Тишина...
- Зажги свечу, Миккель, - жалобно пролепетала Туа-Туа.
Миккель чиркнул спичкой и поднес ее к огарку на столе.
- Ну, что я сказала, - произнесла Туа-Туа со слезами в голосе. - Нету Пата. Медведь съел его! Что мы теперь будем делать?
- А может, Пата не было дома? - предположил Миккель.
Но в глубине души он не хуже, чем Туа-Туа, знал: если Пат сказал "в семь", то он не мог подвести.
Вдруг Миккель заметил под столом что-то блестящее, нагнулся и поднял. Зовутка... Видно, Пат выронил ее, когда на него напал зверь. Миккель подул в дырочку, но оттуда только табачный дух пошел. Да, тут надо способ знать...
Туа-Туа подошла посмотреть:
- Что у тебя там?
- Зовутка, - ответил Миккель. - Все, что от него осталось.
- Бедный Пат! - всхлипнула Туа-Туа. - Гляди-ка, вмятины.
Миккель кивнул. Отчаяние охватило его, что-то жгло под ложечкой. Во всем мире один Пат мог рассказать ему про отца. Теперь, когда Пат пропал, у него было такое чувство, словно и отец пропал навсегда. Капитан ли, матрос ли, отец есть отец.
Он стиснул зубы.
- Мы ему покажем! - прошептал он. - Слышь, Туа-Туа? Этот медведь узнает... У плотника ружье есть. Пошли! Задуй свечу, Туа-Туа. Меня душит гнев!
- Но... но ведь сейчас темно, Миккель. Постой! - испуганно взмолилась Туа-Туа.
- Возьмем фонарь! - отрезал Миккель. - Пошли.
- А потом я слышала, что на шатунов нужна серебряная пуля, - робко заметила Туа-Туа. - Останься, Миккель.
- Серебро ли, свинец ли, все равно ему не жить! - решительно заявил Миккель Миккельсон.
Глава восемнадцатая
ЧТО ЛЕЖАЛО НА ДНЕ КАРМАНА
Плотник Грилле не спал. Он стучал зубами. Кончики пальцев у него покраснели, нос посинел. Он только что лег в кровать, к ногам положил четыре бутылки с горячей водой. На голову он надел меховую шапку, шею обмотал тюленьей шкурой. И все-таки мерз.
Попробуйте пройдите полкилометра на четвереньках в десятиградусный мороз!
Плотник пытался уснуть. Но стук собственных зубов каждый раз будил его. Стоило ему сомкнуть веки, как перед глазами плыли удивительные слова: "зовутка", "Пат О'Брайен", "старательский устав". На животе плотника лежал пузырь с горячей водой - хорошее средство от озноба и бессонницы. Но на этот раз ничто не помогало.
Кто-то постучался в дверь.
Плотник застонал:
- Я сплю! Уходите! Слышите: сплю.
Глухой голос произнес за дверью:
- Это Миккель Миккельсон. Мне надо ружье и пулю. Лучше всего серебряную, но свинцовая тоже сойдет.
Плотник закрыл глаза и спросил сам себя: "Что это сон?" Потом приподнялся на локте и крикнул:
- Не болтай вздора, Миккель Миккельсон! Я болен, иди себе!
- Сначала я должен убить медведя! - сказал голос Миккеля Миккельсона.
Плотник сел так стремительно, что пузырь скатился на пол и лопнул.
- Что... что ты говоришь?
- Мы только что видели медведя возле сарая Симона Тукинга, - послышался голос Туа-Туа. - Он съел человека. Миккель говорит, что застрелит его. Не велите ему, дядя штурман!
Плотник схватил с тумбочки графин и опустошил его в два глотка. На лбу у него выступил пот. Медведь?! Сердце плотника бешено колотилось. Ружье с серебряной пулей?!
Надо понюхать табаку, прояснить мозги... Но где же табакерка?
- Миккель Миккельсон, - заговорил он слабым голосом, шел бы ты спать. Во всем приходе нет ни одного медведя, вот те крест. А ружье сломано. Я заболел. Попроси бабушку заварить мне ромашки. Я помираю, Миккель Миккельсон. Погоди табакерку!
Миккель Миккельсон и Туа-Туа стояли перед плотниковой дверью. Туа-Туа держала в руке горящую свечу, потому что на лестнице было темно. Свечу она захватила с собой из лодочного сарая.
- Мне нужно ружье! - твердил Миккель в замочную скважину. - И пулю. Лучше всего - серебряную.
- Да сломано же ружье, Миккель! - простонал плотник Грилле. - Достань лучше табакерку, будь добр, она лежит в куртке, в правом кармане. И сунь ее под дверь. Господи, до чего же я болен.
Туа-Туа подняла свечу выше и увидела на крючке зеленую куртку, мокрую от снега. Она сунула руку в карман и достала пустую бутылку.
- Сперва ружье! - прозвучал голос Миккеля из замочной скважины.
Плотник сидел в постели, подтянув колени к подбородку, и стучал зубами. Из лопнувшего пузыря растекалась по полу вода. За дверью Туа-Туа продолжала рыться в кармане. Рыболовные крючки... Грузила... Старые ключи... Табачная жвачка... Пробковый поплавок... А вот и табакерка в самом низу. Туа-Туа вытащила большой сложенный лист бумаги.
Плотник стоял на коленях в кровати. Мощное чиханье сотрясало его тело.
- Не дури, Миккель! - стонал он. - Табакерку давай, слышишь... не то... не то... я те...те... тебя палкой.
- Чихает, - сказал Миккель, глядя в замочную скважину. - Простудился, должно. Лег опять.
Он ощутил на шее горячее дыхание Туа-Туа.
- Ну что, нашла? Опять встает.
- Миккель, гляди! - зашептала Туа-Туа. - Скорей...