— Это был… Он!..
Наконец они остановились в изнеможении.
— Что вы сказали? Я прошу повторить, что вы сказали? — донесся сверху голосок.
Бемби поднял голову и увидел спускающуюся по ветвям белочку.
— Я следовала за вами! — кричала она. — Нет, это ужасно!
— Вы были при этом? — спросила мать.
— Само собой разумеется! — ответила белочка. — Я до сих пор вся дрожу!
Она уселась столбиком, опершись на свой пушистый хвост и выставив узенькую белую грудку; передние лапки она прижала к груди, словно клятвенно подтверждая истинность своих слов:
— Я вне себя, я потрясена до глубины души!
— Это непостижимо! — сказала мать. — Никто из нас не видел Его.
— Ну? — горячо вскричала белочка. — Вы ошибаетесь, я заметила Его давным-давно!
— Я тоже! — прокричал другой голос.
Это была сорока, она подлетела и опустилась на ветку.
— Я тоже! — раздалось где-то еще выше: там на сучке сидела сойка.
А с верхушек деревьев мрачно прокаркали две вороны:
— Мы тоже видели Его!
Так говорили лесные обитатели, напуганные и обозленные.
— Я приложила огромные усилия, — говорила белочка, клятвенно прижимая к груди лапки, — да, огромные усилия, чтобы предупредить бедного юношу.
— И я, — присоединилась сойка, — я кричала ему, но он не хотел меня слушать.
— Меня он тоже не послушал, — затараторила сорока. — А я ли не кричала, я ли не старалась! Я уже хотела подлететь к нему, но тут-то как раз все и случилось.
— Мой голос громче, чем у вас всех, вместе взятых, и я кричала во всю мочь, — горько сказала ворона, — но их высочество обращают слишком мало внимания на таких, как мы.
— Действительно, слишком мало, — подтвердила белочка.
— Мы сделали что могли, — забисерила сорока, — и если случилось несчастье, то нас ни в чем нельзя обвинить.
— Такой красивый юноша! — сокрушенно сказала белочка. — В самом расцвете лет!..
— Гха! — проскрипела сойка. — Был бы он не таким заносчивым и побольше слушал бы нас…
— Да он вовсе не заносчивый, — возразила белочка. — Не более, чем другие принцы из его рода.
— И столь же глуп! — засмеялась сойка.
— Ты сама глупа! — закричала ворона сверху. — Всему лесу известна твоя глупость!
— Я? — остолбенело повторила сойка. — Я глупа? Первый раз слышу! Быть может, немного забывчива, но глупа — это невероятно!
— Как вам угодно, — сказала ворона со вздохом. — Забудьте все, что я сказала. Но одно запомните: принц погиб не потому, что был глуп или заносчив, а потому, что никто не может противостоять Ему!
— Гха! — скрипнула сойка. — Не выношу подобных разговоров! — И улетела.
Ворона продолжала:
— И в моем клане Он уничтожил многих. Он убивает когда захочет. И ничто не может помочь нам…
— Мы все должны быть настороже, — заметила сорока.
— Разумеется, — печально согласилась ворона. — До свиданья.
Она полетела прочь, а вслед за ней и вся воронья стая.
Бемби огляделся. Матери не было рядом.
"О чем они говорили? — думал Бемби. — Кто такой Он, о котором они твердят? Не тот ли Он, которого я встретил однажды на прогалине? Но ведь меня-то Он не убил?.."
И тут Бемби представился молодой олень, лежащий в луже собственной крови. Мертвый, недвижный…
А лес снова разливался на тысячи голосов, и солнце пронизывало его прямыми, широкими лучами. Всюду царил свет, благоухала листва, вверху звенел клич сокола, внизу рассыпался хохоток дятла, будто ничего и не случилось. Но все это не радовало Бемби: что-то темное навалилось на душу. Он не понимал, как могут другие быть беззаботны и веселы. Ведь жизнь так трудна и опасна! Укрыться бы в лесной глухомани, в потайном, никому не доступном убежище, скоротать там жизнь тихо и неприметно. Зачем ему поляна со всеми своими радостями, если за них приходится так жестоко расплачиваться?..
Что-то зашуршало в кустах. Бемби быстро обернулся: перед ним стоял старый вожак.
Бемби сжался, готовый обратиться в бегство. Старый вождь глядел на него своими огромными, глубокими, пронзительными глазами.
— Ты был при этом?
— Да, — сдавленно проговорил Бемби: его сердце билось почти у самого горла.
— Где твоя мать? — спросил старый вожак.
— Я не знаю, — грустно ответил Бемби.
Старый вожак сверлил его своим взглядом:
— И ты не зовешь ее?
Бемби взглянул на полную достоинства мерцающую серебром голову, на венчающую ее царственную корону, и сердце его вдруг исполнилось мужества.