Артур
Олеся
Окна репетиционной базы были темны. Олеся с сомнением посмотрела сначала на них, затем на Вадима, своего шофера и охранника. Тот только пожал мощными плечами. Дескать: тут пропажа ваша, у нас в конторе все точно.
— Рррр? — спросила Клеопатра, которую взяли с собой для моральной поддержки, закутав в теплый комбинезон.
Ну, и на Артура кошка оказывала положительное влияние. Что, похоже, было ему решительно необходимо.
Вадим распахнул перед Олесей входную дверь, которая вела в темноту и тишину. Если тут и были люди, то никаким образом себя не проявляли.
— Хорошо, хоть дом не выстыл, — пробормотала Олеся, открывая переноску и выпуская Клео.
— Мр-р? — поинтересовалась царица, которой темнота не доставляла никаких проблем.
— Пойдем, дорогая.
Кошка знала, куда идти. В репетиционный зал. Там было темно, как и во всем доме, лишь из окон падал слабый свет луны и уличных фонарей. И тихо плакал и вздыхал рояль. Битлы. «Yesterday».
Ожидаемо. Но красиво.
Олеся уже достаточно привыкла к темноте, чтобы рассмотреть Клео, бесшумной молнией пересекшую зал и вскочившую на рояль. Честно говоря, Олеся ждала замечательного вокала. Вопля. Но услышала только безучастное:
— Привет, лютый зверь.
— Мр-р, — утешающе пропела царица.
— Привет, Артур. — Олеся шагнула в зал.
— Кошка, чтобы загрызть меня? — легкая усмешка в голосе. Лица по-прежнему не видно. И тут же: — Прости, Клео, я глупости говорю.
— Вот именно, — кивнула Олеся, подходя к роялю.
— А я сегодня в драку полез. К лорду.
Олеся вздохнула. Видео ей Томбасов показал. Кстати говоря, больше с восторгом, чем с негодованием. Тигриный прыжок Артура. Противный визг блондинистой Констанции. Отчего-то радостные лица Бонни и Розы — все-таки они абсолютно ненормальные, может, и не люди вовсе. И лорд. Незыблемый, как скала. Непоколебимый, как белые утесы… чего там, что любят снимать в фильмах про старую добрую Англию?
И кстати, отчего неугомонный тенор решил, что во всех его бедах виноват британский аристократ? Странно.
Ну, и охрана, которая технично, но аккуратно иммобилизует сорвавшегося с катушек Артура. И берет под контроль остальных троих, потому что и Лева, и Иван, и Сергей немедленно метнулись на помощь.
Секунда. Все мордой в пол. Отношение к конечностям и лицам самое нежное. Трепетное даже. Любовное.
Вот на этом моменте муж ворчать изволил. Мол, упущение Петра Ивановича, что личных музыкантов Томбасова раскатали по полу какие-то бриташки. И никто-то за бедных музыкантов не вступился. Это ж какое безобразие!
Судя по интонациям Томбасова, службе безопасности в скором времени ожидал международный чемпионат по крутизне. В смысле, кто выше на забор. Быстрее. Сильнее.
— Но до лорда, — Артур мечтательно прикрыл глаза, — я почти дотянулся.
— Знаю.
— Меня охрана успела скрутить.
— Тоже в курсе.
— А Леву я покалечу.
— Его-то за что?
— За то что скотина. Пари ему, видите ли… Ладно, эти… Лорды, леди. Бонни этот. Он гений, но отмороженный на всю голову. Ладно, дурная девчонка, — он взял аккорд и пропел: — Констанция-а-а! Но свои! Зачем полезли?!
— Обрадовались за вас, придурков, — мрачно прокомментировала Олеся, вспомнив совершенно потерянных трех участников квартета, которые места себе не находили после подвигов этого безумного дня.
— Ха-ха-ха, — четко и раздельно проговорил Артур. — Козлы.
— Согласна.
— Придурки.
— Не спорю.
— И я не лучше.
— Ты, Артур, конечно, звезда. Это тебе любой скажет. Но…
— Скажешь — не виноват? — зло выдохнул тенор.
— Виноват, конечно. Но… С другой стороны, надо смотреть на вещи позитивнее.
— Это как? — Артур так удивился, что играть перестал. Так и застыл, чем тут же воспользовалась Клео, скользнув к нему на колени.
«Не печалься, — завела она вечную мурчащую песню. — Все пройдет, все образуется».
Тенор же, нежно гладя обжигающе горячую кошку, так и продолжал вопросительно смотреть на Олесю.
— Ну, ты хотел поговорить с Аней, — пояснила она.
— Хотел, — мрачно подтвердил Артур.
— Вот и поговорил. Заодно и узнал, почему вы развелись.
— Дана, — с ненавистью выдохнул Артур.
Олеся посмотрела на него с сомнением. Он хоть понял то, что ему бывшая жена сказала?
— Не обижайся, Артур, но… — «ты полный кретин», очень хотелось сказать Олесе, однако она изменила формулировку на вежливую: — Но я склонна считать, что в вашем с Аней разводе бывшая пиарщица-многостаночница не виновата. Так, слегка приложила руку. Немножко.
— Но она!.. — От возмущения Артур привстал, за что схлопотал недовольное шипение Клео.
— Не она, — оборвала его Олеся. — Вспомни, как тебе звонила Аня. Поговорить. Перед тем, как принять решение. Помнишь, что ты ей сказал?
Артур опустил голову и виновато выдохнул:
— Я ответил, что мне некогда. — И мгновение помолчав, отчаянно спросил: — И что мне теперь делать?
— Ну даже не знаю, — пожала плечами Олеся. — Может…
Она замолкла и прислушалась. Входная дверь открылась? Странно, вроде никто больше сюда не собирался. Кого там принесло?
Катя
Две тоненькие фигурки пробирались к репетиционной базе, пытаясь слиться с кустами и стремительно наползающей ночью.
— Ты уверена, что они тут? — в очередной раз спросила одна фигурка, та, что была без шапки и ежилась от холода, уже точно приморозив уши.
Другая, чуть повыше, уверенно кивнула и хлюпнула носом. В Перхушково, куда они добрались на электричке, было холоднее, чем в Москве. Да и идти пешком от станции к охраняемому поселку оказалось не такой хорошей идеей, как показалось вначале.
— Почти пришли, — лязгнув зубами, сказала Маша. И вперив злобный взгляд в Катю, злобно прошипела: — Мы, конечно, огребем. Но я тебе докажу раз и навсегда, что между мамой и Артуром ничего нет. И быть не может!
— Пфе! — был ей ответ. Предполагался сардонический, но хлюпанье носом испортило весь образ.
Наконец, показались освещенные тусклым фонарем металлические ворота с нужным номером.
Машка приложила карточку к замку.
Никакого эффекта.
— Мы что, заблудились? — спросила Катя, оглядывая высокие заборы в обе стороны от ворот. Совершенно одинаковые.
— Глупости не говори.
Маша еще раз ткнула пластиковой карточкой в замок. И еще раз. Доступа не было. Каменный забор в два человеческих роста не внушал никакого оптимизма по идее его штурма.
— А почему тогда? — Катя поежилась и чихнула, представив, что им придется по этой холодрыге возвращаться обратно на станцию и ждать электричку.
— Глюк, блин.
— И что будем делать?
— Наверное, не сбегать от охраны, барышни, — раздался у них за спиной ироничный мужской голос.
— А-а!!! — завопила Катя с перепугу и едва не шлепнулась в ближайший сугроб.
— А-а! — присоединилась к ней Маша.
И обе, развернувшись и ничего толком перед собой не видя, припустились бежать. Куда-нибудь. Словно заполошные зайцы, попавшие в свет фар на дороге. Но не успела Катя пробежать и двух шагов, как ее поймали. Бережно, но уверенно.
И главное! Катя готова была поклясться, что на дороге еще мгновение назад никого не было! А тут — сразу четверо! Вот они попали!
— А-а-а! — продолжили самозабвенно верещать девчонки, не понимая, что еще можно сделать.
Басовито отозвалась собака в соседнем доме. Людей видно не было — кроме тех, что взяли девчонок в кольцо. Ну хоть кто-то же должен прийти им на помощь! Это ж охраняемый поселок! И где служба безопасности Томбасова?
— Мария, что ж вы так кричите? Вон собачку застращали, — с ехидцей спросил ее тот, который держал Катю.
Крепко, не вырваться. Она честно пыталась, лягалась и колотила кулаками по железным рукам. Но тут до нее дошло, что мужики не совсем посторонние. Машку вон знают.
— Вадим! — Машка тоже знала «похитителей», слава макаронному монстру. — Вы зачем нас пугаете?
— Надеюсь, что до мозгов доберусь, — спокойно, с улыбкой в голосе ответил Вадим. — Надо же кому-то их включить. Достучаться, так сказать. Вы не ушиблись, барышня? — это уже предназначалось притихшей Кате.
— Но мы… — робко вякнула Маша.
— Вы, — к ним шагнул еще один, повыше, откинул капюшон, — вы!
— Ой, Петр Иванович…
Тут и до Кати дошло, что поймал их не кто иной, как начальник службы безопасности Томбасова. А значит, нагоняй им светит знатный.
— Вы маленькие безмозглые курицы. — Петр Иванович злился. — Ладно, Катя. Она в папу. Но ты, Маша!
— Что вы имеете против моего папы? — тут же взвилась Катя.
— Кроме того, что он сегодня отчудил? И нам теперь проводить чуть ли не межгалактические игры с британским спецназом? Нет, дело благое. Где-то мы им наваляем, где-то они нам. Дело житейское. Но! Нам не отдали квартет для показательных задержаний. А мы, между прочим, просили!
— Что вы с ними собирались делать? — спросила Маша. Почти вежливо.
В ответ раздался смех. Потом до того молчавший охранник мечтательно произнес:
— Хотя бы уронить пару раз. Нежно.
— На время, — добавил четвертый. — С британцами. Двоих — им, двоих — нам.
— Ну, и чтоб тебе разрешили?
— Ни пнуть как следует, ни уронить. Бережем руки, лица.
— Разве что плюнуть позволят. Не больше.
— Льву же удалось выдать. По ребрам.
И хором. Практически в экстазе:
— О да…
Даже Катя поняла, что лучше молчать и не дрыгаться. Безопасники, похоже, оценили, как она сверкает на них Артуровскими черными глазами и, в отличие от Маши, даже не делает вид, что раскаялась.
— Значит так, барышни, — вздохнул начальник охраны. — Последнее китайское предупреждение. Надо куда-то добраться — вызываете нас. Согласовываете. Хотите на электричке — да ради бога. Хотите вдоль заборов, по кустам, перебежками. Да хоть с перекатами. Ну, с чего мы будем вам мешать. Но! Еще одно бегство!..
— И? — вскинулась Катя.
— Вон, у Маши спроси, — ухмыльнулся Петр Иванович.
— В туалет в сопровождении охраны, — уныло ответила дочь Олеси.
— И это, как мы понимаем, не метафора, — кивнул Петр Иванович.
Девчонки печально вздохнули.
— А теперь — добро пожаловать на базу.
Петр Иванович нажал на кнопочку на пульте, и калитка гостеприимно открылась.
— А вы бы маме сказали, что мы сюда едем? — спросила Маша, проходя в калитку.
— Зачем? Это к ее безопасности отношения не имеет. А остальное — решайте сами. В семейном кругу.
— А… — разговор пошел уже мирно, и Маша тут же этим воспользовалась, задержалась и спросила: — Может, не будем Олега Викторовича волновать, а?
Громогласное ржание было ей ответом.
— Ну, попытаться стоило, — проворчала Маша и припустила за Катей. Которая неслась решительно. Чихая, но целеустремленно. Там же тепло!
Дом был тих и темен. Так тих, что Катя даже остановилась за открытой дверью, не решаясь идти дальше.
— За мной! — скомандовала Маша шепотом.
Ей насмешливо отозвалось эхо.
Маша решительно пересекла огромный холл, рванула дверь репетиционного зала — и тут же нажала на клавишу включения света. На стене, справа.
От слишком яркого света Катя на миг зажмурилась, но тут же проморгалась: нужно было увидеть все как есть! Иначе зачем бы она сюда поперлась? На электричке-то!
— Маша? — воскликнула Олеся, стоявшая неподалеку от рояля.
— Катя? — Артур сидел за роялем, у него на коленях злобно шипело и выгибало спину что-то страшное, лысое, с огромными ушами и горящими глазами.
Никаких следов преступления. Вообще. Так что от сердца отлегло. Вроде.
— А мы… — очень умно ответила Маша. — Вот…
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Артур и поднялся с явным намерением обнять Катю.
Которой стало слегка, совсем слегка, стыдно. К тому же она безудержно расчихалась.
А вот жуткая кошка ни о чем не беспокоилась. Спрыгнув на пол, она пошла к девчонкам, всем своим видом показывая, что сейчас порвет. Обеих. Полетят клочки по закоулочкам.
— Клео, солнышко, прости, пожалуйста! — тут же нежно пропела Маша, опускаясь на корточки и протягивая к ужасному зверю руку. — Не злись, киса моя.
А ее мама засмеялась, похоже, раньше всех сообразив, зачем пожаловали девчонки.
— Мам, мы… — взяв кошку на руки, попыталась что-то соврать Маша.
А Катю наконец-то обнял папа, сунул ей в руки носовой платок. Прижал к себе.
— Артур, познакомь нас с дочерью, — не дослушав Машу, потребовала Олеся.
— Я соскучился, — погладив Катю по голове и задержав ладонь на ледяном ухе, сказал Артур. И только после этого обернулся к Олесе: — Катя, Олеся.
А в душе у Кати расцвело счастье. Огромной алой розой. Теплой.
— Катя… — хмыкнула Олеся. — Я смотрю, вы нашли друг друга.
— Ма-ам… — протянула Маша, не торопясь обниматься с мамой.
— И как дела в школе? — насмешливо спросила Олеся, заставив Катю поморщиться.
Маша что-то невнятно пробормотала. Катя хотела было прийти ей на помощь, сказать, что школа — это неважно, никуда школа не денется и вообще… Но снова чихнула, прямо папе в плечо.
— Как удачно, что я работаю только три дня. Устроюсь еще в твою школу, попрошу класс, где ты учишься. Должна учиться. — У Палпатина в «Звездных войнах» голос менее зловещ, чем у Машкиной мамы. Бедная Машка.
— Мама!
— Что мама?
— Не злись
— И еще, Маша. Я тебя уволю с должности пиар-менеджера.
— Мам, ну!
— Не умеешь совмещать учебу с остальным — долой все остальное.
— Слушай, ну что ты из-за одного дня!
— Одного?
— Ну, двух. Ладно. Трех.
— Маша…
И тут Катя ощутила, как напрягся папа. Отстранился, заглянул ей в глаза.
— Погоди, — сказал он растерянно. — Если Маша прогуляла три дня, то ты…
Вот кой черт ее понес сюда! Так запалиться! Да родители бы до весны не вспомнили об этой убогой школе. И…
— А скрипка… Мы же договорились. Катя! — Папа вцепился в свою роскошную челку. Того и гляди — выдерет. — Скрипка!
— Пап, ну я же тебе все объяснила. Я занимаюсь! — Катя погладила папу по руке. — Не нервничай, пап. Все нормально.
— Артур, — строгим «учительским» голосом сказала Олеся.
Папа аж вздрогнул. Стопроцентная училка эта Олеся, и что ее в шоубиз понесло!
— Что?
— Вы перевели дочь в новую школу?
Папа помотал головой.
— И документы в старой остались?
— Похоже на то.
— Смотри, какой отличный повод для общения с Аней у тебя появился.
Катя вздрогнула. Вот же эта Олеся! Зачем лезет, куда не просят?! Мама с папой сами разберутся, безо всяких школ! Хотя… повод действительно появился.
Пока Катя оценивала ситуацию с точки зрения пользы для примирения мамы с папой, влезла Машка.
— Артур, а переведите Катю в мою школу. Будем вместе учиться!
— В твою? Ты… — вскинулась Катя, но Машка больно наступила ей на ногу. — Ой! Ага…
А Машка широко улыбнулась папе:
— Я помогу Кате влиться в коллектив! Да, мам? Скажи, Кать!
— Ага, вместе будем, — украдкой потирая одну ногу о другую, подтвердила Катя.
Олеся задумчиво посмотрела на девчонок, на Артура…
— Ну, мы пошли тогда, — сказала Машка и дернула Катю за рукав.
И они сбежали. Недалеко, правда, всего лишь за дверь зала.
— Ты сдурела? — теперь уже Катя дернула за рукав Машку. — Сама же говорила, твоя школа — отстой! И ты вообще оттуда валить будешь!
— Тихо ты, не ори, — шикнула на нее Машка. — Проблемы надо решать по мере их поступления. Эту — решили.
— Ничего себе решили! Не хочу я идти в твою отстойную школу!
— А в какую хочешь? — странным тоном спросила Машка.
— Ни в какую не хочу! Что за дурацкий вопрос!
— О чем я и говорю, — кивнула Машка. — Так что молчи, пусть переводят. Нам без разницы, какую школу прогуливать, а отмазываться вместе удобнее.
— Хм… а ты права, — успокоилась Катя.
— А то! Пошли-ка и правда отсюда, пока эти, — Машка кивнула на дверь зала, — не начали задавать всякие дурацкие вопросы.
Ну типа «а чем это вы занимались, прогуливая школу?». Нет уж. Родители, конечно, хорошие и где-то даже умные. В своем роде. Но на самом деле ничегошеньки в жизни не понимают!