Туа-Туа чуть не вскрикнула от радости, но Миккель предостерегающе поднес палец к губам. Миг, и он уже очутился в каюте.
- Ой, Миккель! А я думала...
- Что я лежу дома в кровати и храплю, да? - усмехнулся Миккель. - Что ж, и храпел. Половину ночи. Только не в кровати, а в ящике с органом. Пришлось забраться в него пораньше, пока никто не...
- Тш-ш-ш, - испуганно прошептала Туа-Туа.
Тетушка Гедда подняла руку и почесала нос узловатым пальцем.
- Ладно, после расскажу, - сказал Миккель шепотом и приподнял куртку: под ней был привязан кожаный мешочек. Видишь, запас для побега. Ну как, пойдешь?
Туа-Туа сморгнула слезы:
- Конечно, Миккель. Только... жаль все-таки тетушку Гедду...
Мимо иллюминатора прошел капитан. Миккель присел.
- Того и гляди, войдет кто-нибудь, - прошептал он. Напиши несколько строчек, чтобы знала, что ты жива-здорова. Сойдем у паромного причала - я же без билета. Жду на носу, за органным ящиком.
Миккель глянул в иллюминатор, убедился, что путь свободен, и скользнул в дверь, словно тень.
Туа-Туа отыскала в кармане цветной мелок, взяла грязную бумажную салфетку и стала писать на ней:
Дорогая, дорогая, милая тетушка Гедда. Ты никогда не простишь меня, но я тебя очень-очень люблю. Конечно, Дания очень красивая. Но...
Письмо получилось длинное.
В самом конце она подписалась: "Твоя Туа-Туа". Но куда положить письмо?
Взгляд Туа-Туа скользнул с влажного кончика носа тетушки Гедды на клубок шерсти на ее коленях.
Глава двадцать четвертая
"ПЕРВЕЙШИЙ АКРОБАТИСТ МИРА" БАЛАНСИРУЕТ
У паромного причала стояло на берегу несколько небольших строений: двухэтажный дом лавочника, рыбацкая лачуга с шиферной крышей и избушка паромщика.
Правда, паромщик показывался, только когда кто-нибудь просил перевезти на лодке через залив, в Льюнгу. Паром не действовал.
Да, чуть не забыл: в кустах поодаль стоял еще цирковой фургон.
Миккель сидел на корточках за органным ящиком и перебирал в уме, кто может оказаться на пристани и сорвать его планы. Брезент, которым он накрылся, вонял старой сельдью так, что ноздри сами слипались.
"Вдруг тетушка проснется, что тогда делать будем?" подумал он.
Что там еще болтал Якобин о каких-то скрипящих колесах и очках для любопытных? И где, наконец, Туа-Туа?
Миккель выглянул из-за ящика.
Труба выкашляла клуб дыма, и "Фракке", скрипнув всем корпусом, повернул к берегу.
- Туа-Туа... - нетерпеливо шепнул Миккель.
Но вот на ступеньках показались ее черные чулки. Она спустилась и осторожно поглядела кругом.
- Ты где, Миккель? - прошептала Туа-Туа.
- Здесь, под брезентом, позади тебя. Она еще спит?..
Слава богу. Подойди поближе, чтобы мне не кричать. Как только спустят сходни, сразу на берег.
- Они нас поймают, Миккель!
- Попытка не пытка! Тш-ш-ш, рулевой идет. Не смотри сюда.
Долговязый рулевой "Фракке" был завзятый шутник; под блестящим козырьком торчал веселый рыжий вихор.
- Никак, Туа-Туа Эсберг с чайками о погоде толкует? усмехнулся рулевой и стал готовить сходни. - Что же они сулят?
- О...облачность и грозу, - пробурчала Туа-Туа.
Она не сводила глаз с органного ящика, так что Миккейя даже холодный пот прошиб.
С верхней палубы донесся блеющий голос Якобина:
- Спорю на два риксдалера, что пройду по всем поручням и не пролью ни капли!
Миккель забылся и вдохнул тухлый запах.
- А-апчхи-и-и! - громыхнуло за ящиком.
Рыжий рулевой выпустил сходни, ухватился за брезент и потянул. Миккель тянул к себе.
- Почтенная публика, вы видите первейшего акробата щира! - голосил Якобин.
В тот же миг "Фракке" коснулся бортом причала.
- Ка-а-раул! Он падает!.. - взвизгнула Туа-Туа, показывая дрожащей рукой на акробата.
Рулевой забыл о брезенте и метнулся к поручням - как раз вовремя, чтобы увидеть, как Якобин ухнул в воду головой вниз.
- Человек за бортом! - заорал рулевой, схватил веревку и побежал на верхнюю палубу.
Мандюс Утот, только что выигравший два риксдалера, спокойно стоял у левого борта и грыз темный сухарь.
- Что - сумел? - крикнул он голове Якобина, когда она вынырнула среди мутной пены за кормой.