- Да кто же он такой, Юаким этот? - спросила бабушка сквозь слезы.
Петрус Миккельсон достал зовутку и задумчиво дунул в дырочку.
- Вот именно, - сказал он.
Следующий день выдался ясный. Редкие пушистые облачка плыли высоко над морем. У самого берега качался на воде выводок малышей - потомство гордой гаги. Отец сидел на крыльце в выходном костюме.
- Что же вещи, Петрус Юханнес? - причитала бабушка в окошке. - Ведь придут вот-вот.
- Спешить некуда, - ответил он.
Плотник спал, хотя был уже одиннадцатый час. Вещи оставались в доме. Когда солнце оказалось над Бранте Клевом, пришла Туа-Туа.
Она вежливо поздоровалась с Миккелевым отцом и сообщила:
- Они кончили взрывать. Кроме камня, ничего не нашли.
- Так всегда бывает, когда взрывают чужие участки, сказал Миккельсон-старший. - А только и от камня может польза быть... Ага, пластырь на месте... Вижу, вижу. Через четырнадцать дней, считая сегодняшний, можешь снять его.
Туа-Туа тихо ахнула.
Петрус Миккельсон поглядел на свои часы.
- Скоро придут, - сказал он. - Если ты хорошая девочка, возьмем тебя в лодку.
- Какую лодку? - спросила Туа-Туа.
- Которая на остров пойдет. - Миккелев отец понизил голос. - Понимаешь, дом будет взорван. Но только никому ни слова. А все Юаким виноват.
Туа-Туа разинула рот.
- Взо-взо-взо?.. - бормотала она.
Петрус Миккельсон прижал палец к губам.
- Слово - серебро, молчание - золото, так записано в старательском уставе. Разуйся и иди на цыпочках на чердак, там найдешь Миккеля. Если услышишь крик здесь, на дворе, хватай бабушкин кувшин - он в кладовке стоит - и беги со всех ног к пристани. Не с пустыми же руками бежать!
Веснушки Туа-Туа стали алыми, как клюква в сметане, но она понимала: спрашивать бесполезно. Может, Миккель знает? Она поздоровалась с бабушкой и юркнула вверх по лестнице, держа башмаки в руке.
И вот появился богатей Синтор.
Солнце припекало - у-уф, жарко! Синтор ехал верхом на своей Черной Розе. За ним трусили одиннадцать батраков с ломами и топорами. Они несли длинную лестницу,
Бабушка пригорюнилась в углу возле печки. "Хоть бы мне ослепнуть и оглохнуть", - подумала она.
Вот уже копыта Черной Розы стучат во дворе.
Петрус Миккельсон нагнулся и тихонько постучал по водосточной трубе. В тот же миг сверху донесся шум: Грилле встал с кровати.
- Кого я вижу - господин Синтор! - сказал Петрус Миккельсон и даже сигару изо рта вынул. - В такую рань! И то больно уж погодка хороша! Уж не на рыбалку ли?
Богатей Синтор побагровел, глаза его превратились в щелочки.
- Это что такое! - завопил он. - Где вещи?
- В доме, - ответил Миккельсон-старший. - Когда ветер западный, нехорошо дом сносить - дурная примета. Я и подумал - отложим до завтра.
- Кто тебе этакий вздор в голову вбил?! - прорычал богатей Синтор.
- Юаким, - сказал Миккельсон-старший.
Но богатей Синтор был не из тех, кто тратит время на пустые разговоры. Он соскочил с коня и крикнул батракам:
- Начнем с крыши! Черепица старая - прямо бросайте вниз! Потом окна. Да поосторожнее: стекла пригодятся для курятника!
Петрус Миккельсон опять постучал по трубе. Мгновение спустя на двор выскочил плотник Грилле. Он успел надеть лишь один башмак; брюки натянул прямо на ночную рубаху. Зато голос у него был зычный и сердитый, так что только держись!
Батраки приставили лестницу к стене, один уже карабкался вверх. Плотник нахмурился.
- Что тут творится?! - заорал он.
- Дом сносят, вот что! - заорал в ответ богатей Синтор. - За тобой еще должок остался, но это после. А пока посторонись, сейчас черепица полетит!
Плотник сначала побагровел, потом побледнел, как бумага.
Он сделал глубокий вдох и выпалил:
- Сноси на здоровье, Малькольм Синтор. А только не вини меня, если кто ломом в заряд попадет. Мое дело было предупредить.
- Какой там заряд?! - вскричал богатей Синтор.
Но плотник уже повернулся к нему спиной. Он оттолкнул Миккельсона-старшего, распахнул дверь настежь и завопил:
- Женщины и дети, первыми в лодку! Живей, коли жизнь дорога!..
После чего схватил Петруса Миккельсона за шиворот, поднял рывком на ноги и скомандовал:
- Чего расселся, Миккельсон! Грузи их в лодку и на Островок, пока дом на воздух не взлетел! Прощай, на тот случай, если больше не увидимся!
Богатей Синтор уронил лом на землю. Из дома выкатилась кубарем Туа-Туа Эсберг, крепко прижимая к себе кувшин бабушки Тювесон. Рыжие волосы развевались, точно пламя.
- Весла под кустом! - крикнул плотник вдогонку Петрусу Миккельсону.
А вот и сама бабушка мчится с Боббе на руках. Юбка хлопала по ее худым ногам, пес завывал, словно голодный волк.
Богатей Синтор стал красный, как свекла, и сердито прикусил ус.