- "Котелок, котелок"! - передразнил его Мандюс. - Что ли, твоя душа в котелке, пустая голова?!
Встречающие на пристани столпились у кормы "Короля Фракке" посмотреть, как вылавливают Якобина.
Раз, два - Миккель открыл в борту дверцу и прыгнул на берег. За ним последовала Туа-Туа. Одной рукой она придерживала подол, другой прижимала к груди узелок с "самым заветным имуществом".
- Чую, ой, чую, плохо все кончится! - всхлипывала она. - Бородавки смерть как чешутся...
- Ничего, авось у дубильщика Эббера найдется шкурка от сала, - ответил шепотом Миккель. - А вот и сам он к пристани идет.
Глава двадцать пятая
СТЕКЛО НА ОЧКИ ДЛЯ ЛЮБОПЫТНЫХ
Миккель закрыл рукой рот Туа-Туа и присел вместе с ней за осмоленной лодкой. Прямо перед ним блестело на солнце кухонное окно в избушке паромщика.
Эббер остановился и беспокойно вытер вспотевший лоб.
Между листьями были видны серебряные пуговицы-дукаты на жилете.
- Спорим, что он ждет с пароходом стекольщика, - прошептал Миккель.
- Стекольщика?.. - оторопела Туа-Туа.
- После объясню. Ага, пошел дальше, приготовься.
- Куда же мы? - спросила Туа-Туа.
- К Эбберу. Раз он здесь, значит, дома никого. Никто не смекнет искать нас в дубильне.
Миккель потащил упирающуюся Туа-Туа через груды высохших мидий и по сырым прибрежным луговинам к Эбберову кустарнику. Над искривленными деревцами торчала огненно-красная крыша циркового фургона.
- Так и знал. Видишь - покрасил фургон, починил колесо, а дверь пустым бочонком подпирал. Того и гляди, снимутся, и в путь. Постой здесь, я загляну внутрь.
Туа-Туа испуганно поймала его за рукав:
- Ты с ума сошел, за это в тюрьму сажают.
- Не посадят, если сперва постучаться. - Миккель стукнул несколько раз медным кольцом, приделанным под дверной ручкой. - Я, может, давным-давно мечтаю разглядеть поближе слоновью голову, в которой Эббер деньги копит. Видишь - никого. Я мигом.
Дверь оказалась незапертой, и Миккель скользнул внутрь. Ставни были наполовину прикрыты, в фургоне царил полумрак. Миккель никак не мог забыть загадочные слова Якобина: "Стекло на очки для любопытных... Завтра в Грецию..." Что такое затеял Эббер?
А вот и слоновья голова на стене, над столиком Эббера.
Миккель даже вспотел от волнения. Что-то подсказывало ему, что в голове скрывается ответ на все вопросы.
Тонкий солнечный лучик падал из двери на злые глазки слона. Дырка в хоботе была заткнута пробкой.
Миккель взялся за жесткую, щетинистую кожу и дернул. Хобот подался - медленно, неохотно, дюйм за дюймом, точно внешнее колено подзорной трубы.
- Миккель!.. - В двери показалось бледное лицо Туа-Туа. - Идут, Миккель!
Одним ударом он придал хоботу прежнее положение и кубарем выкатился наружу. Издали доносилась ломаная речь Эббера и заискивающий голос Якобина:
- А я виноват, что они правят, как слабоумные!.. Конечно, в котелке. Где же еще?..
"Король Фракке" отчалил от пристани.
- Живо в дубильню, пока не увидели! - выдохнул Миккель.
Они пригнулись и нырнули в темное, душное помещение. Воняло кожами и прогорклым жиром. Неуклюжая лестница вела на крышусушильню, сделанную из остатков шатра Кноппенхафера. Рядом с лестницей стоял длинный шест с огромным железным крюком на конце.
Миккель заслонил спиной дрожащую Туа-Туа.
- Если сюда пойдут, лезь вверх! - Он затаил дыхание и посчитал до десяти. - Мимо, в фургон...
Эббер шагал впереди, сердито размахивая руками; мокрый насквозь Якобин семенил следом. На соломенножелтых волосах акробата красовался спасенный из воды котелок.
- Миккель, милый, уйдем лучше! - шептала перепуганная Туа-Туа.
- Тш-ш-ш, они запирают ставни. Приготовься.
Но тут дверь фургона открылась, и выглянула гладко прилизанная черная голова Эббера.
- Я слышь, я слышь, ты замерзнул. Хочешь мой шерстяной панталон?
Миккель чуть не сбил Туа-Туа с ног:
- Живо наверх, сюда идут!
- Вдруг провалимся, Миккель?..
- Брезент на распорках, и мы за них удержимся. Скорей, сейчас войдут!
Черные чулки Туа-Туа замелькали по перекладинам.
Она скользнула между сушившимися шкурами, ухватилась за левую распорку и прильнула к ней.
Миккель лег на правой распорке, упираясь коленями в брезент. Ну, как увидят снизу бугры на потолке?.. Тогда пропали. Он взялся покрепче правой рукой, втянул живот и затаил дыхание.
Эббер уже вошел в сарай. Шест с крюком стукнул о лестницу.
- Так-так, тебе надо тысяча шкур на тело - ты не будешь зубом цок-цок, самый мерзлый акробатист в мире.
Слышно было, как Якобин, стуча зубами, снимает мокрую одежду.
- Ой, Эббер за шкурами поднимается! - ужаснулась Туа-Туа.