- Отче каш, иже еси на небесех... Лучше спустись сюда, - прошептала Туа-Туа. - Вдруг это Уттер!
Она спустилась к сараю, хлюпая башмаками. Ее встретил запах навоза и гнилого дерева.
- Миккель, где ты?
Туа-Туа заглянула внутрь. На полу, между досками, выросли длинные стебли сорной травы. Посередине на перевернутом ведре сидел Миккель.
- Это не ветер шумел, Туа-Туа, - сурово сказал он и кивнул в темный угол. - Она там, коли хочешь взглянуть. Прикована цепью. Не иначе, опоили ее - совсем меня не признает.
- Да кто же там? - вымолвила Туа-Туа.
- Белая Чайка!.. - ответил Миккель.
Глава двадцать восьмая
СИРОККО
Каждый знает, что значит потерять друга. Но еще хуже, найдя его вновь, обнаружить, что друг и смотреть-то на тебя не хочет. Не мудрено, что сразу падаешь духом и чувствуешь себя жалким и ничтожным.
Заячья лапа росла и росла в башмаке; казалось, еще немного - и башмак лопнет. Не помогло даже то, что Туа-Туа села рядом и обняла его за шею. Горло сжалось, но тут Миккель решительно сплюнул и почувствовал, что зол на весь мир.
Конюшню осветила молния, в душе Туа-Туа снова проснулся страх.
- Миккель, а ты думал, кто бы это мог...
- ...цепь на нее надеть? Думал!
Миккель встал, полный решимости:
- Ты останься здесь, Туа-Туа...
- Что ты хочешь делать?
- Достану ключ, цепь снять. Лошадь-то моя или нет?
Из темного угла донеслось ржание Белой Чайки. Туа-Туа увидела, как Миккель с сердитым видом перешагнул балку и вышел наружу.
- Постой, Миккель! Ты не...
Он прошел прямо к мельнице, точно и не слышал ее оклика.
Дверь висела на одной петле, качаясь на ветру. Миккель был уже в сенях, когда Туа-Туа догнала его и схватила за руку.
- Погоди, Туа-Туа. - Он осторожно отодвинул ее в сторонку. - Лучше жди здесь.
- Я пойду с тобой, Миккель.
- Ладно.
Миккель собрался с духом и толкнул следующую дверь.
В узкую щель было видно, как качается от ветра паутина на потолке. Справа виднелся скелет водяного колеса, прикрытого истлевшим кожухом. По ржавым болтам барабанил дождь.
Дверь заскрипела сильнее - показался старый очаг.
В нем тлели угли, а рядом... рядом стояли на кирпиче башмаки.
Туа-Туа стиснула руку Миккеля. На каменной лавке за очагом лежал Цыган.
- Он... он спит, Туа-Туа! - Миккель хотел успокоить ее, но не сумел скрыть дрожь в собственном голосе.
Грудь Цыгана прикрывала драная куртка; ноги были босые, с мозолями от башмаков. Подушку заменял обломок кирпича.
Глаза Туа-Туа расширились от ужаса. Миккель шагнул вперед, к неподвижному телу.
Куртка? Брюки? Где искать? Сталь мексиканского ножа блестела во мраке, словно злой глаз.
- Может, в башмаках? - услышал он шепот Туа Туа.
Миккель присел, не сводя глаз со спящего. Правый башмак... пусто! Левый... Пальцы пошарили внутри и нащупали что-то твердое, холодное...
Молодец, Туа-Туа! Миккель обернулся с торжествующей улыбкой: в руке у него поблескивал ключ.
Он махнул Туа-Туа, чтобы выходила первая:
- Иди, я за тобой.
Несколько шагов - и лошадь будет твоя, Миккель Миккельсон!
Под полом бушевал поток. Сквозь щели проникал сырой запах ила и грязи, гнилые доски прогибались и скрипели так, что...
Тр-р-рах! Правая нога Миккеля провалилась. Он услышал крик Туа-Туа и почувствовал, как острые щепки впиваются в кожу. Словно пила прошлась по колену - тому самому, которое Эббер крюком зацепил.
Из тумана перед его глазами вынырнула рука Туа-Туа:
- Скорей, Миккель! Он просыпается!
Миккель оперся ладонью и рванулся. Есть! Колено горело, как ошпаренное, и он сильно прихрамывал, догоняя Туа-Туа.
- Ах вы, крысы проклятые!..
Огромный башмак пролетел возле самой головы Миккеля и грохнул о стену. Ба-ам-м! Туа-Туа захлопнула дверь.
Миккель подтолкнул задвижку.
Цыган заколотил кулаками по доскам: