Удивительно, но я ошиблась, и моих детей после случившегося и правда будто подменили. Вот только меня это не слишком радовало. Мне, привыкшей к подлянкам, казалось, что они сейчас отойдут, наберутся сил, а потом полетят клочки по закоулочкам, как и было в прошлый раз, перед увлекательным путешествием в оставленную горе-ремонтниками люльку.
Близнецы сидели под домашним арестом, никуда не вылезая за пределы квартиры, но гостей принимать я разрешила. Правда, желающих было немного — одноклассники и друзья разъехались, так что к Фреду с Джорджем приходил только Лев. Обычно утром, сразу после прогулки с Ремом, и мама, рассказывая про визиты соседа, каждый день многозначительно на меня поглядывала. И на четвёртые сутки не выдержала, заявив:
— Алёна, ты же понимаешь — раз Лёва охотно общается с твоими детьми, у него серьёзные намерения?
Я в это время мыла посуду и сразу почувствовала острое желание спрятаться от этого разговора в сливе раковины.
Конечно, я понимала всё. Но меня это понимание, в отличие от мамы, не радовало, а, скорее, обескураживало. И пугало.
— Угу. Наверное.
— Не наверное, а точно серьёзные. Может, — мама вздохнула, — ты хотя бы попробуешь? Не верю, что тебе не хочется. Будь я на двадцать лет моложе…
— Мне не хочется, — ответила я полуправду. — Пусть Лев общается с близнецами, раз он им нравится. А с остальным перестань ты уже меня заморачивать.
Мама недовольно засопела, а потом и вовсе выдала:
— Фреду с Джорджем не обязательно было вызывать пиковую даму, она и так в нашей квартире живёт на постоянной основе. Ты, Алёна, пиковая дама и есть.
— Вот именно. — Я так устала от этих разговоров, что даже не обиделась. — Пиковая дама и пиковая мама. Всё, отстань.
Она послушалась, но я прекрасно понимала, что это ненадолго.
А на следующий день, в пятницу, я вновь увидела жену брата нашего соседа. Они стояли возле подъезда втроём — она, Лев и ещё один мужчина, но не рыжий, а светловолосый, — и разговаривали.
— Алёна! — воскликнул сосед, когда я уже собиралась прошмыгнуть мимо них к входной двери. — Подойдите, я вас познакомлю.
Я подошла ближе, и Лев продолжил:
— Алёна, это мой младший брат Виталий и его жена Наташа. А это моя соседка снизу Алёна, у которой…
— А-а-а! — перебила его девушка, улыбнувшись. — Это вы — мама Фреда и Джорджа, да?
— К сожалению, да, — не стала скрывать я, и она засмеялась.
— Да ладно вам, отличные мальчишки, а шкодность они перерастут! Лёва, по рассказам свекрови, тоже был тем ещё вождём краснокожих и Томом Сойером в одном лице.
Я удивленно покосилась на соседа. Представить спокойного Льва в роли сорванца Тома или маленького демонёнка из рассказа О’Генри было сложно. Но как только я повернула голову, все внятные мысли разом из неё улетучились.
Сосед, мягко улыбаясь, смотрел на Наташу с такой нежностью, что я на мгновение растерялась. Это был взгляд человека, влюблённого по самую макушку.
— Да, всё верно. Я, в отличие от Виталика, был жутким хулиганом, — кивнул Лев, продолжая ласково смотреть на Наташу, и меня на секунду кольнуло чем-то гадким, неприятным и острым. Я отвернулась и пробормотала:
— Надеюсь, что действительно перерастут, а не убьются раньше.
— Лёва рассказывал, как ваши мальчишки залезли в люльку, — произнёс Виталий и аккуратно взял жену под локоток. Интересно, он тоже заметил взгляды брата на собственную супругу? — Это, конечно, чудовищно, но они здорово получили за свой проступок, больше не полезут.
— Туда, скорее всего, не полезут. — Я пожала плечами. — А вот в какое-нибудь другое место…
— Вы герой, — сказала вдруг Наташа пылко, и я посмотрела на неё. — У нас с Виталиком дочка, и она спокойная, тихая. Мне кажется, я бы не выдержала, не тот характер.
«А ведь она добрая», — подумала я внезапно, разглядывая девушку. При первой встрече я видела её издалека — красный сарафан, светлые волосы, журчащий голосок… Эдакая Барби-гёрл. Но сейчас, вблизи, Наташа вовсе не казалась мне похожей на куклу. У неё было живое лицо с приятными и правильными чертами, улыбчивый рот, трогательные ямочки на щеках и искрящиеся радостью голубые глаза. Если бы Наташа была героиней романа, то исключительно положительной — из тех, которые всегда поступают правильно, потому что неправильно просто не умеют.
— Характер вырабатывается в определённых жизненных обстоятельствах, — ответила я, и она вздохнула, чуть помрачнев.
— Да… Мы с Виталиком вам очень соболезнуем. — Она вновь вздохнула, но тут же посветлела лицом. — Приходите как-нибудь в гости вместе с близнецами и Лёвой! Мы будем рады! Да, Виталь?
— Конечно, — подтвердил мужчина, и я, поблагодарив, поспешила уйти, сославшись на дела, пока Наташа не назначила дату. Ходить в гости с соседом к его родственникам — это всё же слишком… интимно. Слишком попахивает созданием новой ячейки общества.
Нет уж. Пиковая дама так пиковая дама…
Хуже всего — когда мама и близнецы объединяются и начинают авантюрничать по взаимному согласию. Так и случилось в субботу, после того как я с утра объявила Фреду и Джорджу, что домашний арест закончен, но это не значит, что они могут теперь носиться сломя голову и сшибая с ног прохожих. Правило «никаких скутеров, великов и прочих опасных движущихся объектов» по-прежнему действовало. И мальчишки его даже не оспаривали. Подозрительно.
Сразу после завтрака я сказала, что быстро приму душ, а потом уже пойдём гулять.
— Ну ма-а-ама-а-а… — заныли рыжие бандиты, и я сразу поняла, почему — надеялись поскорее выйти из дома и встретить в парке соседа.
— Пятнадцать минут подождёте, — махнула я рукой и отправилась в ванную. Быстренько помылась, наслаждаясь недолгим одиночеством, накинула халат на голое влажное тело и вышла в коридор.
И чуть не упала, обнаружив там Льва.
Сосед, в светлых льняных брюках и белой футболке с черной черепушкой и надписью под ней «быть или не быть?», стоял посреди коридора и смотрел на меня так, будто не понимал, что я здесь делаю.
— Лев? — выдохнула я, забыв про собственное решение называть его и по отчеству тоже. — Вы… тут… зачем?
Зато я резко вспомнила, что халат на мне летний, короткий, до середины бедра. Ноги у меня, конечно, стройные и бритые, но всё равно как-то… Тем более, что под халатом вообще ничего нет, даже трусов. Я никогда не брала с собой бельё в ванную, переодевалась потом в комнате — благо, идти до неё всего пять шагов.
— Хотел бы я понимать, что я тут и зачем, — произнёс сосед, разглядывая меня. Голос его был спокойным, а вот взгляд… пожалуй, нет. — Ваша мама, Алёна, попросила подняться, сказала, что есть одна проблема и вы мне всё объясните. Запустила меня в квартиру, а сама сразу вышла и дверь закрыла на ключ. Снаружи.
Я едва не застонала. Ну, мама! И близнецы небось в сговоре, увела их из квартиры, чтобы не мешать нам со Львом «разговаривать». Убью!
— У вас есть ключи? — продолжал между тем мужчина. — Надеюсь, что да, потому что я ещё не выгуливал Рема. Он, конечно, может и потерпеть, но не стоит издеваться над животным.
Я отмерла. Ну, мама! Совсем свихнулась! Живодёрство какое-то…
— Отойдите, — попросила я как могла невозмутимо. — Мне надо пройти к своей сумке. Она там, возле входной двери.
Лев посторонился, и я прошла мимо, едва не задев его плечом. Я сразу почувствовала его запах — свежий и ненавязчивый запах мужчины, — и внизу живота заныло, затянуло требовательно, и жарко стало так, словно я не из душа, а из бани вышла.
В сумке, стоящей на комоде возле выхода, предсказуемо не было ключей. Я на всякий случай заглянула в сам комод — там хранились две пары запасных — тоже пусто.
— Всё забрали, — выдохнула я и поморщилась. — Авантюристы.
— Я, конечно, не учитель русского языка и литературы, — фыркнул Лев сзади и так близко от меня, что я от неожиданности застыла испуганной мышью. — Но я бы использовал другое слово.
Он замолчал, и это молчание показалось мне настолько чувственным, что я поспешила спросить:
— Какое?
— Сводники. Не сердитесь на них, Алёна. Они желают вам добра.
— Всё самое плохое происходит под таким девизом, — пробормотала я, сжимая кулаки от напряжения. Только не оборачиваться. Обернусь — пропаду. — Насильное добро — это зло по большому счёту.
— Значит, я — зло? — спросил Лев тихо, и я вдруг ощутила его ладонь на своей пояснице. — Ужасный Кощей Бессмертный, Саурон и Волан-де-Морт в одном флаконе. Так?
— Нет, конечно. Просто… — Я задохнулась, не в силах продолжать, потому что Лев переместил руку со спины на талию, и сразу после этого прижал меня к себе.
— Я слушаю, — шепнул он, склоняясь, и его дыхание коснулось моей шеи, пощекотав кожу за ухом. — Что «просто»?
Я чувствовала себя беспомощной. Я хотела оттолкнуть его, но не имела на это ни моральных, ни физических сил. Слишком приятно… и слишком давно, как же давно, боже мой…
Горячие губы прижались к ямке в основании шеи, и я не сдержала стон, который показался мне умоляющим. Наверное, Лев тоже так подумал, начав осыпать поцелуями мою шею, тогда как руки, смело взявшись за пояс халата, развязали его, и я не успела даже охнуть, как ладони мужчины проникли под ткань, лаская тело.
Я вновь застонала, испытывая невероятные по силе эмоции. Я чувствовала себя девочкой-подростком, у которой всё впервые, и поэтому настолько остро. Я дрожала и всхлипывала, наслаждаясь движениями рук Льва, его поцелуями, то краткими, то долгими и глубокими, и никаких мыслей в голове больше не было.
Нежные пальцы сжимали грудь, гладили живот, спускаясь с каждым разом всё ниже и ниже… И когда Лев наконец коснулся меня там, внизу, я едва удержалась на ногах. Там уже давно словно костёр горел, и начал разгораться сильнее, как только Лев стал ласкать меня — нежно, но откровенно.
Сосед молчал. И если бы он сказал хоть слово, я, наверное, очнулась бы раньше… но Лев молчал, настойчиво доводя меня до края, и я не заметила сама, как откинулась на него, выгибаясь, и подставляя под жаждущие ладони мужчины всю себя. Одной рукой он продолжал сжимать грудь, вторая же ласкала меня внизу, всё наращивая и наращивая темп — и в конце концов по телу прошла чувственная дрожь, и я громко, протяжно застонала, едва не осев на пол.
Лев не дал мне упасть, придержав обеими руками. Одна из них была до безобразия влажной… Он тяжело дышал, будто только что бежал по лестнице, и прижимался ко мне всем корпусом. Я чувствовала, что он сильно возбуждён, да я и сама до сих пор была на пределе, несмотря на испытанный только что оргазм.
— Я взорвусь сейчас, — прошептал Лев хрипло, и его ладони вновь сжали мою грудь. — Пойдём к тебе, Алёна.
Я разжала пересохшие от постоянных стонов губы, намереваясь ответить «да», когда сосед вдруг сказал, зарываясь носом в мои ещё немного мокрые после душа волосы:
— Аля, милая…
«Нет!»
Я резко вырвалась из его объятий, отшатнулась в сторону, запахивая халат и холодея сразу вся. Будто прыгнула в ледяную воду…
— Не называй меня так! — воскликнула я, ощущая, как глаза наполняются слезами. — Никогда… никогда!
Лев нахмурился, изучая моё лицо.
— Хорошо, — кивнул он спокойно, не делая попыток подойти. — Не буду.
Он замолчал, и я тоже молчала, не зная, что ещё сказать. Особенно теперь, после всего случившегося.
— Я сейчас напишу твоей маме в ватсап, — продолжал Лев, достав из кармана мобильный телефон. — Пожалуюсь, что Рем там мучается. Думаю, они с близнецами сразу придут и откроют.
— Да, — произнесла я глухо и почти безжизненно. — Это хорошая идея.
Сосед уже наклонил голову и погрузился в телефон, когда я прошептала:
— Извини.
— Это ты меня извини, — тут же откликнулся Лев с тем же типичным для себя спокойствием. — Я не удержался и поторопился. — Он серьёзно посмотрел на меня и чуть улыбнулся. — Больше не буду.
Я ему совершенно не верила, но всё же кивнула, осознавая, что нет никакого смысла выяснять отношения и что-либо объяснять. Раз меня не понимает даже собственная мать, то Лев не поймёт в любом случае. Скажет то же самое — что я свободная женщина, муж давно умер и я не обязана хоронить себя вместе с ним, имею право на удовольствия.
Конечно, имею, но дело ведь не в этом. Любовь никуда не исчезает, не растворяется после смерти человека… и как можно спать с одним, любя другого?
Я не хочу так.
Мама, Фред и Джордж действительно быстро прибежали, как только Лев упомянул про мучения Рема, которому нужно сходить в туалет.
Я была не в силах их ругать, сказала только, что обо всём поговорим вечером. Я к тому времени уже оделась, и мы сразу пошли в парк, захватив с собой соседского пса.
Лев вёл себя безукоризненно вежливо, он даже вернулся к прежнему «вы», этим, кажется, изрядно расстроив маму. Она очевидно надеялась, что, заперев нас наедине, поможет сближению. Не стоило её просвещать на тему того, что она действительно «помогла». Пусть думает, будто всё осталось на том же уровне. Я, глядя на невозмутимое лицо Льва, даже начинала в это верить.
И только вечером, оставшись одна в своей комнате, я по-настоящему предалась самобичеванию — до этого было некогда. Я ругала себя за то, что не выдержала и дала соседу ложную надежду. Наверное, надо бы объяснить Льву, что я вижу в нём Антона, поэтому и… Но как о таком разговаривать? Это же оскорбительно для любого человека. Лев не сделал мне ничего плохого, зачем же его унижать подобными рассуждениями?
Лучше просто подождать. Через неделю у меня начнётся отпуск, мы уедем на море на двадцать один день — авось, за это время сосед кого-нибудь себе найдёт, он мужчина видный, свободный, с квартирой. Завидный жених, можно сказать.
И далась ему я? Мазохист, наверное. Иначе как объяснить его стремление общаться с моими шкодными детьми и со мной, вдовой с кучей заморочек? С его приятной внешностью и характером мог бы найти себе объект попроще.
В наличие безумных чувств ко мне у Льва я не верила. Скорее уж он меня пожалел. И мальчишек тоже, что растут без отца. Но жалость — ещё не повод жениться.
В общем, я решила просто жить дальше и ждать. В конце концов Лев встретит другую женщину и переключится. Иначе и быть не может.