Миккель стал на скамеечку, отодвинул потихоньку кирпич над печкой и сунул руку в тайник, где хранился дневник происшествий. Он достал его и вырвал листок со словами:
Пятое марта 1890. Вытащил воображалу Туа-Туа Эсберг из проруби в заливе.
Это случилось еще в ту пору, когда он был самым одиноким мальчишкой во всей Льюнге.
Дальше на том же листе было написано огромными буквами:
У меня есть друг!
Миккель вытащил уголек из печки - совсем как прежде - и приписал пониже:
Потому я вернусь, можешь не сомневаться, Туа-Туа. Обещает Миккель Миккелъсон в ночь перед отплытием брига. Год 1897, ветер ост-норд-ост.
Затем он свернул бумажку и сунул в иллюминатор кораблика: здесь ее никто не найдет, кроме Туа-Туа.
На следующий день "Мореход" принял первого пассажира: тетушку Гедду.
Орган остался на кухне постоялого двора; зато она везла с собой в Эсбьерг отсадок жимолости с Бранте Клева.
Туа-Туа и Миккель уже попрощались, но, когда он ступил на сходни, она опять подбежала к нему.
- Не забудь, ты обещал научиться играть на органе! всхлипнула Туа-Туа. - А орган стоит на постоялом дворе в Льюнге.
Она выдернула ленту из волос и побежала вверх по пригорку не оборачиваясь.
Бабушка осталась одна на пристани - смотреть, как бриг ложится на курс и выходит в открытое море. Удивительно, как далеко видно в новых очках, даже сквозь слезы!
Миккель поставил свой сундучок на кормовой люк и вскарабкался на него.
Вот скрылась пристань, постоялый двор... Исчезла черная собака на берегу, за которой трусила старая овца.
Миккель смахнул слезы и плюнул в подветренную сторону так делают настоящие моряки, вместо того чтобы нюни распускать, словно какой-нибудь сухопутный краб.
Под конец был виден один Бранте Клев. На самой макушке стояла девочка и махала зеленой лентой.
Конец второй книги
1958 год