— А может не надо? — голос эльфа дрожал, по его бледным щекам катилась скупая слеза, но мы были непреклонны, — ну пожалуйста…
— Надо, Деянушка, надо! — скомандовал я, испытывая удовольствие от процесса.
Как всем известно, эльфы обладали утонченной внешностью. Причем иногда даже черт не поймет — женщина перед ним стоит или мужчина, уж больно все нежно выглядели. Да и зад могли надрать одинаково больно. Единственное, что меня смущало — рост Деяна. Он вышел больно низким для большинства представителей его расы, а это значит, что он относился к некоторым разновидностям эльфов, о которых мне мало что известно. В любом случае утонченность у него в крови, так же, как и мерзкий характер. Эльфов я на дух не переносил из-за своей любви ко всему прекрасному, которая чудесно сочеталась со смертоносностью и ловкостью этой расы. Лук и стрелы в руках эльфа и точно такой же лук в руках кого-либо другого — разное оружие, как и результат. Когда мы с Амоном были соперниками, был момент, когда пришлось убегать вдвоем после кражи. И преследовал нас один из стражей эльфийского короля, который промазал лишь благодаря магии некроманта и моей нечеловеческой ловкости, к которой просто не был готов. Матерились мы с Амоном тогда знатно, и стрелы из ног вынимали тоже долго. Внешняя миловидность этих остроухих существ всегда меня удивляла, не говоря уже о силе.
И вот сейчас, сделав верный для себя выбор, я рассматривал Деяна со всех сторон и откровенно сиял от счастья. Прямо перед нами стояла невообразимой красоты эльфийка, с невероятно тонкими чертами лица, пышными ресницами, бледной кожей и утонченной фигурой, скрытой шелком платья. Благодаря усилиям Ольги и местной краске для лица, из мужика с отвратительным характером получилась нежная нимфа с глазами как у испуганного оленя.
— Я так не хочу-у-у! — простонал Деян, боясь смотреть на себя в зеркало. — не хочу-у-у! Ма-арфа. Ну пожалуйста! Кто угодно, но не я… засмеют же…
— Да кто ж узнает-то? — удивился Авель, в очередной раз напомнив о своем присутствии. Нет, так еще немного и меня кондратий хватит — этот драконоборец всегда возникал неожиданно, резко и в самом неподходящем месте.
— Мы тебе сейчас еще и морок на уши наложим, да, Оленька? — скалясь, я и сам не понимал, что становлюсь похожим на неведомую злобную тварь, которая требует зрелищ и боя, — стой на месте, надо косу поправить, у нас в той деревеньке всегда девушки так ходили, да, Марфа?
Ведьма лишь утвердительно кивнула, тихо наблюдая за процессом.
— Я не знала, что ты умеешь плести косы, — заметила она, внимательно рассматривая то, что и как я делаю, — это странно для дракона, вообще-то…
— Я не всегда принимал свою истинную форму, мог долго среди людей гулять, жить себе спокойно, слушать всякие сплетни, слухи о таких как я и о таких, как вы. Так что знаешь, я хоть и могу рехнуться на фоне эмоций, но чаще всего я очень добропорядочный дракон.
— Ага, — удивленно кивнула Марфа, — а косички-то где научился плести так умело? Еще и знакомо так… из пяти прядок… как моя мама мне плела в детстве…
— Марфа, — я удивленно посмотрел на нее и не выдержал, — так ты и научила…
Девушка округлила свои глаза, не веря тому, что я сказал.
— Марфа, ты вспомни, как маленькой у обрыва стояла…
Стоило мне произнести эти слова, как девушка тут же все вспомнила. Ее и без того бледная кожа стала еще бледнее, на глазах проступили слезы и вместо воительницы я видел лишь забившегося в угол ребенка, повзрослевшего, правда, но все еще ребенка, которому так не хватало тепла и заботы.
Я очень хорошо помнил тот момент, когда случайно увидел знакомую девочку, бегущую к обрыву. Полагая, что она как всегда прибьется к моей пещере, я уже был готов возмутиться и выйти на свет божий, но кое-что пошло не так.
Она плакала, давилась слезами, растирая их рукавом своего длинного сарафана и встала у самого края.
Обычно так дети не встают — боятся упасть… Я сразу понял, что дела плохи и сменил ипостась — не драконом же перед ней выходить.
— Ты что творишь? — я возмутился, наблюдая за тем, как совсем юный человечек готовится покончить со своей жизнью, — это ж больно!
— Мне все равно! — всхлипнула девочка, — я не могу так больше! Не хочу…
— Что случилось-то? — подойдя к ней как можно ближе, я незаметно для нее схватил подол платья, намереваясь оттянуть девочку от края, — не верю, что такая юная особа сможет сотворить подобное, правда.
— Да не понять вам, — голос ее дрогнул, и я понял — все ее слова про дар у моей пещеры не просто детский лепет… Что же с ней происходит? — уйдите.
— Не уйду, — я сел рядом и свесил ноги с обрыва. Теплый летний ветер мягко трепал отросшие за многие годы волосы, да и человеческое тело не привыкло стоять на двух ногах так долго, — я все равно не дам тебе упасть, так что хоть весь день прыгай, все равно поймаю.
Она стояла и смотрела вниз, в бездну, где о скалистый берег разбивались сильные волны. Замерла на долгое время и о чем-то думала. Я не уходил, продолжая держать ее за подол сарафана. В деревне было принято отращивать волосы, все девушки гордились своими черными, словно смоль косами, но вот Марфа была другая… Совсем другая — словно лучик света, который постоянно пытались загасить. Светлые, цвета соломы волосы были тонкими, но пышными. Она заплетала косы таким образом, чтобы они казались более толстыми, но все равно проигрывала у других девочек ее возраста. Сильные порывы ветра сорвали в кончиков волос алую ленту и растрепали непослушные пряди. Она даже не заметила этого, продолжая смотреть вниз, на то, как вдалеке летают белые чайки.
— Ну вот, косы растрепалась. — заметил я. Отвлекая девочку от плохих мыслей, — плести-то умеешь?
— Умею… — пролепетала девчушка и расплакалась.
— А я не умею, — изобразив печаль, я тяжело вздохнул, — научишь?
Она ничего не ответила, только носом шмыгнула, отошла от края и тихонько села со мной рядом. Ее трясло, глаза были опухшими и красными, именно в тот момент я и узнал, что простые, как мне казалось, детские издевки были жестокими издевательствами со стороны местных детей. Я смотрел на маленького человечка и не понимал, за что с ней так поступают, потому что видел в ней очень много тепла и света, а так же внутренней силы, о которой она и сама не догадывалась.
Экспериментировать мы стали на моих волосах. Черные, словно деготь, они очень понравились Марфе. Она с большим удовольствием управляла прядками, постепенно успокаивалась и приходила в себя.
— А кто вы такой? Вы же эльф, да? — Это я-то эльф? Я? Ну ничего себе … в ее голосе не звучало ни капли страха, что вообще-то было странным. Потому что я хоть и имел две руки и две ноги, но роговые отростки никуда не делись, так же, как и острые уши и узкие зрачки. Видимо из-за ушей она и приняла меня за местного носителя красоты.
— Ага, — хмыкнув, я приняв решение подыграть, — настоящий эльф прям, вон уши какие острые, и характер тоже не подарок. А ты кто?
Я и так знал, кто она, но вот сама девочка была не в курсе.
— Меня Марфой зовут, — тихо прошептав свое имя, она в очередной раз стала показывать мне плетение косичек, — а вас?
— Лексей я, — не видел смысла скрывать свое имя, все равно она его вряд ли запомнит, — и чего над тобой дети издеваются? Ты им сдачи дай, они и отстанут.
— Не могу, — девочка запнулась, а затем расплакалась. — я если разозлюсь, то могу сотворить непоправимое… Они боятся меня сильно, ненавидят все деревней… Из-за магии…
И, показав мне с какой легкостью маленький ребенок был способен вызвать боевой пульсар, тяжело вздохнула.
Вот вам и маленькая Марфуша…
Я уже давно забыл тот момент, и разговор у обрыва тоже, но после встречи с уже повзрослевшей Марфой воспоминания сами вернулись. Да, по человеческим меркам она стала невероятно красивой, я бы даже сказал, что и по драконьим тоже. Внутри нее горел огонь силы, который редко кому достается в нашем мире — эта девушка способна изменить историю, сама того не понимая. Может именно это и нужно демонам? Что, если им банально не достает силы для чего-то более грандиозного?
— Так это был ты? — она не верила рассказу, — я уже давно думаю о том, что ты похож на того эльфа, но и предположить не могла, что… что тем самым существом и… Подожди, так именно после той встречи ты поговорил с моим отцом?
— Да, пришлось воспользоваться магией и скрыть свой облик, так что твой отец принял идею, как он думал, от простого мага, не имеющего ничего общего с демонами, драконами и уж тем более эльфами. И это я намекнул на Антарин, так что прости, Марфа, но я и предположить не мог, что все сложится таким образом.
Девушка замерла с открытым ртом, она уставилась на меня и внезапно… покраснела. До самых кончиков ушей — то ли от ярости, то ли от гнева я так и не понял, но видимо было за что испытывать подобные эмоции.
— Думаю, я своим вмешательством изменил твою жизнь и скорее всего не в лучшую сторону, — тихо проговорил я, надеясь хоть как-то оправдаться. Почему-то впервые за многие годы мне хотелось, чтобы кто-то был обо мне чуть лучшего мнения, — прости меня, Марфа, я действительно хотел как лучше.
— Лексей, — голос ведьмы дрогнул, что естественно не осталось незамеченным остальными, — я провела в Антарине самые сложные годы своей жизни. Много раз думала, что просто не выживу, приходилось сражаться за собственную жизнь, идти вперед, преодолевать себя, но не было ни одного дня, чтобы я жалела о своем поступлении в академию магии. Даже то, что я сейчас жива можно отнести к твоим достижениям. Потому что только благодаря моему отсутствию в деревне я выжила, меня не убили демоны, которые и понятия не имели, что я ушла из дома по наставлению отца.
Наступило молчание, мы просто смотрели друг на друга практически не мигая. Я не знаю, кого она видела перед собой, но я четко представил ту самую маленькую девочку, которая до сих пор жила в ней, хоть тело и повзрослело за долгие для человека годы.
— Ты выросла очень красивой, — тихо проговорил я, сам не понимая, почему вообще произношу это в слух, — постарайся выжить.
Единственным, кто хоть как-то отвлекал на себя внимание и не подслушивал наш разговор был Деян. Несчастный эльф откровенно страдал и дико хотел смыть с себя помаду, но Ольга без явной скромности била несчастного по рукам, давая понять, что участь его предрешена и ничего уже не изменить.
— Ну нет… — ужас и шок эльф испытал в тот момент, когда в руках ведьмы появилось эльфийское платье… красивое, и что главное — не прозрачное, — не-ет. Да вы рехнулись? Ну нет же…
— О да, — смеялся я, — о да, мой старый эльф, надевай юбки, пойдем громить демонские лагеря твоим обаянием и моим огнем!
— А может лучше наоборот? — взревел Деян чуть ли не плача возле своего отражения, — я так не смогу, это противоестественно!
— Ты все сможешь, — серьезно проговорил Авель, показывая всю глубину веры в своего товарища, — я знаю, что ты исполнишь свой долг!
— Да какой к черту долг? — на эльфа было страшно смотреть, он больше походил на изголодавшегося хомячка, чем на высокородное создание магического мира, — я жить хочу без страха позора! Меня если увидят друзья, засмеют!
— Как будто твои друзья не миловидные смертоносные создание, — запротестовал Вемир, тихо посмеиваясь над ситуацией, — успокойся, эльф. Тебя в таком наряде даже мать родная не узнает.
— Вот о ней я больше всего и беспокоюсь… не дай боги встретимся — пиши, пропало, как говорят среди людей.
Эльф казалось бы смирился, но в его глазах еще теплилась надежда на снисхождение, поэтому он откровенно буравил взглядом Марфу, которой уже давно стало плевать на все происходящее — ей было больно. И физически и душевно и она, судя по всему, не могла понять, какой путь в нашей истории правильный, ведь от выбора зависит и судьба похода. Стоит ступить на неверную тропу и гибель может оказаться неминуемой.
Я часто ловил на себе ее взгляды, мимолетные, практически не ощутимые, но даже в такие моменты я осознавал ее интерес ко мне. Вот только с чем он связан? С тем, что я дракон или с тем, что на самом деле мы уже давно знакомы и я не отношусь к тем, кто сбрендил на старости лет? Мне до этой старости еще жить и жить, между прочим. Надеюсь, она не строит коварных планов относительно моей тушки и шкурки?
— Так, мои ненавистные друзья, — рыкнул эльф, с большим удовольствием сдирая с себя женскую атрибутику, — примерка закончилась, я вновь становлюсь мужиком и последние несколько дней сборов даже не подходите ко мне с этой дрянью! И вот на что я подписался… зачем мне вся эта чушь?
Я лишь хмыкнул, начав заплетать собственные волосы в косы. Давно этого не делал, да и если честно на себе не удобно и длина волос мешает. Все же проще сбрить или хотя бы состричь все лишнее, и не быть похожим на нежную красавицу, сбежавшую из плена.
Пряди непослушно путались, убегали от пальцев, трепались и в конечном итоге выходило все криво. На чужих плести намного удобней, там ты полностью контролируешь движение.
Марфа все это время продолжала смотреть на мои издевательства, потом все же не выдержала и, наплевав на мое происхождение и свою сферу деятельности тихо села рядом, мягко опустила мои руки и взяла в свои ладони мои черные волосы.
— Ты в прошлый раз на себе тоже гнездо сплел, — хмыкнула девушка, — только не обрезай их.
— Это почему это? — удивился я, горя желанием избавиться от длинных волос.
— Если обрежешь, я косы плести не смогу, — еще более тихо ответила ведьма, аккуратно убирая прядки. Я чувствовал ее прикосновения к своей коже, иногда она задевала кончиками пальцев мою шею и каждое ее прикосновение казалось мне очень нежным, что совершенно не свойственно драконоборцу с неясной силой, дарованной его при рождении.
Все в разрушенном зале что-то тихо обсуждали. Амон сетовал на то, что все теперь разрушено, гневно рычал себе под нос и старался сохранить то, что не кануло в небытие после их с Марфой драки. Ольга с Вемиром что-то тихо обсуждали, строили планы вместе с Авелем, склонились над разложенной на широком столе картой и отмечали флажками пункты назначений и возможные ловушки. Деян пытался прийти в себя после переодеваний, выходило у него плохо — волнение и злость выдавали кончики ушей, которые то и дело тряслись и краснели. Он не мог успокоиться, ходил из стороны в сторону, мешая тем самым Амону. Некромант конечно из терпеливых, но судя по взгляду готов был поджарить здесь всех и вся, лишь бы его оставили в покое.
Марфа продолжала заплетать косы, перевязывала их тонкими льняными лентами, взятыми у Амона, основную копну волос решила оставить в покое, и уж больно часто переплетала то, что и так было сделано хорошо.
Что происходит? Что за странное тепло исходит от ее рук? Мягкое такое… можно даже сказать — нежное. Я видел в отражении еще не разбитых колб ее движения — все они были плавными, размеренными и какими-то… нежными…
Резко схватив ведьму за руки, я остановил ее.
— Хватит, — внутри разгорелась странная злость, — давай не будем забывать, что ты способна с легкостью свернуть мне шею, не стоит втираться в доверие, я все равно не приму тебя.
Ведьма слегка дернулась, но руки убрала.
Больше мы с ней не разговаривали, она медленно встала со своего места, придерживая рукой окровавленную повязку и направилась в лазарет.
Мне кажется, я зря сорвался, но к чему вся эта нежность? Что за чушь?
— Куда она? — Амон ведьме не доверял от слова совсем. Он следил за каждым ее шагом, но та прекрасно об этом знала и все видела, — и с каких пор ты позволяешь кому-то плести твои волосы, а?
— В лазарет она, все нашел, что надо? — эмоции вновь овладевали разумом, злость накапливалась вместе с раздражением, источник которых я не мог выявить, — хватит буравить меня взглядом изголодавшегося хомяка, сколько можно уже?
Амон на это ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул, прошептал что-то нечленораздельное себе под нос и пошел дальше искать необходимые для похода вещи.
Хорошо, что у нас есть несколько дней на сборы, мне как раз надо размять крылья…