«15 ноября 1993 года.
Экспедиция в Египет затянулась. Только сегодня я смог вернуться в Британию. Все остальные члены группы остались там, у этого странного захоронения странного древнего Темного, умершего пару тысяч лет назад. Кто это был, мы так и не выяснили.
Арка была извлечена и надобность во втором некроманте отпала. Со всем остальным Лекс справится сам. Я не буду переписывать сюда все наши приключения. На это существуют рабочие записи. Скажу только – было трудно. Я загорел, а волосы немного выгорели под африканским солнцем и приобрели какой-то красноватый оттенок. Теперь все, кто видел меня впервые, принимали меня за испанца. Я уже забыл, что такое иллюзия на лице. Единственное, что немного смирило меня с этим затянувшимся, почти отпуском, было присутствие рядом Фрай. Она полностью пришла в себя после того ужасного дня и ее обуяла жажда деятельности. Поэтому она нагло заявили мне, что едет со мной. Мол, я итак вечно где-то болтаюсь без нее. Девочка моя, как же я люблю тебя, если бы ты только знала. Я не знаю, что случилось бы, если бы ты тогда погибла. Скорее всего, авроры просто тумаками бы не отделались, да и Рей, вряд ли бы остался жив.
Однако каждый день проведенный в Африке я думал о том, что же творится в Британии, и, если в Отдел я мотался практически ежедневно, то в Хогвартс…
Когда Рейнард зашел ко мне в кабинет 10 сентября, я начал говорить сразу без предисловий:
– Рей, я тоже уезжаю. Ты будешь меня замещать.
– Я думаю, ты торопишься с назначением. Сомневаюсь, что ребята будут от меня в восторге в виде начальника. Лучше оставить на твоем месте Эвана. Фил ему поможет, времени много прошло. Возможно, Малфоя уже можно ненадолго без присмотра оставлять. – Начал он недоуменно.
Я вздохнул.
– Рейнард, я сейчас говорю не про Отдел. Здесь вся основная нагрузка ляжет именно на Фила. Эван ему поможет. Не наоборот. А ты будешь замещать меня в Хогвартсе.
Рей уставился на меня, затем нащупал у себя за спиной кресло и осторожно сел.
– Что я буду делать в Хогвартсе? Интересно, каким образом? Не думаю, что родители придут в восторг от того, что их детей учит Пожиратель Смерти. А о детях ты подумал? Зачем тебе столько заикающихся первогодок?
– Как каким, под обороткой, конечно. Естественно, никто не будет знать, что детей учит совершенно другой Пожиратель, – я усмехнулся.
– Ты что, охренел?!
– Мне больше некого, Рей.
– Ни за что! Я не учитель! Я вообще не знаю, что с детьми делать! Я даже не слукавлю, если скажу, что я их боюсь! И что я буду преподавать?! Как грамотно глотку перерезать?!
– Успокойся. Ты от детей будешь защищен моим имиджем злобного профессора. Преподавать ты будешь зелья, естественно. А также, будешь выполнять обязанности декана Слизерина.
– Сев, ты в своем уме? Какой из меня зельевар? Я максимум смогу перечное, успокаивающее и кровеостанавливающее сварить. Да яды некоторые. И объяснить, что я делаю, я не смогу! – он обреченно на меня посмотрел.
– Да не ори, ты. Контрольных побольше задавать будешь, а то они обленились уже вконец, и не переживай ты так – объяснения я тебе напишу. На доску будешь переносить, да и все дела. А работы Маркус Флинт проверять будет. В Слизерине все налажено. Дети за столько лет привыкли не расслабляться. Ну, Рей, я тебе двойной оклад платить буду. Помоги мне.
– Сев, я не знаю, – в голосе Рея появились сомнения.
Он почти согласился. Так, теперь дожать, побольше жалобности в голос добавить:
– Рей, если ты не согласишься, я никуда не поеду. Лексу будет очень тяжело одному, возможно даже, он не справится. А вдруг он погибнет? А, если я поеду, то придется слизеринцев кому-то отдавать. Это какой-то тупик. Посто безвыходная ситуация. – Я горестно вздохнул. – Ты ведь категорически против? – и, не дав Рейнарду сказать ни одного слова, добавил. – Ну, хорошо, нет так нет. Я не буду на тебя давить. Можешь идти.
– Знаешь, как это называется? – Мальсибер прищурился.
– Нет. Никакого названия у моей невинной просьбы нет, – я настолько искренне улыбнулся, что глаза Рея сузились еще больше.
– Это называется – эмоциональный шантаж. Я попробую! Слышишь, шантажист. Но не жди от меня многого. Я не знаю зелий, я не умею общаться с детьми и я теряюсь, когда ко мне обращаются мои бывшие учителя. А что делать с Дамблдором? Ты думаешь, он не заметит, что его декан Слизерина и его крестник – это совершенно разные люди?
– На педсоветы не ходи, наши преподаватели будут только рады. Альбусу на глаза часто не попадайся. Это вполне выполнимо, он постоянно где-то носится.
– Я постараюсь. Но если у меня не получится – ты сразу возвращаешься!
– Ну конечно. О чем речь. – Я смотрел на Мальсибера и думал о том, что так эмоционально он не вел себя никогда. Ирония, сарказм – сколько угодно. А вот так. Думаю, Школа, действительно пойдет ему на пользу. Да и знаниями школьными обогатится. А то у меня складывается нехорошее впечатление, что из Хогвартса он ничего полезного для себя так и не вынес.
– Ладно, как вести себя с Люпином?
– Да как хочешь, главное, чтобы он зелье вовремя пил. Я его предупредил, что, если он забудет сделать это хоть раз, находясь в школе, я до всех донесу, что он оборотень. И, Рей, я не шучу.
– А зелье? Его, как я понимаю, только ты умеешь варить.
– Я буду тебя навещать, и тогда же зелье буду приносить. Да, кстати, запомни, антиликантропное зелье – не варится, оно готовится. Есть несколько этапов в его приготовлении, которые обходятся без огня. Но это так, вдруг кто спросит.
– Ну, хорошо. Еще один вопрос. Драко. Мелкий Малфой по-моему считает, что ты его крестный. Как мне себя с ним вести? – он задумался и потер переносицу обеими руками. Привычка. Надеюсь, никто не обратит своего внимания на эту маленькую деталь.
– С Драко сложнее. У него сейчас проблемы эмоционального характера. Он может вести себя просто отвратительно и не совсем адекватно при определенных условиях. Вот что, одергивай его, загружай работой, но не вмешивайся, я потом сам с ним разберусь.
– Угу. Когда отправляться?
– Прямо сейчас. Мы активируем антидот. Я уберу его в сейф. А затем, ты примешь новое оборотное зелье с моей кровью.
– А ничего, что я буду похож на тебя.
– Ты и должен быть похож на меня.
– Я имею в виду, на тебя, такого как сейчас.
– Ой, вот не нужно прибедняться. Иллюзию накинешь.
Когда Рей уже принял зелье, мне пришлось очень сильно постараться, чтобы надеть на него мантию, с неким злорадством думая, что теперь не только я буду путаться в этой дряни, да еще и периодически падать. Думаю, Мальсиберу придется труднее, с этой его привычкой постоянно бегать.
Теперь оставалось только молиться, чтобы его не узнали. Мне тогда жизни спокойной не дадут, это даже к Трелони не ходи.
Эван, например, узнал Рея сразу. Как только Мальсибер вышел из моего кабинета, раздался голос полковника, который находился в это время в приемной, что-то выясняя у Андре:
– Рейнард! Что это за маскарад?
Пришлось мне самому выходить и объясняться.
Эван покрутил пальцем у виска. Я так и не понял, предназначался этот жест мне – из-за того, что предложил Рею занять мое место, или же это относилось к Мальсиберу – из-за того, что тот согласился.
На вопрос как он нас различил, Эван объяснил, что это узнавание произошло потому, что фактически он учил меня двигаться. Моторика моих движений не имеет ничего общего с моторикой движений Рея. Однако, как успокоил нас все тот же Эван, не профессионал на все это внимания не обратит. Я тогда поинтересовался, а чем наши движения отличаются. Нет, ну интересно же. Оказывается, я двигаюсь более плавно, у меня очень вкрадчивые движения, больше напоминающие кошачьи. Как про таких говорят в Японии? «Крадущийся Тигр». Рей же выше меня, более порывист, у него задействованы при ходьбе больше руки, а не корпус, как в моем случае. Но, полковник снова уточнил, что тот, кто нас не сравнивал, разницы не заметит.
Кстати, наша охранная система в который раз будет кардинально изменена. Начальник внешней службы долго на нас орал и сказал, что пока Рей не настроит защиту таким образом, чтобы она смогла распознавать людей под обороткой – он ни шагу из Отдела не сделает. И его совершенно не интересуют проблемы модифицированного зелья и раскопки в Египте. Над защитой мы провозились долго. С ненормальным азартом в эту игру включились все мои алхимики, ученые и экспериментаторы. Мы бы чесали голову еще очень долго, если бы к нам на огонек не заглянул гоблин. Немного подумав, он сказал, чтобы все валили кроме начальников безопасности и меня. Что-то поколдовав над сеткой охранных заклинаний, он через несколько минут сдал нам работу. Мда. Когда я уже начну использовать своих сотрудников правильно?
Таким образом, к концу сентября, в Хогвартсе появился новый профессор зельеварения.»
– Вот! Я обещала, что пойду его добивать? – ласково посмотрев на Эйлин, заявила МакГонаглл.
– Ты забыла про меня! Я тоже хочу подключиться! – уже практически встал Альбус.
– Но, подождите. Этого не может быть! Повадки, манеры – это был профессор Снейп. – Воскликнула Панси.
– Хм. Я вот постоянно думал, когда же меня раскусят? – посмотрел в сторону двойки ликвидаторов Рейнард.
– Вот это, между прочим, было свинство – ничего нам не сказать! Мы бы помогли, если что.– Горестно вздохнула Минерва.
– Да думаю, я неплохо справлялся, – усмехнулся Рей, – давайте уже дальше будем читать?
«Первый раз я появился в Хогвартсе, чтобы проверить как дела у Рея во время одного из полнолуний. Через месяц, после того как он там обосновался. Я принес зелье, которое Рей должен был выпоить нашему оборотню, и ждал его возвращения в наших апартаментах. Рей зашел, с каменным лицом, но, как только дверь за ним закрылась, повалился в кресло, хохоча:
– Поттер – это нечто! Он серьезно думает, что ты хочешь отравить этого оборотня недоделанного.
– Да, плюнь ты на Поттера. Он, видимо, ко мне неравнодушен. – Я усмехнулся.
– С чего ты взял?
– Рей, неужели ты не заметил, что Поттер везде выискивает меня, просто глаз не сводит. Каждое мое движение, каждое слово он воспринимает так, будто все это относится исключительно к нему одному. Не удивлюсь, если наш Избранный считает, что мне больше заняться нечем, только бедного Поттера везде преследовать.
– Не обращал внимания. Значит, Поттер думает, что ты в школе работаешь исключительно для того, чтобы его доставать? – задумчиво проговорил Мальсибер.
– Рей, когда ты делаешь такое лицо – меня это немного напрягает. – Я, кажется, начинаю переживать за золотого мальчика.
– Да ладно тебе. Я всего лишь удовлетворю немного паранойю нашего Избранного. Что, нельзя?
– Да, ради Мерлина. Он все равно никогда про меня хорошо думать не будет. Кстати, как занятия?
– Нормально. Тебя все побаиваются. Так что дисциплина получше, чем у Слагхорна была. Почти никто не выступает. Хотя, мне все же пришлось книгами обложиться и то, что я задаю варить на уроках, приходится вечерами самому пробовать приготовить, все равно заняться больше нечем. А твои записи – это нечто. Ты сам все это придумал? Не отвечай, это был риторический вопрос.
Я не прерывал его болтовню. Я вообще никогда не видел Рея настолько оживленным. Мальсибер часто повторяет, что дети – это жизнь. В его случае жизнь, которая пытается вернуть ему хотя бы уважение к самому себе. Это многого стоит. Школа лечила его гораздо лучше, чем все целители вместе взятые.
– Так, Рей, ты говоришь, что почти никто не выступает? У меня, вообще-то, только Поттер рот без разрешения открывал. Но Поттер – это отдельный разговор. Я же говорил, что он ко мне неравнодушен. Выступает по поводу и без. Из-за него Гриффиндор теряет почти столько же баллов, сколько он терял из-за его отца. – Я не удержался и хихикнул. – А остальные сидят и боятся.
– Значит, мало выступает, раз Гриффиндор выигрывает кубок постоянно, – Рей усмехнулся. – То есть, ты советуешь больше баллов с него снимать? Хорошо, попробую. И не делай такое лицо, ты сейчас сам на это намекал. А насчет остальных – чего ты хотел? Я же не Темный маг. Это от тебя опасностью за милю несет, давит что ли, особенно если ты этого хочешь. Дети очень хорошо, чисто интуитивно, чувствуют такие вещи. А сейчас этого давления на них нет, вот и расслабились слегка. Кстати, у Поттеров атрофированное чувство опасности, видимо семейное. – Рей улыбался. – Да и еще, я не могу попасть в гостиную Слизерина.
– То есть, как не можешь? – я уставился на Мальсибера.
– Эта мерзкая мазня, которую ты на входе повесил, меня не пускает, – в голосе одного из самых страшных карателей Темного Лорда прозвучала какая-то детская обида. – Этот портрет мне постоянно вопросы задает, причем исключительно по зельям. А я не Мастер зелий!
Я засмеялся. Вот не верю, что Салазар не понял, кто перед ним. Каждый развлекается как умеет.
– Пошли, будем уговаривать портрет пропускать тебя просто так, без вопросов, – все еще смеясь, проговорил я.
Было уже поздно, поэтому в коридорах подземелий предсказуемо никого не было. Мы подошли к портрету.
– Привет, Сали.
– А, это ты, Сев. – Салазар на портрете потянулся.
– Ты, глупый портрет, да как ты вообще смеешь меня не пускать? – сразу же кинулся в атаку Мальсибер. – Кто ты вообще такой?
Я посмотрел на Слизерина вопросительно, тот засмеявшись, кивнул.
– Рей, это Салазар Слизерин, слышал о таком? – посмеиваясь, сообщил я опешившему Мальсиберу.
Рейнард покраснел и потупился.
– Извините, – пробормотал он.
– Ну вот, теперь с ним не поругаешься, – портрет, кажется, немного огорчился. – Он такой забавный.
– Ты поэтому его пытал? – так и знал, что Слизерин развлекался.
– Ну конечно, ясно же, что он зелья знает, хорошо хоть на школьном уровне, – пожал плечами Салазар. – И да, мне не велено никого пускать без ответа на вопрос. Тобой, между прочим, велено. Мало того, что он под обороткой, так еще и ответов не знает, – улыбнулся Основатель.– Да не смотри так на меня. Тут и ежу понятно, что он вреда детишкам причинять не собирается. Просто повеселиться хотел, – он обратился к Рею. – Проходить будешь?
– Сегодня нет, поздно уже, – пробормотал Мальсибер.
– Ладно, не буду я у тебя ничего больше спрашивать, как надумаешь, проходи без пароля.– усмехнулся Слизерин.
Рей кивнул. Ничего, насколько я знаю своего Учителя, недолго ты будешь молчать смиренно. Салазар может святого из себя вывести, если захочет.
Я попрощался с Основателем, и мы вернулись в наши апартаменты.
– Слушай, Сев, а что с Грейнджер творится? – в голосе Рея послышалось напускное равнодушие.
Я внимательно и несколько удивленно посмотрел на Мальсибера. Как же все-таки неудобно разговаривать с ним, когда он выглядит как я.
– А что с ней? Если усталая ходит, так думать нужно, когда столько на себя взваливаешь.
– С чего бы ей уставать?
– Она хроноворотом пользуется, чтобы все выбранные предметы посещать.
– На хрена ей хроноворот? Она что, не понимает, что используя хроноворот, она теряет годы своей жизни, проживая два за один? Ты вроде тоже много чего изучал до шестого курса, и везде успевал.
– У меня были мозги, чтобы понять, что некоторые предметы можно изучать факультативно. И сдавать по ним экзамены по остаточному принципу, – я даже поморщился. – Если хочет саму себя загнать – это не мои проблемы.
– Как Министерство одобрило игру со временем несовершеннолетней девчонкой? – пристально на меня посмотрел Рей.
– Ты думаешь, Министерство в курсе? – я усмехнулся. – А почему тебя так Грейнджер заинтересовала?
Рей неопределенно хмыкнул и промолчал.
Я вызвал эльфа и попросил его принести нам кофе. В который раз убедился, что у эльфов нельзя ничего просить, потому что вместе с кофе, на столе появился чай и множество различных закусок. Причем эльфы учли как мой вкус: я не люблю и практически не ем сладкое, так и вкусы Рея: огромное количество всевозможных сладостей на столе ясно показывала, что Мальсибер шоколадок в детстве точно не наелся.
Перекусив, мы стали укладываться спать. Вначале хотели единственную кровать трансфигурировать в две, а затем плюнули и рухнули на кровать вдвоем, каждый под своим одеялом. Перед сном мы еще некоторое время поговорили. Проблем школы мы больше не касались. Нам было о чем поболтать. Я решил на день задержаться, чтобы посмотреть, как Рей проведет уроки.
Ночью нас разбудил Альбус, прислав патронус, который нетерпящим возражения голосом приказал мне явиться к крестному.
Рей только на другой бок повернулся и пробубнил что-то вроде: «Раз ты здесь, то иди и сам разбирайся». Пришлось идти.
Оказывается этот придурок Блек, решил проникнуть в гостиную Гриффиндора.
Вот уж не знаю, чего он хотел: с Поттером встретиться или на Хвоста полюбоваться. При этом он исполосовал портрет, охраняющий вход в башню Годрика.
Спустя каких-то пять минут об этом уже было известно всему замку. Как и при каких обстоятельствах, остается загадкой – время отбоя ведь было. Разумеется, весть о проникшем в замок Блеке очень быстро добралась до Рея и выдернула его из постели. В Мальсибере тотчас проснулся охотничий азарт. За неполных полчаса он прочесал весь замок с подземелий до Астрономической Башни. К счастью псины, Мальсибер его не нашел, о чем он и сообщил мне с грустной мордой. Мда.
Детей разместили в Большом Зале, хотя логика этого поступка мне не совсем понятна. Открыли бы гостиную, да заперли бы всех там. Альбус, воспользовавшись случаем, пофилософствовал возле притворяющегося спящим Поттера. Я не преминул вставить свой кнат по поводу Люпина. Чтобы Поттер порадовался и начал перемывать мне кости, после нашего ухода. Ну какой может быть хороший сон, если любимый профессор не нагадит перед отбоем? И что я активно веду поиски, тоже не забыл сообщить. Рей сумел засветиться перед кем только можно – профессор ведь, что ему скрываться. А Альбус смотрел на меня как на сумасшедшего. Мол, эвона как его пробило – включился в работу школы. Взрослеет мальчик. Это потом мне Альбус сообщил, когда мы из зала вышли. Ну, Рей – услужил, называется. И только я лег, чтобы спокойно поспать, как меня вызвала Поппи.
У Драко воспалился какой-то порез, и она не знала, что делать.
Она сообщила, что Драко притащил Флинт, который увидел, как Малфой разминает явно болевшую руку. Осмотрев порез, я сквозь зубы полюбопытствовал – кто его нанес. Оказалось, что Драко опять решил выпендриться перед гриффиндорской троицей и связался с гиппогрифом. Вот интересно, а у него мозг есть? Знает же свою родословную назубок. Знает, что в роду у него был Темный, и все равно зачем-то полез к светлому созданию.
Порез я залечил, но рука на некоторое время потеряла подвижность.
Флинт, матерясь сквозь зубы, попросил перенести игру Слизерина на другое время. Ему пошли навстречу, в виде исключения. Погода была ужасная, и Флинт ходил мрачнее тучи. Шансы на победу в такую погоду были как никогда высоки. Поттеру-то зрение никто поправить не догадался, и в такой дождь обыграть Гриффиндор было гораздо проще.
За всем за этим, я попал только на один урок Рея, у пресловутого Гриффиндора. Накрывшись чарами невидимости, я сел в углу кабинета, за столом преподавателя. Злой Рей, сидел в кресле и даже не соизволил оторвать от него свою задницу, чтобы поприветствовать учеников. Зайдя к нему за спину, я шепнул:
– Защита – прекрасный предмет, не правда ли, профессор?
– Заткнись, – сквозь зубы процедил Мальсибер.
Я же тихо радовался, что Рей даже не пошевелился, когда почувствовал меня за своей спиной. Он мне доверяет. Неожиданно и чего скрывать приятно.
Рейнард, в общем-то, неплохо держал класс, но ровно до той секунды, пока на урок не заявился Поттер, опоздав на десять минут. Нет, ну что за наглый мальчишка! С порога начал на Рея наезжать, не смотря на то, что только что потерял баллы. Мальсибер зачем-то вступил с ним в небольшую перепалку. Только при угрозе потерять пятьдесят баллов Поттер потопал к своей парте.
– Жалеешь парня, мягко с ним обращаешься, а как обещал – как обещал снимать с него кучу баллов. Я бы на твоем месте снял. – Прошептал я, лелея надежду, что на громкий шепот хоть кто-нибудь отреагирует. – А еще, ты про отработку забыл. Поттера наказывать нужно, он по-другому почему-то не понимает. – Мои надежды не оправдались. Меня никто не услышал.
Рей делал вид, что не замечает меня. После того, как я абсолютно серьезно разрешил ему наказывать Поттера, его улыбка приобрела очень зловещий вид.
Затем Мальсибер зачем-то проехался по безалаберности Люпина, как будто в этом кто-то сомневается. Я никогда не задеваю других преподавателей при студентах, предпочитаю делать это в учительской и с самими преподавателями. Поморщившись, я ничего не сказал Рею, пускай развлекается. Прекрасно понимаю, почему он на него взъелся. Этот оборотень, наверняка спрятал предмет его охоты, и теперь тщательно скрывает. А бедный Мальсибер не может найти эту неуловимую псину. Вот и злится. А вот сам виноват. Нечего было Блека летом упускать.
Сильно же Люпин его разозлил, или, может быть, у них произошла какая-та перепалка, о которой я не в курсе? Вот зачем было сегодня проходить оборотней? Это же практически открытый намек на то, что их преподаватель болен серьезнее, чем думает Гарри.
– Ты что творишь? Им до оборотней, как до Азкабана вплавь? И отстань уже от Грейнджер – я никогда на нее не срываюсь! И на личности не перехожу! Что значит твой жест? Это ты меня так посылаешь?
Я расценил отмашку рукой, как деликатное предложение заткнуться. Я откинулся на спинку стула и задумался. Оскорбление Гермионы, повышение голоса, что это с ним? Кстати на выступавших гриффиндорцев Мальсибер не обратил никакого внимания, посоветовал им всего лишь заткнуться, причем, опять повысив голос. Если у меня в классе возникает хотя бы намек на неповиновение, я, наоборот, начинаю говорить почти шепотом, заставляя студентов прислушиваться. Хотя, я не помню, чтобы в моем классе, раздавался хоть один звук, за исключением двух-трех реплик от Поттера. Ну-ну.
Пик его странного для меня поведения наступил, когда Гермиона ответила на заданный вопрос, перебивая Рея. Ну, мне тоже такое не нравится. Но до оскорблений я никогда не опускаюсь. А тут. Мне вот еще одного сумасшедшего в друзьях не хватает. Один Малфой чего стоит.
Кстати, Рей, никогда не перебивает человека, какую бы хрень тот не нес. Как он говорит, в каждом бреду есть ценная информация, которая может случайно высказаться вслух, без желания говорившего. Первый раз на моей памяти Рей заткнул, почти в нецензурной форме, человека.
Я сразу же после занятия схожу к Аберфорду. Он должен что-нибудь посоветовать. Если на него так отрицательно влияет школа, независимо от того, что он начал чувствовать себя не отморозком именно здесь, его нужно срочно отсюда вытаскивать и находить занятие другого рода.
– Рей, ты охренел? Я никогда не оскорбляю студентов! Да посмотри ты на меня! – Никакой реакции.
Этот бунт закончился в тот момент, когда за Грейнджер попытался вступиться Уизли. Что там ты говорил? Дети чувствуют ауру? В кабинете заметно похолодало. В воздухе повисла явная угроза. Угроза Смерти. Это почувствовал даже я. Я знал, что детям он ничего не сделает, но ощущения были не из приятных. Пока он шел к Рону, в классе стояла такая идеальная тишина, какой не всегда удавалось добиться даже мне.
Рей подошел к Уизли и, вторгнувшись в его личное пространство, прошипел:
—Вы будете наказаны, Уизли. И если вы еще когда-нибудь позволите себе критиковать мой стиль преподавания, то очень пожалеете. Я вам это обещаю.
Я вскочил, что ты творишь, Рей? Я никогда не приближаюсь к собеседнику настолько близко! Я менталист. Меня же раздавит чужими эмоциями. Я всегда дистанцируюсь от оппонента. Кроме тех немногих людей, которым я доверяю и которые дороги мне. Даже такие невнимательные существа, как гриффиндорцы, могут заметить разницу в поведении их «любимого» преподавателя.
Глядя на класс я понял, что Рей прав: дети чувствуют гораздо лучше взрослых, и они почувствовали, что сейчас в комнате присутствует опаснейший человек магической Британии.
Во время урока Мальсибер срывал какую-то странную злость на Люпине, комментируя проверочные работы.
Задав большущее домашнее задание, он отпустил класс, задержав Уизли и назначив ему в качестве отработки мыть утки в больничном крыле.
Когда за Рональдом закрылась дверь, я скинул невидимость и уставился на Рея.
– Ну, и что это сейчас было? Ты в курсе, что, скорее всего, сейчас весь факультет, если не вся школа обсуждает, как вы вызверился на Грейнджер, чуть не контузил Уизли, при этом практически не обращая внимание на нашего драгоценного Избранного. Ты, между прочем, ребенку моральную травму нанес.
– Кого ты сейчас имел в виду? – голос Рея звучал как-то глухо.
– Поттера конечно. Рей, что с тобой происходит?
– Я не знаю. Я не понимаю. Не понимаю, почему так реагирую на нее… – Рей сел в кресло и привычным жестом потер переносицу. Потом закрыл глаза и замолчал.
– Спрашивать – кто она, я не буду. Это риторический вопрос. Ответь мне на вопрос – как. Как ты на нее реагируешь?
– Она меня раздражает.
– Рей, мисс Грейнджер всех раздражает.
– Наверное, я не так выразился. Она меня просто выводит из себя одним своим присутствием, даже если в этот момент она молчит.
– Рей. Ей четырнадцать.
– Я знаю. И вообще, причем здесь возраст?
– Да, так. А Уизли ты за что чуть не убил.
– Я. Не. Знаю. – Раздельно проговорил Рей. – Мне его почему-то действительно убить захотелось. Что со мной, Сев?
– Похоже у вас с Драко одна и та же проблема.
– Какая проблема?
– Маленькая, но, что уж тут скрывать, довольно симпатичная. Только вот, почему тебя накрыло так резко?
– Сев, ты сейчас о чем? – в голосе Мальсибера прозвучало явное беспокойство.
– Это я опять вслух размышлял. Скажем так, все ни так уж плохо. Просто нужно подождать, годика три. Вот что, мне нужно кое-что уточнить. Скоро вернусь.
И я пошел к Аберфорду. Мне нужно было проконсультироваться.
Старый трактирщик, по совместительству являющийся выдающимся специалистом по ритуальной магии, внимательно выслушал меня и проговорил:
– Я не знаю, что сейчас происходит с твоим другом, но я могу предположить. Рей отрекся от Рода. Сейчас он должен основать свой. Корни древа создаются таким образом, чтобы никаких проблем с кровосмешением не произошло в дальнейшем. То, что у Гермионы есть в родне маги, никто не оспаривает. Но! С ее родом никогда не пересекались ветви древа Мальсиберов. Они абсолютно разные по крови. Теперь, магия Рейнарда и ищет такого человека, как Гермиона. Сильную волшебницу с ярко выраженным магическим потенциалом и, чтобы она ни в коем случае не была его родственницей. То что нужно для основания сильнейшего Рода. Магия Рейнарда отреагировала на магию мисс Грейнджер, именно на ее магию, не на нее саму. Рейнард прекрасно осознает, что реагирует так остро на девочку, практически еще ребенка. Думаю, его это немного пугает. Могу сказать одно: он отрицает любые чувства. Считает, что недостоин чувствовать любовь, ревность, дружбу. Правда, с последним я могу уже поспорить. Вы с Малфоем неплохо переворачиваете его мир с ног на голову, – трактирщик улыбнулся.
– Аб, а если кто-то примет Рея в Род? Я правильно понимаю, что если к этому моменту не присоединятся чувства, то все пройдет. Если же он…
– Ну что же, девочка вырастет, и лучшей жены для него будет не найти.
– Круто. И что же мне теперь говорить Рею? Что он так реагирует на Грейнджер потому, что она его потенциальная жена, и ее приняла его магия? Как это будет выражаться? – везет же мне на друзей. Ничего не скажешь. Один еле-еле в себя пришел – творил дела направо и налево. И не факт, что опять не сорвется. Теперь другой, который тоже может какой-нибудь херни наворотить.
– А просто, он не сможет нормально реагировать на ее присутствие. Будет злиться, раздражаться и, что таить, ревновать. В Роне он почувствовал угрозу, соперника. – Аберфорд смотрел на меня, не мигая. Судя по всему, он сам не знает, чем может закончиться эта история.
– Не замечал, что Уизли проявляет хоть какое-то внимание к Грейнджер.
– А это не он. Это она проявляет какую-то заинтересованность. Рей это чувствует.
– Что делать?
– Держи его подальше от Гермионы. Особенно, после того как девочка подрастет. Если его введут в Род, проблема исчезнет сама по себе. Это все, что я могу посоветовать.
– Ее невозможно всегда держать в стороне от него. Профессия Рея не позволит. Мы все в скором времени будет бегать вокруг Поттера, вокруг которого уже бегает Гермиона. И Рональд, кстати, тоже.
– Даже если ты придешь к какому-то решению – не дави на Мальсибера. Он еще не скоро простит себя. Может когда-нибудь, но не сейчас.
Мать твою волшебницу, Рей. Как будто тебе проблем мало.
Ладно, до конца года Мальсибер пробудет в Хогвартсе, а затем… Будет день, будет пища, как говорится. Вот только мне плевать, что ты, Рей, думаешь о самом себе. Если все зайдет слишком далеко, я девчонку под Империусом к тебе приволоку. Да и тебя самого, если понадобится, связанным и с кляпом во рту на брачный ритуал к Аберфорду доставлю. Ты меня простишь, Рей. Может не сразу, но простишь.
Теперь главное, чтобы Рейнард обо всем этом не узнал раньше времени.»
– Вы это знали? – подняла округлившиеся глаза на Рея Гермиона.
– Да, – отстранено прошептал он.
– И как давно? – она не сводила глаз с мужа.
– С 94 года.
Гермиона откинулась назад и закрыла глаза.
– Так, я не понял слегка, – прервал затянувшееся молчание Люциус. – Что тогда с тобой происходило, если Сев…
– Малфой, помолчи. И так не по себе. Ты давно должен был понять, что если Северус что-то вбил себе в голову, то его даже смерть не остановит. А он может давить на меня и принимать подобные решения за меня – у него есть на это полное право. Причем право не начальника, а… Давай лучше послушаем. Там дальше тоже интересно должно быть.
– Не сомневаюсь даже. Уизли продолжайте.