Вечером, когда близнецы уединились на своей верхней половине, Ольга приступила к решительному разговору с братом. Она, конечно, понимала, что разговор этот будет нелегок. Слишком уж нрав у Олежки… «Не дедушкин», как говорит мама.
Да, у Олега нрав бабкин — суровый, принципиальный. Олег требует, чтобы все было до конца честно, никаких: «Войди в мое положение». Оля его понимала, но сама была не такой. У нее всегда были в оправдание слова: «Ну что же делать, если он по-другому не мог…» Олег этого начисто не признавал!
И вот теперь она приготовилась к долгой осаде, к объяснениям про то, про се.
— Видишь ли… я сегодня разговаривала с Лидой Берестовой…
Брат посмотрел на нее и сразу отрицательно покачал головой. Да еще так решительно и даже сурово!
Что такое? Посмотрела в глаза своей «половинке». Там была тоска, словно бы вышло постановление учиться круглый год без каникул или даже что-нибудь похуже.
И Оля вдруг догадалась: он откуда-то все знает! Неужели подслушивал?! Потому что ведь сама Лида ничего ему рассказать не могла. Сто раз предупреждала: «Только не Олегу, только не Олегу!»
Как же теперь ей быть, не проявить ли железность бабушки Томы? Однако Оля в принципе такого не могла. С недоумением, а больше и с грустью посмотрела на брата: раз ему пришлось подслушать, то теперь он точно переживает!
— Олег?..
— Да вот, представляешь…
И он рассказал, как дело было, — без прикрас и вранья, потому что ему совершенно не надо было врать Ольке, которая всегда поймет — не хуже, чем он сам понял бы себя. Потому что не было еще случая, чтоб она не нашла брату оправдания!
Вот и теперь. Будь Оля — «простая сестра», она бы непременно сказала:
«Нет, голубок! Ты вполне мог и не подслушивать, если бы действительно того хотел! Мог бы как-то дать знать: я здесь».
Ну и тому подобные справедливые, но… недобрые слова!
Однако Ольга ни капли так не подумала. Она сразу представила, как ее драгоценный брат… испугался, не испугался, но что-то в этом роде: а вдруг Лида подумает, что он специально подслушивал?! Ведь для честного человека это позор. И получилось: он вынужден был подслушивать, чтоб не сказали, что он… подслушивает!
Такая вот чепухень!
— Ты нам поможешь, Олежик?.. Помоги, пожалуйста!
В ответ он лишь мрачно мотнул головой. Потому что не мог спасать человека, который оказался… «Нелидой»!
Долго Оля молчала, глядя на брата. Не осуждала: она поняла, в чем дело — как бы услышала его отчаянные мысли.
Но хотела, чтоб и он услышал ее мысли! О том, как им страшно будет встретиться с тем мальчишкой, от которого можно ждать чего угодно… Кстати, ее худшие предположения в результате оправдались, и об этом мы вскоре узнаем.
Однако Олег не слышал ее страха, не хотел слышать. В нем звенело только оскорбленное достоинство: Лида обманула, позвала его в усадьбу не из-за любви, а чтобы использовать в качестве какой-то «подсадной утки». Ужасно было думать об этом. Да вот приходилось.
— Короче, я не могу с ней пока видеться… пойми меня, Оль!
И ушел в свою комнату, и дверь прикрыл, так что сестра не посмела заглянуть. Только по пути из ванной пожелала ему спокойной ночи и услышала невнятный ответ.