сильных – вообще единицы. И это очень хорошо, потому что даже так с ними слишком много хлопот.
Но если бы обычные люди, не наделенные магической силой, смогли видеть Тень, узнали о теневых существах и о магах – не возьмусь предположить, чем бы это обернулось.
"Чего тут предполагать? – буркнула Хайша. – Началась бы новая охота на ведьм. Только на этот раз от охотников никому не удалось бы скрыться. Таковы уж люди – если ктото от них отличается, они обязательно захотят его убить".
Я оставил замечание богини без комментариев. И не потому, что был с ним согласен, просто как раз в этот момент с эскалатора сошел высокий худощавый парень с артистично растрепанными кудрями и козлиной бородкой. Заметив меня, он приветственно взмахнул рукой.
– Мой добрый друг, носящий имя Победитель! Как рад тебя я снова лицезреть!
– Я тебе не верю. Если ты так рад меня видеть, какого дьявола заставил тащиться сюда через половину города? Могли бы встретиться у тебя или у меня. Или в баре, если уж ты такой тревожный.
– Ты слишком молод, – отмахнулся Харлампий. – Потому еще не знаешь, как беспощаден этот мир к своим сынам. Мне были ведомы герои, не знавшие что значит страх. И где теперь они? Забыты их могилы. А я – живу!
– Брось! Можно подумать, мы тут планируем украсть у богов огонь! Ради той мелочевки, которой мы занимаемся, никто на наемного убийцу не расщедрится.
Харлампий снисходительно посмотрел на меня.
– Все в мире относительно, мой друг. Припомни, изза какого пустяка твой род был обречен на вечные страданья? Сказатьто стыдно – изза яблока простого! А Троя? Изза чего в развалины был обращен великий город? Изза чего герои гибли под его стенами? Всего лишь изза женщины ничтожной!
– Эй ты, козел! Что ты там против женщин имеешь?!
Хорошо, что я знаю Женьку не первый день, и предвидел ее реакцию. Схватив отчаянно брыкающуюся девчонку в охапку, я строго произнес:
– Женя! Немедленно прекрати! Ты ведешь себя непрофессионально!
– А че он?!
– Клиент не обязан тебе нравиться! А вот ты обязана вести себя корректно! Это бизнес! Или ты уяснишь это правило, или больше я тебя с собой не возьму!
– А че я? – немедленно сменила тактику девчонка. – Он ведь и правда козел!
Харлампий сердито уставился на меня. Я указал на амулет в форме стилизованного глаза Ра, болтающийся в ухе Женьки. Проглядеть его в целой грозди сережек и пирсинга было немудрено.
– Амулет теневого зрения. Пришлось купить, раз уж у нас появился сотрудник без теневой крови.
– А самто, – прошипела Женька, но уже без настоящей обиды. К счастью, остывает она так же мгновенно, как и вспыхивает.
– Изволь в будущем не называть Харлампия козлом, – потребовал я. – Он вовсе не козел, а сатир. Это весьма древняя и уважаемая теневая раса.
Женька почесала макушку, взлохматив и без того торчащие во все стороны волосы. Окинула взглядом козлиные ноги и закрученные винтом рожки сатира, улыбнулась и протянула руку.
– Сорри, бро. Ничего личного. Просто не люблю, когда на женщин наезжают.
Харлампий галантно поклонился.
– Уверен я, прекраснейшей из нимф причин не будет на меня сердиться. Сам лучезарный Аполлон свидетель – нет преданней певца у женской красоты! Но даже мне не хватит слов, что бы воспеть тебя достойно!
– Эй, эй, осторожнее, сестренка, – рассмеялся я, заметив блеск в глазах Женьки. – Сатиры известны еще и тем, что обожают соблазнять невинных девушек.
– Угу, папочка, – хмыкнула Женька. – Запомню на случай, если встречу невинную девушку.
– O tempora! – проблеял Харлампий. – o more!
– Можно подумать, в твои времена нравы были другими, – отмахнулся я от рогатого лицемера. – А то я ваши мифы не читал. "Плейбой" в сравнении с ними – сказочки для детского сада. Давай уже к делу. Принес?
– Я никогда не нарушаю обещания!
Сатир вытащил из сумки сверток и передал мне.
"Хайша, твой выход".
Вообщето, Хайша – богиня. Но богиня забытая, на свете не существует больше храмов в ее честь и ни один человек на свете не помнит о ней. Ну, кроме меня, естественно. Когда мы встретились, Хайша мало отличалась от призрака, а я мало отличался от трупа. Что бы спастись, мы заключили сделку – Хайша вселяется в меня и помогает вылечить смертельные травмы, полученные в аварии. За это она получает возможность жить в моем теле. Иногда мне кажется, что я выиграл от этой сделки – благодаря божественному присутствию мое тело быстрее регенерирует, у меня есть теневое зрение и коекакие магические способности. Совсем незначительные – всетаки, Хайша забытая богиня. Правда, в ее арсенале есть один мощный трюк, но в повседневной жизни он совершенно бесполезен. В общем, она вроде тех нелепых магов, которые могут запросто перебить армию, стереть с лица земли город, но не в состоянии наколдовать пиццу на обед.
"Неблагодарная свинья! – возмутилась уловившая мои мысли богиня. – Я столько раз спасала твою шкуру!"
"Не чаще, чем свою, – возразил я. – И я тебе всегда говорил спасибо. Так что я может и свинья, но – благодарная. А теперь помоги мне заработать пару сотен баксов".
Хайша фыркнула, но всетаки потянулась к свертку. Я увидел, как мои руки словно раздвоились. В реальном мире они остались моими привычными лапами со сбитыми костяшками и въевшимся в загрубевшую кожу машинным маслом. В Тени стали тонкими изящными руками девушки, покрытыми замысловатой татуировкой. Теневые руки Хайши ощупали сверток, погрузились в него, словно в воду…
"Все в порядке, это они!"
Я сунул сверток в рюкзак и протянул Харлампию пачку долларов. Сатир дотошно пересчитал банкноты, кивнул и, подмигнув Женьке, заспешил к эскалатору.
– Что, и это все? – протянула Женька.
– А тебе мало приключений на сегодня? Считаешь, что слабо выступила?
Девчонка проследила за моим взглядом.
Вокруг охранника, под брутальной личиной которого оказалась столь впечатлительная натура, суетились продавщицы бутика. Страдалец не спешил вставать с пола и с явным удовольствием принимал заботу девушек.
Вокруг Мими толпилось с десяток разновозрастных малышей, желавших погладить "дракончика". Мими выглядел таким же довольным, как и охранник. Затесавшийся среди детей мужчина унылой наружности – видимо, чейто отец – занудно объяснял, что перед ними на самом деле обычная свинья в специальном костюме с крыльями. И что все это – часть какойто рекламной акции.
– Чот скучно здесь, – вздохнула Женька. – Валим?
– Я думал, ты на Мими полетишь? Ничего интересного уже не будет. Мне осталось только отдать товар…
– Не, я хочу посмотреть на заказчика, – уперлась девчонка. – Говоришь, он известный маг?
– Ммм… ну, в большей степени известный, чем маг. Лады, тогда двинулись. Время уже позднее.
Женька подала чжуполуну знак и Мими, оттолкнувшись от пола, грациозно – ну, для поросенка грациозно – завис в воздухе. Летает свинодракон благодаря магии, крылья же использует только для маневрирования. Хрюкнув на прощание, чжуполун с громким хлопком исчез – еще одно полезное умение Мими, телепортация.
Эскалатор повез нас с Женькой вниз. Длинная фигура унылого мужчины, так и застывшего с открытым ртом, медленно тонула за краем перил.
– Эк его проняло!
– Видимо, впервые столкнулся с настоящим волшебством. Ничего, через пару часов он уверится, что видел ловкий фокус. Или придумает еще какоенибудь объяснение.
– Помоему, это не справедливо, – вздохнула Женька. – Почему одни могут творить с Тенью что захотят, а другим даже не дано узнать, что такое в принципе возможно!
– Потому что жизнь – вообще штука несправедливая. Почему одни способны извлекать из струн, натянутых на деревяшку, волшебные звуки, а другие – сколько ни учатся – лишь жалобное пиликанье? Почему небрежные рисунки одних восхищают людей веками, а огромные тщательно выписанные полотна других годятся только дырку на обоях прикрыть? Почему одни ворочают миллиардами, а другим приходиться заниматься несусветной ерундой, чтобы не оказаться на улице…
Вспомнив о деньгах, я прикусил язык. Зима словно заморозила теневую жизнь, серьезных заказов давно не было и агентство задолжало хозяину квартиры, которую мы снимали под контору, уже за два месяца. Вернее, мы с Алексом задолжали. Женька умудрялась неплохо зарабатывать сбором информации, не брезгуя и обычным хакерством.
– Вик, – угадав, о чем я задумался, Женька вцепилась в мой рукав и весьма энергично меня встряхнула. – Хватит уже этих глупостей! Возьми денег у меня! Я круто срубила бабок на последнем заказе!
– Гусары денег не берут, – ухмыльнулся я как можно беззаботнее. – Понимаешь, Жень, существование любой фирмы должно быть финансово оправдано. Либо агентство само себя окупает, либо его надо закрывать.
"Первая умная мысль, что я от тебя услышала!"
– Просто сейчас у агентства временные трудности! – возразила Женька, не слышавшая комментарий Хайши. – Я предлагаю возможность продержаться на плаву до первого серьезного заказа. А потом ты мне вернешь долг.
"Бедный ребенок еще не осознал, что у вашего агентства временные трудности – обычное состояние!"
"Ты всегда была против этой идеи, – возразил я Хайше. – Вот и не хочешь помнить светлых моментов, а они были!"
"И сколько их было за все эти годы? – хмыкнула богиня. – Если бы у вас хоть чтото толковое получалось, я бы радовалась. Мне жалко, что уходят лучшие годы, пока ты играешь в Шерлока Холмса!"
– Вик, ну ведь обидно будет, если мы могли спасти агентство, но все развалится изза твоих дурацких принципов!
Я застонал сквозь зубы. Терпеть капающую на мозги Хайшу я коекак за эти годы привык. Но когда к ней присоединяется не менее упрямая Женька, выносить этот дуэт становится тяжело. Я бросил взгляд на рельсы – мы как раз спустились в метро и ждали поезда – и поймал себя на том, что рассматриваю их с нехорошим интересом.
В оправдание замечу, что я лишь пару мгновений тешил себя кровожадными фантазиями и легко победил соблазн. Ну… почти легко.
Пока я боролся со своей темной стороной, прибыл поезд, и толпа внесла нас с Женькой в вагон.
– Вик, ты только посмотри! – прошептала Женька, указывая глазами на потолок вагона.
Амулет теневого зрения у девчонки уже месяца три – с самой осени – но теневой вид метро ее до сих пор шокирует. Впрочем, я не могу привыкнуть к нему уже несколько лет.
– "Волосы Жели", – пожал я плечами, мельком взглянув на тонкие теневые щупальца, свисающие с потолка вагона. – Можно подумать, ты их раньше никогда не видела.
– Столько сразу – нет.
– А… ну да, зимой их всегда становится больше.
"Волосами Жели" ктото давнымдавно прозвал теневое существо, питающееся исключительно тоской, печалью и другими отрицательными эмоциями. Как утверждает Хайша, богиня смертной тоски Желя была от такого сравнения не в восторге – теневые щупальца если и выглядели как волосы, то волосы существа крайне неопрятного и несимпатичного. Но название прижилось. Раньше "волосы Жели" селились в домах, где случилось какоето горе или просто не было радости. В мегаполисах хватает таких квартир и сейчас, но основное место обитания "волос" в метро – здесь для них особенно много пищи. Да и остальные теневые существа из тех, что послабее давно облюбовали метрополитен. Раньше им приходилось днем прятаться в подвалах и пещерах, но в метро всегда ночь и здесь для них раздолье. Метро кишит мелкими теневыми существами – своеобразным теневым планктоном.
В большинстве своем эти существа не опасны для людей, но смотреть, как разнообразные – зачастую весьма страшненькие на вид – твари снуют под ногами, ползают по стенам и потолку, а то и скачут по плечам и головам людей неприятно. Потому в метро я почти никогда не пользуюсь теневым зрением. И без того на душе паршиво…
– Ой, Вик! Они к тебе тянуться!
– Знаю, – проворчал я. – У меня не слишкомто хорошее настроение, вот они пищу и почуяли. Наплевать, они безвредны.
Машинист объявил нашу станцию. Мы протолкались к выходу и выбрались из вагона.
Как и большинство теневых магов, мэтр Аманий жил в доме старой, еще довоенной постройки. Маги живут намного дольше обычных людей и со временем привыкают к жилищу. С другой стороны, место, где долгое время живет маг, постепенно пропитывается его силой и как бы настраивается на него. Особенно это касается сильных магов.
Правда, Аманий слабый маг. Не самый слабый, конечно – в той же Москве найдется несколько тысяч магов куда слабее – но и далеко не уровня магов Совета. Тем не менее, он мало того, что входит в Совет, так еще и один из влиятельнейших членов этого единственного органа власти в Тени. Аманий обладает куда более могущественным талантом, чем теневая магия. Он умеет быть полезным. Даже глава Совета – маг Ивор – както признался, что Аманий оказал ему немало важных услуг. И это сказал человек, для которого нет почти ничего невозможного.
Потому посредственный маг является членом Совета, разъезжает на красном "майбахе" с золотой решеткой радиатора и может позволить себе содержать личный музей.
Мы с Женькой миновали несколько выстроенных в ряд саркофагов, витрины с кандалами, в которые был закован при аресте Джузеппе Бальзамо, чучело последнего тираннозавра, и прочие экспонаты личного собрания Амания.
Мое равнодушие было продиктовано тем, что я уже не раз видел эту коллекцию, да и сам приложил руку к ее пополнению, Женька же просто считала все это старым хламом, место которому на помойке. Если честно, то коллекция Амания производила такое впечатление и на куда более утонченных ценителей древностей. Проблема мага в том, что у него нет какоголибо плана, он как сорока тащит в свой особняк все, что ему понравилось. И рядом с действительно бесценными египетскими саркофагами здесь можно увидеть тыквенную погремушку современного африканского колдуна. Ну да не мне кидать в Амания камень – погремушку у колдуна я выменял за детский калейдоскоп, а магу продал за вполне приличную сумму.
Мы подошли к дверям. Охранникитролли – на этот раз настоящие тролли – дружелюбно кивнули, открывая дверь. Меня здесь хорошо знают.
На встречу изза стола выкатился невысокий пухленький человечек с гладко прилизанными волосами и румяными щечками. Я не без оснований подозреваю, что Аманий пользуется косметикой. И не потому, что гей – просто во времена его юности для мужчин дворянского сословия считалось хорошим тоном пользоваться румянами и пудрой. А от старых привычек тяжело избавиться.
– Оу! Виктуар! Мой дорогой друг!
У меня аж волосы на загривке дыбом встали.
Нет, в принципе, Аманий не так уж и плох. Бывали у меня заказчики и похуже. Маг честен в сделках и далеко не глуп. Вот только при этом он чудовищно манерен, а за то, как он меня называет, мне каждый раз хочется его убить.
– Виктуар?! – сдавленно захихикала за моей спиной Женька. – Виктуар?!
– Привет, Аманий, – я подтолкнул вперед девчонку и мстительно ухмыльнулся. – Позволь представить тебе мою коллегу, Женю Мелихан. Она – наш информационный гений.
– Девушкасыщик? Оу! Шармант! Я буду называть вас Женье, если не возражаете!
– Возражаю!
Но Аманий уже не слушал Женьку и, развернувшись, засеменил к секретеру – как я прекрасно знал, в недрах из красного дерева скрывался обширный бар.
– Женье, милочка, вы любите шампанское? Конечно же, любите! Виктуар, тебе как всегда?
– Я… – Женька не успела ответить, как хлопнула пробка, и в ее руке оказался бокал с пузырящейся жидкостью.
Девчонка уставилась на меня кислым взглядом баронессы, обнаружившей в безе таракана.
– Он всегда такой, – развел я руками, в одной из которых уже сжимал бокал с вином. – Сначала я пытался ему объяснить, что ненавижу шампанское, но на десятый раз сдался. Пей. Я в этих газировках не разбираюсь, но готов поспорить, Аманий не будет держать в баре дешевку.
Маг не слышал, как мы его обсуждаем. Он размотал сверток, доставленный мною, и, замерев в экстазе, смотрел на пару деревянных сандалий, оказавшуюся внутри. Обычные сандалии, какие и сегодня можно увидеть на ногах какогонибудь индийского крестьянина из забытой богом деревеньки. Женька подобралась поближе и тоже уставилась на сандалии. Аманий поднял на нас влажные от едва сдерживаемых слез глаза и благоговейно произнес:
– Они прекрасны!
– Чо? – Женька перевела недоверчивый взгляд с Амания на меня. – Это, типа, шутка такая?
– Это сандалии Гаутамы, – пояснил я. И, убедившись, что взгляд Женьки остался непонимающим, добавил. – Того, который Будда.
– А, так они волшебные!
– Оу, ну что вы, Женье! Гаутама не был магом!
– А в чем тогда прикол? И кто такой этот ваш Гаутама вообще?
Я подавил тяжкий вздох. Женька великолепно разбирается во всем, что касается компьютеров, сетей и вообще всякой электроники. Она может найти любую информацию, если та оцифрована и есть в Интернете. Но во всем остальном она чудовищно невежественна. Подозреваю, что последней художественной книгой, которую девчонка прочитала, была "Курочка Ряба".
– Царевич Гаутама считается основателем буддизма.
– А! – лицо Женьки прояснилось. – Про буддизм я слышала. У нас в институте есть несколько буддистов. Они не едят мяса и не пьют ничего крепче кефира. Смешные такие! А он, типа, их главный бог?
– Эээ… ну, там немного сложнее все, – я перевел взгляд на вытянувшееся лицо Амания и подтолкнул девчонку к выходу. – Ладно, Аманий, рад был тебя увидеть. У нас еще дела, так что бывай! Если будет еще заказ – мой телефон ты знаешь.
– Дада, конечно… – рассеяно ответил Аманий, и вернулся к созерцанию сандалий.
Мы вышли из особняка и направились – увы! – снова к метро. Женька некоторое время шла молча, сосредоточенно о чемто размышляя. Я с интересом наблюдал, как меняется вслед за сменой мыслей выражение ее лица. Наконец, на нем появилось понимание.
– У меня девчонка одна в группе фанатеет от Элвиса Пресли – знаешь, был такой певец в Америке в прошлом веке?
– Не поверишь – знаю!
– А… ну, вот! Она даже на ебеевском аукционе пыталась купить платок, которым Элвис пот после концерта утирал. Только ее ставку ктото перебил. Этот Аманий тоже типа фанат Будды?
– Вроде того, – кивнул я, не желая вдаваться в подробные и, похоже, бесполезные объяснения. Женьке явно не дано понять душу коллекционера.
Мне, впрочем, тоже. Никогда не понимал желания обладать какойнибудь вещью только потому, что когдато она принадлежала известной личности. Ну да чем бы дитя ни тешилось, лишь бы мне это приносило деньги. Кстати, о деньгах… Я заглянул в конверт, который мне на прощание сунул Аманий, и настроение мое сразу поднялось на пару градусов.
"Вечный Хаос! – не упустила своего шанса Хайша. – Ты докатился до того, что радуешься жалкой подачке!"
"Вопервых, это не подачка, а честно заработанные деньги, – возразил я богине. – Вовторых, я радуюсь не деньгам, а тому, что появилась возможность заплатить хозяину квартиры хотя бы за месяц".
"А потом что?"
"Потом… ну, появится еще чтонибудь!"
"Разумеется! И ты так и будешь скакать с кочки на кочку, как глупый доргон, забредший в болото? Не думая о будущем, ни к чему не стремясь, не заглядывая дальше следующей кочки?"
Я промолчал. Не знаю, кто такой доргон, подозреваю – сравнение далеко не лестное, так что уточнять совсем не хочется. Если Хайша сбивается на язык племени, богиней которого когдато была, это верный признак, что она здорово разозлилась. Да и, честно говоря, достойно ответить мне нечем. Хайша озвучила мысли, которые в последнее время все чаще посещают и меня самого.
Действительно, странно вышло. Перед аварией, соединившей меня с Хайшой, я был обычным менеджером, тихо сходившим с ума от ненавистной работы и бессмысленного существования. Как это случалось до меня со многими людьми, побывав на краю смерти, я осознал, что напрасно трачу драгоценные дни на то, что этого не стоит. Открывшийся мир Тени и способности – пусть даже небольшие – что я приобрел благодаря Хайше, казалось, дают шанс начать жить заново, ярко, интересно.
А потом в какойто момент я осознал, что вновь стал хомячком, бегущим в колесе. Как так произошло, почему – не понимаю. Вроде и занятие я себе нашел нетривиальное. Всетаки, частный детектив. И какиеникакие острые ситуации и интересные дела у меня случались. А все равно ощущение такое, что я бегу в проклятом колесе, непонятно зачем и куда.
– Вик, ты чего? – Женька подергала меня за рукав. – Эй, ты о чем таком думаешь?
Я растерянно огляделся. Оказывается, за невеселыми размышлениями я не заметил, как мы спустились в метро и, судя по уплывающему за стеклом названию станции, уже приближались к дому.
– Ни о чем я не думаю, Жень. Просто так…
– Угу, расскажи комунибудь другому! – девчонка многозначительно погладила амулет теневого зрения. – Над тобой эти самые "волосы Жели" уже в настоящий стог собрались!
Я посмотрел в верх и проворчал:
– Не надо было тебе этот амулет покупать.
– Теперь поздно, не отдам, – девчонка показала язык, в середине которого тоже красовался пирсинг, но тут же посерьезнела. – Так о чем ты думал? У нас неприятности?
– Да нет, – пожал я плечами. – Просто зима эта задолбала.
– А… понятно, – важно кивнула Женька. – Ручки зябнут, ножки зябнут…
– Надо произносить "зябнуть", что бы рифма получилась. Впрочем, направление твоих мыслей я считаю верным.
– А когда было иначе?
"Алкоголик!" – у Хайши было свое мнение относительно этой идеи.
Гдето. Когдато.
Оно существовало здесь всегда.
Нет, пожалуй, так нельзя сказать, ведь его существование следует отсчитывать с того момента, как оно осознало себя. Но и раньше об этом лесном озере ходили странные слухи. Фантазия людей населила его духами и странными существами, хотя ничего подобного здесь не было. Вернее, были в окрестностях и лесные духи и странные существа, но к самому озеру они не приближались. Чтото их настораживало в идеальной неподвижности воды, в необычно сочной зелени деревьев и даже в цветах, росших на берегах озера особенно хорошо. Возможно, именно эта идеальность и какаято организованная красота места пугала и людей и духов.
Боялись они не напрасно. Существо не собиралось причинять комулибо зло, просто для него не существовало понятий добра и зла. Если оно хотело нырнуть в озеро, то становилось одной из рыб, населявших это озеро, если хотело взмыть в небеса – вселялось в одну из птиц, гнездившихся на берегах. Камни, трава, цветы, деревья – оно побывало ими всеми. Оно бездумно переселялось из одного вместилища в другое, постепенно накапливая опыт. И в какойто момент – может быть через сотню лет, а может и через тысячу – оно осознало себя.
Вначале это было примитивное осознание собственной отдельности, осознание что есть некое "я" и есть "все остальное". Существо продолжало накапливать опыт и однажды пришло к вопросу: "Кто я?" Оно не знало. Оно могло лишь отделить себя от всего остального, пребывая в камне, оно осознавало, что оно – не камень. Взлетая в небо в теле птицы, или уходя на глубину в теле рыбы, оно, тем не менее, осознавало – оно не птица и не рыба. Но это осознание не давало ответа на главный вопрос, который все сильнее занимал существо.
"Кто я?"