У нас все его зовут не Колей или Колькой, а по-сибирски ласково Кольчей. А за общительный характер, за то, что он шебутной такой, непоседа, второе прозвище у Кольчи - Колокольчик. Слова у него сыплются с языка, как желтая хвоя с сухой сосны.
- Вот так, Мишаня! На всю страну можем прогреметь, представляешь? важно объявил он мне. - Бьюсь об заклад!
Тут как раз Ванюшка в дверях появился. Самый длинный парень во всей школе. Дядя, достань воробышка. Сапоги носит уже сорок последнего размера, и то, говорит, жать начинают в подъеме.
- Ванек, я золото нашел! - подлетел к нему Кольча.
По выражению Кольчиного лица Ванюшка понял, что он не шутит.
- Ништяк! - изумленно вырвалось у него.
Я к этому времени уже успел одеться. Кольча оттолкнул меня от стола и вытащил из кармана дошки баночку из-под диафильмов. Потом жестом фокусника открыл ее и так осторожно поставил на стол, словно она до краев была наполнена водой.
На ватке в баночке матово поблескивала лепешка с рваными краями. По размеру она была чуть побольше двухкопеечной монеты. В комнате полутьма, обледенели окна. Ванюшка повернул выключатель. Засветилась настольная лампа, и вдруг лепешка засверкала у меня перед глазами, заискрилась и стала похожей на каплю раскаленного металла, сорвавшуюся с электродов сварщика.
- Золото! - торжествующе повторил Кольча. - Я, братцы, не буду выдавать рыбий глаз за жемчужину.
Не дав мне даже позавтракать, он потащил нас с Ванюшкой к себе домой.
Кольчина комната похожа на краеведческий музей. Над его кроватью раскинул широкие крылья беркут, а у окошка сидит на рогульке рыжая белочка, зажав в передних лапах кедровую шишку. На этажерке уютно расположился красавец глухарь, со стеллажей на него поглядывает белобрысая куница, поблескивая шелковистой шерсткой. Зайчишка-белячок облюбовал себе верхний этаж вешалки, примостился там на куске ваты, изображающем снег, и пугливо косит глазами на входящих.
Чего только нет в Кольчиной комнате! Тут и минералы всякие, и цветные слайды с видами тайги, и причудливо изогнутые корни деревьев, похожие на диковинных зверей и птиц, и старинный стул какого-то богатого охотника на ножках кабарожки с крохотными копытцами...
В простенке висит большая картина, нарисованная масляными красками. На ней изображен Кольча. Это он сам себя нарисовал. Но не такой, каков он есть, а каким, по его представлению, будет лет в сорок или в сорок пять. Кольча-мужчина сидит у окна самолета. Под крылом - Ледовитый океан. Облака похожи на льдины, присыпанные рыхлым снегом. Редкие синие просветы между ними напоминают полыньи. На горизонте облака скучились и высятся как огромные белые горы. Кольчино лицо испещрено шрамами, черную бородку и усы пробила ранняя седина, глаза в густой сетке морщин. И любой, кто посмотрит на этого сурового мужчину, скажет или подумает: "Прошел через огонь и воду, медные трубы и чертовы зубы..."
Главное Кольчино богатство, конечно, книги. В нашей школьной библиотеке и то, пожалуй, книг поменьше.
- Кучеряво живешь! - невольно вырвалось у Ванюшки, когда мы первый раз попали в эту комнату нынешней осенью. (У нас леспромхоз организовали новую стройку обеспечивать, а Кольчиного отца направили к нам главным инженером.)
- Все это, парни, теперь настолько же мое, насколько и ваше! серьезно проговорил Кольча и широким жестом обвел все свои сокровища. - Я такой человек: кому что надо, приходите и берите. Для друзей мне ничего не жаль.
В самом деле рубаха парень. Мы с Ванюшкой в этом сразу убедились. Не прошло и месяца со дня Кольчиного приезда к нам в деревню, а мы у него дома так освоились, что даже без хозяина можем делать все, что нам захочется. А главное тут даже и не Кольча - родители его хорошо нас приняли. Особенно Ванюшка им понравился, я это в первые же дни почувствовал. "С таким парнем хоть в ночь-полночь можешь куда захочешь отправляться!" - сказала однажды Кольче мать. Это я сам слышал. И мне, конечно, было очень приятно за моего друга.
В то утро, когда Кольча нашел самородочек, мы летели к нему как на крыльях, хотя ни я, ни тем более Ванюшка старались не выказывать свою радость.
- Запомните этот день, парни! - ткнул Кольча пальцем на висевший в простенке календарь, едва сбросив свою мохнатую дошку. - Он будет первым днем нашего выхода на тропу исканий. А то ведь что получается? Живем в диком таежном краю, вековечные тайны природы кругом, а мы приключения видим по "Орбите", в книжках про них читаем да еще разве что во сне когда приснятся...
- Пошло-поехало! - досадливо поморщился Ванюшка. - Динь-звень.
- Может, еще золото твое - самоварное? - в тон ему буркнул я.
Не люблю, когда Кольча начинает вот так тянуть резину.
- Самоварное?! - расхохотался он торжествующе в ответ и сунул мне лупу, а Ванюшке какой-то пузырек с прозрачной жидкостью.
- Что в нем? - спросил Ванюшка.
- Кислота!
- Какая?
- Серная, разумеется!
- Серная кислота, Мишаня.
Я открыл резиновую пробку, поискал глазами, оглядываясь по сторонам, от чего бы оторвать лоскуток тряпки. Кольча будто знал, что я не поверю ему на слово, усмехнулся и бросил мне старую рукавичку, которая у него была приготовлена загодя. Тоненькая палочка явно для этой же цели лежала на краешке стола. Я сунул ее в горлышко пузырька, осторожно капнул на большой палец рукавички. Он разлезся во все стороны прямо на наших глазах.
- Кислота! - признал Ванюшка.
А я уже снова сунул палочку в пузырек и капнул кислотой теперь на Кольчину находку. Потемнеет - значит, не золото. Мы с Ванюшкой так быстро нагнулись над столом, что чуть не стукнулись лбами. Молча пыхтим рядом. У меня даже слезы на глазах выступили от напряжения. Проходит минут пять, не меньше. Пятнышко под капелькой кислоты не появляется.
- Золото! - выдыхает Ванюшка.
- Золото! - признаю я.
Но тут меня встревожило другое.
- А может, золотинка твоя совсем не самородочек? - сказал я Кольче. Может, она культурная?
- Какая? - шагнул он ко мне с таким видом, будто хотел по шее залепить.
- Ну сами люди ее отлили! - сказал я.
- На бляшку с уздечки смахивает, - пригляделся к золотинке еще раз Ванюшка.
- Ничего себе заявочки! - обиженно хмыкнул Кольча. - Да вы только поглядите, какие у нее края! Видно же, что необработанная...
- А где ты ее нашел? - спросил Ванюшка.
- Ни за что не поверите! - ликовал Кольча.
- Ладно, не тяни резину! - нетерпеливо поморщился Ванюшка.
- В сарае!
- Да? Брось темнить!
- Разрази меня гром! - клятвенно прислонил ладонь к груди Кольча. Мне гаечки, болтики, шайбочки понадобились. Ну я и полез в сарай, где у геологов-нефтяников всякое барахло хранилось. Попался мне сломанный трак от гусеницы вездехода. Годится, думаю. Стал дома намерзшую грязь с него отковыривать и чирк ножом по самородочку... Вот, думаю, ге - олухи! Нефть искали, а по золоту топтались!..
- Дело не шутейное, ребята, - раздумчиво пробасил Ванюшка и, как всегда в таких случаях, поворошил свои густые белесые волосы.
В такие минуты он мне кажется похожим на седовласого мудрого старца. Конечно, если посмотришь на него со спины.
Вы спелый осот видели? Вот такого же цвета и волосы у нашего Ванюшки. Пушистые-пушистые! Кажется, дунь как следует ему на голову, и они разлетятся во все стороны. Мягкие-мягкие! Есть такая народная теория: если волосы у тебя жесткие, то и характер тоже должен быть жестким, ершистым. По этой теории Ванюшка должен быть просто ангелом. А на самом деле характер у него - будь-будь!
- Я считаю, что нам крупно повезло! - торжествовал Кольча. - Человек не может жить без свежих впечатлений, как без воды или без еды. Да, да, парни! Дефицит впечатлений приводит даже к болезням.