— Что случилось?..
— Не знаю, ничего не знаю, — повторил Ронно. — Но мне неспокойно… вдруг мне стало неспокойно… Что-то такое происходит…
Карус втянул воздух:
— Я ничего не чувствую.
Оба стояли, навострив уши и глубоко втягивая ноздрями воздух.
— Ничего… вроде ничего… — проговорили они.
— И все же, — убежденно произнес Ронно, — вам меня не разубедить… что-то такое происходит… Марена сказала:
— Кричали вороны…
— Они снова кричат! — быстро добавила Фалина.
Теперь и остальные услышали вороний карк.
— Вон они летят! — воскликнул Карус.
Все дружно подняли головы. Высоко над кронами деревьев летела воронья стая. Они летели с окраины леса, с того последнего рубежа, откуда всегда приходила опасность.
Вороны сердито переговаривались.
— Ну что, разве я не прав? — сказал Ронно. — Сразу видно — что-то надвигается.
— Что же делать? — испуганно прошептала мать Бемби.
— Бежать! — воскликнула тетя Энна.
— Ждать, — убежденно сказал Ронно.
— С детьми? — переспросила тетя Энна. — Ждать, когда Гобо еле передвигает ноги?
— Ну хорошо, — сказал Ронно, — уходите. По-моему, это бессмысленно, но я не хочу, чтобы меня потом упрекали;
— Идем, Гобо! Фалина, идем! — И тетя Энна вместе со своими детьми двинулась вперед.
Остальные остались на месте. Они стояли тихо, прислушиваясь и дрожа общей дрожью.
— Только этого недоставало ко всему, что нам пришлось пережить! — сказала тетя Неттла.
Сорочий таратор послышался в той же стороне леса, откуда прилетели вороны.
— Внимание!.. Внимание!.. Внимание!.. — трещали они. Их еще не было видно, но отчетливо слышался предостерегающий, вразнобой, вперебив крик:
— Вни-вни-вни-ма-ние!..
Но вот сороки показались. Перелетая с дерева на дерево, носились они взад и вперед испуганно и неутомимо.
— Гха-х! — вскричала сойка и громко прокричала знакомый всем сигнал тревоги.
Внезапно олени тесно сбились в кучу. То был Он!
Волна невыносимого запаха плыла сквозь чащу, дурманила голову, ужасом холодила сердце.
Взбудораженный лес наполнился движением, щебетом, писком. В ветвях шныряли синицы — сотни маленьких пушистых комочков — и пищали изо всех силенок:
— Вперед! Вперед!
С паническим криком пронесся черный дятел. Сквозь темную сетку обнаженного кустарника было видно, как на снегу метались узкие, длинные тени. То были фазаны. Посреди них мелькало что-то красное, вероятно лиса. Но никто теперь не боялся ее. Тяжкий, невыносимый запах тек сквозь лес, примиряя всех его обитателей в общем страхе, в общем стремлении спастись во что бы то ни стало.
Этот таинственный, давящий запах пронизывал лес с такой неслыханной, небывалой силой, что все поняли: на этот раз Он не один. Он идет с себе подобными.
Не двигаясь, смотрели олени на встрепанных, растерянных синиц и дроздов, на белок, отчаянно скачущих со ствола на ствол, и думали, что всем этим малюткам, в сущности, нечего бояться. И все же олени понимали их: ведь и эти малютки чуяли Его, а ни одно лесное существо не может вынести Его приближение…
Вот прискакал друг-приятель заяц, на миг остановился и поспешно заскакал дальше.
— Что там происходит? — крикнул ему вдогон Карус.
Друг заяц присел, но лишь повел глазами, говорить он не мог.
— К чему спрашивать? — сумрачно проговорил Ронно.
Друг заяц глотнул воздуха.
— Мы окружены, — прошептал он беззвучно. — Выхода нет. Всюду Он!
И в тот же миг все услышали Его голос. Десять, двадцать, тридцать раз подряд Он прокричал:
— Хо-хо-хо-хо! Ха-ха-ха-ха!..
Это звучало сокрушительно, как буря или ураган. Он колошматил по стволам деревьев, заставляя их громко стонать. Это было ужасно. Шорох и свист раздвигаемых кустов, стон деревьев, гром и треск ломаемых сучьев сопровождал каждый Его шаг.
Он шел сюда, в самую чащу.
Там, откуда Он шел, послышались короткие, свистящие трели, всхлопы широких крыльев — это поднялся фазан. Секунду или две было слышно, как набирает он высоту, и тут раздался резкий удар грома. Тишина. Затем глухой удар о землю.
— Он убит, — трепеща, сказала мать Бемби.
— Первая жертва, — добавил Ронно.
Марена, юная девушка, почти ребенок, сказала:
— В этот час погибнут многие из нас. И я буду среди них.