Вадимка покорно пошел за ней в кухнянку. Там старик лет шестидесяти прибивал к сапогу подметку. Был он небольшого роста, с поседевшей рыженькой бородкой.
- Никифор, у нас теперь пастух есть. После обеда проводишь его на выгон.
Старик снял очки и с интересом стал рассматривать нового человека.
- Ну, вот и ладно, хозяюшка! - дед остался доволен.
- Да уж дюже я уморился. Мне бы хоть чуток отдохнуть, - посмотрел Вадимка на хозяйку.
- На выгоне отдохнешь... Бегать тебе не придется.
...Скоро новый пастух стоял около кухнянки, смотрел, как мимо него торопливо прошло небольшое стадо овец, потом, хрюкая, двинулось не спеша около десятка свиней, за ними тяжело зашагали быки и коровы, а обгоняя всех, промчались лошади.
- И вся эта живность... моя? - удивился Вадимка.
- Твоя, паря, твоя, - объяснил ему стоявший рядом Никифор. - А то мне, мать честная, уже не хватает мочей за этой компанией гоняться... Вот отдаю тебе и эту гадюку, - и дед бросил на плечо Вадимки тяжелый арапник. - Я тебе так скажу. Хуже всего, когда жара. При жаре овцы - тварь стоячая - соберутся в кучку, опустят головы и думают думу. Свиньи - тварь лежачая, норовят от пекла в землю зарыться... и ни с места. А вот рогатый скот да лошади это - тварь бегучая. От слепней хвост винтом и дай бог ноги... Вот и попробуй собери тогда свою паству... А у нас, сам видишь, едино стадо и един пастырь.
- А куда гнать-то?
- Наше пастбище, вот гляди, - начинается от двора и тянется во-о-он туда за бугор... Все, что не засеяно... Десятин семьдесят... Вот тут и гуляй. Это у нас зеленый пар.
Подошла хозяйка.
- Да гляди, чтоб скот на посевы не зашел. За потраву отвечать будешь - убытки-то отрабатывать придется, - сказала она жестко. - Ты, Никифор, это ему объяснил?
- А он и сам парень с понятием. Знает, что к чему.
...Хуторок скрылся за бугром, и Вадимка остался один со своим разношерстным стадом. Первое, что он почувствовал теперь, была радость степняка. Он снова в тихой степи, где человек, оставшись наедине с этим солнышком, зеленым простором и ласковым, шумящим в ушах ветром, становится самим собой и радуется жизни. В душу исстрадавшегося парнишки пришло умиротворение, а затем проснулось мальчишеское озорство. Так захотелось хоть немного побаловаться, как он, бывало, баловался со своими друзьями на родном хуторе.
Перед ним паслась огромная свинья. А что, если на ней покататься? Дома он любил это делать. Если подойти к свинье незаметно и вскочить ей на спину, какое удовольствие, когда перепуганная хрюшка помчится галопом. Каждый раз приходилось падать, а иногда и больно ушибаться, но лихая езда этого вполне стоила!..
"А свинья-то хозяйская!" - подумал Вадимка. Теперь он - батрак, да еще пастух. Это испортило ему всю радость. На его хуторе пастуха считали самым последним человеком из всех батраков. Люди говорили, что в пастухи идет только тот, у кого нет ничего ни в голове, ни в кармане. О таких недоумках казаки сложили презрительные присказки: "Окончил курс науки, поступил в пастухи". Или: "Жив-здоров, пасу коров, отстерегусь, опять наймусь". Вот кем нынче стал Вадимка.
От Полины Пантелеевны, этой молодой, красивой женщины, у Вадимки осталось тяжкое впечатление. Другие хозяйки - и под Новороссийском, и в Кущевке - встречали его как родного сына, а эта совсем по-другому. Она постоянно хотела его унизить. Почему? Ответ пришел сам собой - и под Новороссийском, и в Кущевке Вадимка был гость, а теперь он - батрак! Да и характер у этой бабы, наверно, поганый. Конечно, зверюга! Перед такой никак нельзя робеть. Живьем съест! И он решил не давать себя в обиду. Вечером, когда станут ладиться насчет платы, он не уступит ей ни в чем. Нехай знает эта баба, что я постоять за себя умею!.. Так-то!
...Вечером все Вадимкино стадо привычно двинулось домой. Первыми пошли лошади, за ними зашагали быки и коровы, потом засеменило овечье стадо, а самыми тихоходами были свиньи. Вадимка торопил их как мог, но они никак не желали прибавлять шагу. Когда пастух пригнал свиней на усадьбу, рогатый скот и лошади теснились, отгоняя друг друга у водопойного корыта. Кругом не видно никакой речки, и поить скот приходилось из колодезя, а воду из него надо было подавать ручным насосом.
- Можно и побыстрее. Не видишь, что ли... Скотина душится без воды! проворчала хозяйка.
Она стала возиться со свиньями, а Вадимка принялся качать воду. Он быстро устал, работал из последних сил, а скотина все пила и пила; стоило только остановиться и перевести дух, как обнажалось дно корыта.
"Ну и прорва!" - думал Вадимка, то и дело утирая рукавом пот с лица.
Когда от корыта отошла последняя животина, Вадимка едва держался на ногах.
"Если бы эта ведьма дала отдохнуть, когда я пришел из Кущевки, мне было бы нипочем", - старался утешить себя пастушонок.
Потом хозяйка затеяла готовить вареники на ужин.
- А ты вычисти конюшню! - приказала она.
"Ну и тетка! - вздохнул Вадимка, принимаясь за новую работу. - Но я за себя все равно постою! Вот увидишь, чертова баба!"
Когда Вадимка вышел из конюшни, уже темнело. Вечерняя заря еще не погасла, во дворе горел костер, освещая сидевших вокруг него хозяйку с дочкой и Никифора. Усталый парнишка долго смотрел и на костер и на вечернюю зарю в степи. Это напомнило ему вечера, когда хуторские ребята водили коней в ночное. Он сел у костра, на котором в полевом котелке закипали вареники. Дед без устали болтал:
- И что у вас за край!.. Лесу нету, грибов нету, ягоды нету... Одна жара... У нас в Расее совсем другое дело!.. Сколько тут живу и все никак не могу привыкнуть...
Вадимка не слушал старика, у него была своя забота - надо ладиться с хозяйкой насчет платы. Ему не хотелось нарушать душевного мира, навеянного чудесным вечером, но деваться некуда - сама хозяйка начинать этот разговор, видать, не собиралась. Когда ужин поспел и все стали усаживаться за стоявшее рядом сырно, старик умолк, и Вадимка решил этим воспользоваться.
- Какое же жалованье вы мне положите, хозяюшка? - заговорил он, стараясь походить на взрослого.
- А тебе какими ж прикажешь платить - николаевскими, керенками... кубанскими... или "ермаками"? - услышал он в ответ.
- Они теперь не ходят, - опустив глаза, буркнул Вадимка.
- Ну, а советские до нас еще не дошли... Как же теперь мне быть? А?
Вадимка молчал.
- Так вот что, - строго сказала хозяйка. - Зачем тебе бумажки... за них ничего не купишь.
- Значит, работать за здорово живешь?
- Почему за здорово живешь? Будешь работать, буду кормить... Время сейчас такое - люди рады работать за кусок хлеба. Кому же охота с голоду подыхать... Чего же ты хочешь?
Вадимка не знал, что сказать.
- А спать мне на чем? - спросил он.
- Дам мешок, набьешь его соломой, вот тебе и пуховик.
- А что в головашки?
- Возьмешь в кухнянке старое одеяло.
Вадимка видел - в кухнянке под лавкой на земляном полу валялся лохмот от старого одеяла, какие-то обрывки грязной ваты. Наверно, об этом одеяле шла речь.
- А подушка? - продолжал он наступать.
- Хватит тебе и этих головашек, - еле сдерживаясь, выговорила хозяйка.
- А одеваться чем?
- Своим дождевиком оденешься. Не замерзнешь!
Руки хозяйки заметно дрожали.