Прошло восемь месяцев, на дворе стоял август. Мои одиннадцатиклассники закончили школу и разбрелись кто куда, поэтому перед началом нового учебного года мне было немного грустно. Я привыкла к ним, а теперь нужно было отвыкать. Но такова жизнь, наверное.
Классное руководство я решила не брать, потому что недавно узнала, что мы со Львом ждём ребёнка. Учебный год я. получается, не завершу, доработаю до Нового года — и в декрет.
Близнецы, услышав о том. что у них скоро будет братик или сестричка, замерли, расплылись в одинаково радостных улыбках, а потом хором заявили:
— Назовём Женя!
Я оторопела, Лев и мама — тоже.
— С чего вдруг? — пробормотала я, не понимая, что это за дикая идея. — Почему Женя-то?
— Потому что Джинни Уизли! — ответили мои бандиты, вызвав у мамы глупое хихиканье, а у Льва просто истерический хохот. — Но если мальчик, то ему тоже подойдёт! Отличное имя, мам!
Поскольку муж и мама бессовестно ржали, придумывать адекватный ответ на эти заявления пришлось мне.
— Ладно, в любом случае ещё рано говорить…
— А мне нравится! — сказал вдруг Лев и потрепал наших мальчишек по рыжим макушкам. — Так что я голосую за Женю.
— Мне тоже нравится, — кивнула бабушка, близнецы завопили: «Ура-а-а!», и я предпочла сдаться, пока меня не начали хором уламывать. Женя Рыжова… Или Рыжов… Почему бы и нет? Хотя мне казалось, что должна родиться девочка.
Мы с Фредом и Джорджем тоже носили теперь фамилию Льва, и мальчишки были страшно счастливы по этому поводу. Им казалось, быть рыжими и носить такую фамилию — это круто, так сказать, в двойной степени.
А ещё они вот уже второй месяц называли Льва папой, и каждый раз, когда муж слышал это слово, он улыбался настолько искренней и счастливой улыбкой, что я просто не могла не улыбаться в ответ. И радовалась вместе с ним. Я знала, как он этого хотел, но ужасно боялся предложить подобное Фреду и Джорджу, а они решили всё сами. Наверное, как только окончательно осознали, что Лев будет с нами всегда, не уйдёт, не оставит их. Он заслужил право на это слово — папа. Всем сердцем и душой — заслужил.
Прервав мои мысли, дверь класса вдруг распахнулась, и в кабинет вошли Федя Клочков и Оля Зимина.
— Алёнлеонидовна-а-а!..
Я улыбнулась и обняла обоих. Ребята постепенно выбирались из своего отчаяния и выглядели теперь гораздо лучше. Хотя я знала, что ни Оля, ни Федя этим летом не были ни на каком море — поступали в институт. Причём в один и тот же, на журфак. Для Клочкова это было веление сердца, а Оля… ну. она пошла бы за ним даже в Ад. пожалуй. И я очень надеялась, что он когда-нибудь поймёт это и оценит её не просто как хорошего друга.
— Как у вас дела. Алёна Леонидовна?..
— Мы так соскучились!
— Безумно странно, что в этом году не пойдём в школу!..
Такие юные, живые лица. Федя и Оля не светились от счастья — боюсь, это возможно ещё не скор, — но были оживлёнными, какими и должны быть подростки.
Мы проговорили с полчаса, обсуждая их поступление и дальнейшую учёбу, новый рассказ Клочкова, недавно вышедший в прокат фильм, на который меня в прошлые выходные вытащили Лев и близнецы, а потом распрощались.
— Мы будем заходить, Алёна Леонидовна! — пообещал Федя, сверкая глазами. Милый мальчик… Он ещё не знает, что у него на это будет мало времени. Ну и пусть. Я отпустила их в дальнейшее плавание ещё в июне, когда смотрела, как они с Олей получают аттестаты.
— И звонить! — кивнула Зимина. — И писать!
— И вы нам пишите!
— Обязательно, — улыбнулась я, ещё раз обняла, мысленно благословив обоих, а потом стояла у окна и смотрела, как они идут по школьному двору, держась за руки…
Милые мои ребята.
Обернулись, помахали. Я засмеялась и махнула в ответ — догадались, почувствовали!..
— Мам, мам! — вдруг раздалось от двери громкое, и я едва не подпрыгнула от неожиданности. — Ну ты идёшь?
— Идёшь, идёшь?
— Папа сказал, что он всё, а ты?
— Да, папа готов!
— Готов, готов, — подтвердил Лев, и я хмыкнула, отходя от окна. Подошла к своим мужчинам, расцеловала всех троих. — Идём домой?
Я взглянула ему в глаза — и на мгновение утонула в них. столько любви и нежности там было.
Господи… спасибо тебе за него.
— Идём!
Конец