Когтистая лапа взметнулась вверх. Рассекла воздух перед собой. Через миг оглушительный вой, подобно козьему блеянию, содрогнул хвойный лес. Как бы Арчита ни была истощена, она нашла в себе силы зажать уши руками. Лицо исказилось от боли. Однако она смогла увидеть, как хвост чудовища резко отпрянул, не достигнув цели. Но тварь не стояла на месте. Качнувшись, вновь ударила. Теперь по деревьям. Многолетние стволы посыпались, словно бревнышки под ударом топора. Они готовы были похоронить Вестника под собой. Пронзить острыми ветвями и сучьями. Но тот ловко уворачивался от каждого дерева.
Арчита не рискнула убрать ладони от ушей. Она продолжала наблюдать за яростной схваткой. Сильный грохот и жуткое стрекотание долетали до нее даже сквозь пальцы. При этом гость из сумрака продолжал хранить полное молчание. Его движения были стремительны и незаметны во мраке. И только красные глаза служили ей ориентиром. Но и чудовищу тоже. Раз за разом оно укладывало лес на голову Вестнику. И каждый раз тому удавалось уйти от смерти. Тварь стала терять терпение. Стрекотание усилилось. Она дернула хвостом, пытаясь опутать его лапы. Вестник подскочил, ибо не успевал отмахнуться. Позади с треском рухнула сосна. Еще один удар рассек воздух. Он опять ушел. Очередная попытка захвата. На этот раз хвост змеи успел опутать заднюю лапу Вестника. Тот грузно повалился на землю, сотрясая ее своим весом. У Арчиты защемило сердце, как только она увидела, что демон начинает сжимать кольца вокруг него. Когда они почти сомкнулись, тот извернулся и вонзил острые челюсти в тело врага. Длинные и тонкие зубы смогли прокусить плотную чешую. Вновь оглушительное блеяние взорвало округу. Арчита зажмурилась, с трудом сдерживая крик.
Демон отпрянул. В желтых глазах бушевало пламя слепой ярости и гнева. И тварь намеревалась обрушить их на незваного гостя. Вестник поднялся. Он припадал на заднюю лапу. У Арчиты все сжалось внутри. Теперь он станет легкой добычей для исчадия Преисподней. Казалось, чудовище тоже заметило уязвимость врага. Из пасти твари донеслось торжествующее стрекотание. Однако огонь ярости и гнева в желтых глазах не убавился. Он стал лишь сильнее. В недрах существа стала копиться очередная волна смертоносного пламени. Жрица уже видела его яркий свет. Видел и Вестник. Он продолжал хранить молчание и не сводил взора с противника. Когда обжигающая струя хлынула вперед, он прыгнул в сторону. Огонь опалил землю. Влажные сучья и мох тут же затлели. Вестник приземлился в полусотне локтей от Арчиты. Из окровавленной пасти вырвалось шипение. Тихое, похожее на предупреждающий глас змеи.
— С-и-и-рр-у-ш-ш-ш-ш.
Девушка уже слышала его однажды. Когда встретилась с ним в первый раз. Тогда оно вызвало страх… вызвало и сейчас. Но если раньше она боялась за себя, то теперь боялась за него. Ведь змеиная туша вновь приближалась к нему. Огромная пасть, из которой сыпались искры, нависла над Вестником. Страшные зубы, способные прокусить носорога, готовы были сомкнуться на шее врага. Но он даже не обернулся. Его красные глаза встретились со взором Арчиты. И она прочитала в них абсолютное спокойствие.
«Обернись!» — попыталась крикнуть жрица, но ей удалось лишь беззвучно шевельнуть губами.
Она с отчаянием смотрела на то, как тварь готова перекусить шею Вестника пополам. А тот уже не в состоянии отпрыгнуть. Всполохи лесного пожара лишь добавляли представшей картине обреченности.
И вот в тот момент, когда мощные челюсти уже готовы были оборвать жизнь, в воздух взвился хвост с янтарно-зеленым концом. Его удар пришелся прямо в нижнюю челюсть чудовища. Дико взревев, то отпрянуло. Арчита увидела, как чешуя слезает от ожога в месте атаки. Продолжая извиваться, словно уж на углях, тварь отползла дальше. Своими движениями она повалила еще несколько стволов. С громким треском деревья рухнули вниз. По этому участку леса будто прошлась страшная буря. И на ее последствиях бушевал беспощадный огонь. Теперь глаза Арчиты слезились не только от боли. Едкий дым от тления влажной хвои разъедал веки. Заполнял рот и ноздри. Она кашляла, но продолжала следить за происходящим.
Вестник медленно развернулся в сторону беснующейся змеи. Он оставался все таким же спокойным. Будто не было жаркой схватки. Не было пылающего леса и рухнувших деревьев. В щепки разбитых стволов. Едкий дым размывал его силуэт. Посреди гари и отблеска пожара он казался Арчите настоящим божеством и внушал благоговейный трепет.
Вестник шагнул навстречу чудовищу. Он продолжал сильно припадать на заднюю лапу. Треск пламени заглушал его шаги. Красные глаза неотрывно следили за противником. А взор девушки в свою очередь неотрывно следил за ним самим. И жрица не смогла сдержать сдавленного крика, когда чешуйчатый хвост внезапно ударил Вестника по ногам. Тот завалился на землю. Арчита с ужасом увидела, как задняя лапа неестественно вывернулась. Крик рвался из ее груди, но ее душил кашель. Тварь же перестала извиваться. В желтых глазах без зрачков вновь заиграло торжество. Продолжая громко стрекотать, она начала обвивать кольца вокруг поверженного врага. Медленно и неумолимо, смакуя каждый момент победы. Жрицу накрывало отчаяние с каждым новым кольцом, обвитым вокруг тела Вестника. Тот словно был оглушен и так и не смог подняться. Теперь из-под чешуйчатого тела огромной змеи оставалась видна лишь голова на тонкой шее. И он до сих пор не мог прийти в себя. Красные глаза на приплюснутой морде смотрели как-то отрешенно, их будто накрыло пеленой. Арчита видела, как крепче сжались кольца вокруг него. Чудовище нависло над ним, издавая омерзительное стрекотание. Теперь оно было готово. Готово разорвать мощными челюстями того, кто посмел встать у него на пути. С замиранием сердца жрица следила, как тварь намерена оборвать жизнь Вестника в любую секунду.
Вновь до ее ушей, сквозь шум и треск, долетел тихий и зловещий шепот:
«Заххак…».
И предназначался он уже не ей. А затем пасть чудовища рванула вниз. Девушка зажмурилась. Руки безвольно опустились вдоль тела, когда она услышала громкий чавкающий звук и жуткий хруст. Внезапная тишина, в которую погрузился лес, пугала страшнее всего, что с ней произошло до этого. Она не решалась поднять веки. Сердце отчаянно колотилось в груди. Жрица не хотела смотреть. Совсем не хотела. Лишь крепче зажмурилась. До нее доносился лишь треск от пламени лесного пожара и слабое тепло, источаемое им.
***
Она услышала шорох. Он просачивался сквозь треск пылающего пожара. Шорох, так похожий на трение чешуйчатого тела о землю и древесные стволы. Арчита сильнее зажмурилась. Звук затих прямо перед ней, но она чувствовала его. Чудовище с желтыми глазами, лишенными зрачков. Чувствовала, как оно нависло над ней, преисполненное торжеством и собственным превосходством. Жрица была готова. Готова последовать вслед за Вестником на встречу к Богине-матери. Ее не сломят ни боль, ни горе. Ни страх, ни искушение. Просто она не хочет видеть, как острые клыки сомкнутся на ее теле…
Девушка ощутила дыхание на лице. Такое теплое и слабое, что поначалу приняла его за дуновение ветра, доносившего тепло от огня. Затем пришло осознание — это дыхание твари. Из ее пламенной и разинутой пасти… но почему она чувствует его лишь на лице? Почему оно не обжигает все тело, как раньше? Почему вокруг тишина и нет этого леденящего душу стрекотания?
Вопросы так сильно вскружили голову, что Арчита рискнула и подняла веки…
Он стоял прямо перед ней. По длинному рогу стекала алая кровь. Ручьями она двигалась вниз, скапливаясь на плоской голове, и затем дальше капала на землю. Красные глаза немигающе смотрели на жрицу. И девушка не могла понять их выражения. Как тогда, когда впервые увидела его на улицах Мохенджо-Даро. Только сейчас Вестник не показывал видений. Не пытался что-либо внушить. Он просто смотрел на нее, не проявляя никаких чувств.
Краем глаза Арчита увидела тварь. Змееподобное чудовище распростерлось посреди рухнувших деревьев. Чешуйчатое тело так и осталось свернуто в кольца, будто сжимая свою жертву в смертельных объятиях. Желтые глаза без зрачков уставились в сумрачное небо. Пасть, пронзенная насквозь, широко раскрыта… и в ней уже не пылает тот обжигающий огонь. В ней зияет мрачная пустота.
Полностью ошеломленная, жрица вновь перевела взгляд на Вестника. В этот момент он развернулся и, все так же молча, направился в чащу. Задняя лапа безжизненно волочилась за ним. Всполохи пожара освещали ему путь. Девушка продолжала неотрывно следить за удаляющимся Вестником, пока того не окутала тьма. Жуткая усталость навалилась на Арчиту. Она больше не могла противиться ей. Даже вероятность сгореть в пламени лесного пожара не смогла напугать ее. Глаза закрылись сами собой. Единственное, о чем Арчита жалела, это то, что Вестник не остался рядом с ней…
***
— Она очнулась!
Арчита осторожно подняла веки. Глаза слезились, однако сквозь завесу она смогла разглядеть лицо, склонившееся над ней. Моргнув несколько раз, девушка увидела густые темные брови и хмурящееся лицо. Виски, тронутые сединой. Белое одеяние, опоясанное кожаным ремнем. Она узнала его. Суприри. Староста общины. Он с тревогой смотрел на жрицу сверху вниз.
— Что… — начала Арчита и попыталась встать, но тот быстро уложил ее обратно.
— Не двигайся, у тебя нога сломана.
— Нога?
Только сейчас она заметила, что лежит в низкой траве. На той самой поляне, где Унташ велел провести обряд.
Арчита быстро перевела взор на Суприри.
— Куда вы делись? — хрипло молвила она.
Теперь настал его черед изумляться:
— Куда мы делись?
— Да. Вы все исчезли…
— У тебя жар, — вновь прервал он, — перелом серьезный. Лежи, пока не наложим повязку и крепление. Здорово же он тебя… но ты молодец… Арчита.
Жрица продолжала лежать, ничего не понимая. Она устремила свой взор в небо. Сейчас на нем не было ни облачка. Теплые лучи солнца приятно согревали кожу своим теплом. Где-то в лесу пели птицы. Однако чем дольше девушка бодрствовала, тем сильнее становилась боль в правой ноге. Она почувствовала, как руки Суприри осторожно ощупывают ступню.
— Надо приложить кору и закрепить… — бормотал он под нос, — потом как-то до деревни доползти… быки-то разбежались…
— Быки разбежались? — переспросила она.
— Угу, — буркнул староста, — как ошпаренные неслись. И воины вслед за ними.
Девушка похолодела вспоминая, как убегала от огненного чудовища через чащу. Она невольно поднесла одну из ладоней к лицу. Странно, но заноз и хвойных иголок не было…
— От… от чего?
— Буря разыгралась. Все деревья повалила.
Суприри замолчал, прикладывая к ноге жрицы древесную кору. Только сейчас Арчита осознала, что ниже колена все горит, будто пламенем объятое. Прикосновение прохладной корки принесло облегчение.
— Почему ты остался?
Суприри покосился на жрицу, а затем вернулся к обработке раны:
— Я сразу понял, что с тобой что-то не то. Еще у дома старейшины. И то, как он звал тебя.
— Но почему ты не помог мне?! — вскинулась она, привставая на локтях.
Только сейчас Арчита обнаружила, что вокруг поляны валяются десятки деревьев, обрушенных неведомой силой. Повсюду виднелись сломанные сучья и ветви.
— А как? — буркнул Суприри. — Накинуться на воинов с голыми руками?
— Почему они слушались Унташа? Неужели не видно, что он безумен?!
— Ты это у Атта-Ури спроси, — бросил староста, — он своего сына знает лучше, чем я.
Суприри кивком указал в сторону и вернулся к перевязке. Девушка проследила за жестом и увидела старца. Он сидел на траве, положив тощие руки на колени. Стеклянным взором Атта-Ури смотрел на распростертое рядом тело Унташа. На пурпурном одеянии старейшины виднелись бурые пятна.
— Он мертв? — прошептала жрица.
— А ты разве не помнишь? — буркнул Суприри.
— Не помню… что?
— Ты убила его.
— Я?!
Жрица обернулась к старосте и во все глаза уставилась на него.
Тот кивнул:
— Вогнала кинжал ему в подбородок, — и, выждав паузу, добавил, — хороший удар.
Девушка громко сглотнула. Она вспомнила длинный и окровавленный рог Вестника. Как он припадал на заднюю лапу… Жрица невольно скосила взор на правую ногу. Ступня сильно распухла и покрылась отеком. Но кость вроде не торчала.
— Как все случилось?
Суприри вздохнул и наложил еще кусочек коры.
— Ты встала и начала кричать, мол, это земли богов и они прогневаются, если посягнуть на них, — он окинул взглядом поляну, будто искал чего, — Унташ схватил тебя за горло и начал душить. Не знаю, чего он хотел добиться, но… в общем, налетела буря. Она валила лес, как труху. Воины обратились в бегство. И тот жирный торгаш вместе с ними. Первым наутек бросился, — в голосе старосты засквозило презрение.
Жрица с опаской покосилась на вход в пещеру. Грот по-прежнему зиял, подобно разинутой пасти огромного чудовища. Только теперь возле него не валялись острые камни, напоминавшие огромные зубы. Вспомнив змееподобную тварь с желтыми глазами без зрачков и громкое стрекотание, девушка невольно вздрогнула.
Суприри заметил это, но подумал о другом:
— Больно?
— Н-нет, — ответила она, — а больше ничего не было?
Староста хмыкнул:
— А этого мало что ли? — а затем спросил, глядя в глаза. — Что сказали боги?
Арчита закусила губу и вновь бросила взгляд на пещеру. Сейчас она не чувствовала той угрозы, что исходила ранее. Не слышала завлекающего шепота. Но непонятное чутье подсказывало — зло этого место никуда не исчезло. Оно просто затаилось, выжидая своего часа. Жрица ощущала нутром. Тишина и покой были обманчивы.
— Нет там прохода смертным, — она обернулась к старосте, — никто не должен ходить туда.
Суприри хмуро кивнул:
— Так и думал. Воля богов стала уже ясна, когда буря налетела. Но я должен был спросить.
— Ваши жрецы… они убиты Унташом.
Суприри тяжко вздохнул и вновь обвел поляну рассеянным взглядом:
— Да… мы догадывались, но ничего не могли поделать. Воины хорошо охраняли старейшину.
— Но почему?
— Я же сказал, — буркнул он, — пусть его отец расскажет, а я… — староста поднялся, — должен поискать, чем закрепить кору… и как доставить тебя в селение.
Суприри направился к одному из поваленных деревьев, явно собираясь наломать веток для крепления.
Арчита же вновь посмотрела на старца. Атта-Ури продолжал сидеть возле тела своего сына. Взор смотрителя оставался все таким же остекленевшим. Он словно был далеко от этого места. Девушке не хотелось тревожить несчастного в сей момент, но она должна знать. Должна знать все, чтобы наконец узреть в полной мере то, что здесь происходит.
— Атта-Ури, — тихо позвала жрица.
Тот не ответил и по-прежнему отрешенно смотрел на труп старейшины.
— Атта-Ури!
Старец вздрогнул и наконец перевел взгляд на нее. Остекленение медленно спало, и девушка увидела в старческих глазах безграничную горечь и печаль. Сердце ее екнуло от жалости.
Губы смотрителя разошлись в знакомой улыбке. Только теперь она лишь подчеркивала несчастную судьбу этого человека.
— Да, юная жрица?
— Расскажи мне все.
Улыбка стала шире и печальнее:
— Разве имеет смысл сказ мой после того, что свершилось?
Девушка кивнула:
— Я должна знать все.
— Что ж, как смею я противиться тебе?
Атта-Ури вздохнул и развернулся всем телом к жрице. При этом остался сидеть возле тела сына. Улыбка на старческих губах чуть потускнела, но не пропала совсем. До них стал долетать хруст ломаемых веток. Суприри готовил сучья для крепления.
— С чего начать мне сказ, юная жрица?
Арчита немного подумала и ответила:
— С начала.