Она осторожно передвигала ногами, боясь споткнуться о какой-нибудь предмет или неровность. Глиняный пол тонул во мраке. Тихое шарканье ступней отдавалось в пустоте коридора. Оно казалось громким среди этого безмолвия. Слишком громким. Настолько, что ей чудилось, будто где-то рядом неумелый плотник работает каменной пилой. Жрица слышала свое тихое, но учащенное дыхание. Оно со свистом врывалось через ноздри и вылетало изо рта. Кожа на губах высохла и потрескалась, но девушка не решалась облизнуть их. Она даже не вытерла холодную испарину, полностью залившую лоб. Капельки липкого пота скопились на переносице и готовы были стекать вниз. Но Арчита будто не замечала их. Ее взгляд оставался прикован к тусклому свечению впереди. Сердце гулко билось о ребра, отдаваясь в висках кузнечным молотом. Правая рука, сжимавшая медный кинжал, слегка тряслась.
Она ничего не слышала. Только тихое шуршание подошв по полу, да свистящее дыхание. Дом хранил безмолвие и стоял, окутанный покрывалом тьмы. Это пугало до дрожи в коленях. Ноги плохо слушались и с трудом разгибались. Но Арчита продолжала идти вперед. На свет. Окружающая тишина казалась такой же плотной и непробиваемой, как скалы Хинду-Кауш.
Девушка миновала вход в соседнюю комнату. Его загораживала похожая грязная занавесь, как и проем помещения для гостей. В окружающем мраке светлая ткань казалась бесформенным и непонятным куском.
«Я предоставлю тебе одну из лучших комнат в моем жилище» — вспомнились слова старейшины. Если это была лучшая, то жрица даже представлять не хотела, что творится в других.
Вскоре она прошла еще один проем. Арчита приближалась к тому месту, где коридор расширялся, сливаясь с комнатой привратника. Напротив нее как раз находился вход в широкую залу, где проходил вечерний ужин. Судя по тьме, теперь там не горело пламя в треножнике. Лишь тусклый свет далеко впереди служил каким-то ориентиром.
Поравнявшись с коморкой привратника, девушка бросила косой взгляд в сторону выхода. В темноте различить очертания двери было невозможно. Сейчас жрице чудилось, что ее там и вовсе нет. Лишь черная зияющая бездна. И чем дольше она смотрела в нее, тем сильнее казалось, что эта бездна поглощает ее. По затылку пробежали мурашки.
Медленно Арчита обернулась влево — туда, где находилась зала, в которой она ужинала с Унташом. Треножник больше не горел. Комната тонула во тьме. Очертания широкого стола из кедра, уставленного тарелками и кувшинами, с трудом проглядывали сквозь непроницаемую завесу. Отсюда, из коридора, силуэты сосудов напоминали маленьких и толстых якша[1], готовых наброситься на незваную гостью и растерзать в один миг. Они стояли и молча смотрели на нее, обнажая в омерзительных улыбках острые зубы. Вот один из кувшинов шевельнулся…
Арчита на мгновение прикрыла глаза, стараясь прогнать наваждение.
«Все не так… все не так, как я вижу… я просто надумываю… помоги мне, Богиня-мать… прошу тебя, дай мне сил».
Жрица подняла веки.
Сосуды стояли на том же месте, что и раньше.
Девушка шумно сглотнула, а затем тихо выдохнула. Прищурилась, вглядываясь во тьму. Однако больше разобрать ничего не удалось. Она не знала, прячется ли там Унташ. Следит ли за ней сейчас. И не хотела знать.
Обернувшись лицом к тусклому свету, Арчита продолжила путь. Зала с широким столом из кедра и жуткими образами кувшинов осталась позади. Но даже сквозь стены и мрак ей снова стало казаться, что те наблюдают за ней.
«Прекрати! Сейчас же прекрати!».
Девушка громко вдохнула и выдохнула. Воздух с присвистом вышел через рот. Жрица ощутила, как напряжены и дрожат мышцы шеи. По телу пошел озноб, хотя в коридоре не было холодно.
Тем временем свет становился все ближе. Арчита только сейчас поймала себя на мысли, что до сих пор не видит его источник. Что это? Очаг? Лампа? Треножник? Факел?
«И почему нет отблесков? Как от огня?».
Озноб усилился. Жрица поняла, что ее так смущает в этом свете. Он будто исходил от далекой звезды… и не отражался от поверхностей. Яркое пятно, повисшее в воздухе.
«Разве такое бывает? Или это звезда упала с неба? Но это невозможно…».
Арчита вдруг резко осознала, что больше не хочет идти на свет. Желание вернуться в комнату для гостей и вновь попробовать расковырять стену кинжалом становилось все сильнее. От тусклого сияния веяло чем-то таинственным, непонятным. И это пугало даже больше, чем образ деспотичного старейшины или загадочных фигур, скрывавшихся во мраке.
Сомнения обуяли голову. В душу закралось смятение. И в тот момент, когда она уже хотела остановиться, по коридору пронесся шепот. Тихий, словно ветер играет опавшими листьями в осеннем лесу. Шепот, произносящий ее имя…
Девушка замерла. Она почувствовала… Легкое, едва уловимое касание сквозняка. Будто кто-то дотронулся до кончиков волос. Арчита перестала дышать. Сердце теперь так сильно билось в груди, что нельзя было разобрать ритм. Пальцы вцепились в рукоятку кинжала, как утопающий хватается за соломинку. Теперь клинок не просто трясся в ладони. Он ходил ходуном.
«Я должна посмотреть… я должна посмотреть…».
Но жрица не хотела. Еще пару мгновений назад Арчита мечтала бросить все и вернуться в комнату для гостей, за эту грязную занавесь. Но только не сейчас. Сейчас ей казалось, что если она обернется, то увидит… увидит… она боялась даже подумать о том, что именно может увидеть. Однако неприятное ощущение жгло ей между лопаток. Ощущение, которое подсказывало. Теперь коридор позади не был таким пустым. Там, посреди безмолвной темноты, кто-то есть. И Арчита должна обернуться.
Воспаленное воображение рисовало ей целые ряды кувшинов, грудой стоявших в коридоре. Скаля острые зубы в омерзительных усмешках, они только и ждут, когда она развернется, чтобы наброситься. Впиться в ее шею, разгрызая плоть и забирая жизнь…
«Помоги мне… Богиня-мать, помоги мне!».
Жрица осознала, что не дышит уже с минуту. Легкие начинали гореть. Пот стекал на ресницы. Девушка осторожно вдохнула. На секунду прикрыла глаза. Выдохнула. Подняла веки. Затем стала медленно оборачиваться. Свет от неизвестного источника с трудом разгонял мрак в паре шагов от нее. Дыхание участилось. Сердце готово было сжаться от страха, но оно колотилось так быстро, что Арчита опасалась, как бы оно не разорвалось прямо в груди. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем она развернулась назад и уставилась в темноту широко раскрытыми глазами. Кинжал жрица вновь держала перед собой в вытянутой руке.
Коридор был пуст. По крайней мере, она не смогла ничего рассмотреть. Глиняные стены из обожженного кирпича уходили вперед, теряясь во мгле. Никаких якша в облике оживших кувшинов с острыми зубами. Дом старейшины продолжал хранить тишину. Мертвую и гнетущую. Только прерывистое дыхание Арчиты разрывало безмолвие, подобно отдаленным раскатам грома.
До рези в глазах, жрица всмотрелась вперед, но ничего не заметила. Ресницы намокли от пота. Девушка моргнула. Глубоко вдохнула. Выдохнула. К горлу подступил комок. Арчита чувствовала, как паника готова вот-вот захлестнуть ее, подобно волне. Сердце отчаянно колотилось. Еще один глубокий вдох. Выдох.
«Надо успокоиться, — вдох, выдох, — надо успокоиться, — вдох, выдох, — вот так… бейся ровнее… бейся ровнее…».
Спустя несколько секунд, она ощутила, как стук в груди становится менее отчетливым. Удары медленно затихают, все приходит в норму. Жрица заставила себя закрыть глаза. Не думать ни о чем. Есть только она, ее сердце, и мысли о Богине-матери. Пальцы продолжали крепко сжимать рукоятку клинка.
Еще минута. Прошла еще минута прежде, чем сердце вернуло себе нормальный ритм. Девушка медленно подняла веки.
«Вот так… хорошо… все хорошо».
Свет позади внезапно погас.
***
Внутри у Арчиты резко все сжалось в комок. Кинжал чудом не выпал из руки. Лишь в последний момент она смогла удержать его в ладони, намокшей от пота так, будто окунулась в бочке с водой. Жрица почувствовала, как только что успокоившееся сердце снова начинает заходиться в бешеном ритме. Теперь она даже не пыталась остановить его. Из груди вырывалось прерывистое и громкое дыхание.
«Что… что происходит?».
Она не успела поразмыслить над этим, да и вряд ли бы смогла. Паника готова была захлестнуть ее разум. Заставить броситься наутек, не разбирая дороги. Куда угодно, лишь бы не стоять на месте.
Но потом она услышала. Звук позади нее. Там, откуда еще совсем недавно исходило таинственное свечение.
«Шварк-шварк… шварк-шварк… шварк-шварк».
Все тело Арчиты покрылось гусиной кожей. Она стояла, не шевелясь и прислушиваясь к звукам. Те казались жуткими и зловещими посреди мрака и тишины.
«Шварк-шварк… шварк-шварк… шварк-шварк».
Как будто кто-то неумело разделывает овощи тупым ножом.
Медленно, как в тумане, девушка развернулась. Она почувствовала, что вся кровь отхлынула от лица.
Свечение исчезло. Однако теперь можно было различить небольшой проход, который жрица не заметила раньше. Как и вход в большую залу, его не прикрывала светлая ткань. Проем оставался открытым. Оттуда лился тусклый свет. Судя по всему, от небольшого очага. Источник звуков находился там.
«Шварк-шварк… шварк-шварк… шварк-шварк».
«Это, должно быть, кухня, — подумала Арчита, немного успокаиваясь, — это кухня, и кто-то готовит еду… наверное, рабыня Унташа».
Сия догадка позволила девушке слегка успокоиться. Она шумно выдохнула и утерла наконец пот со лба. Однако сердце продолжало биться учащенно, а в ногах разливалась предательская слабость. Тем не менее Арчита смогла взять себя в руки. Паника отступила.
«Это она звала меня? Нет, не может быть. Наверное, мне просто почудилось… но кто смотрел на меня через занавесь?».
Вопросы возникали в голове один за другим, и она не могла дать на них ответа. Поэтому просто пошла вперед. К проходу, из которого доносились звуки нарезания свежих овощей.
«Шварк-шварк… шварк-шварк… шварк-шварк».
Добравшись до входа, Арчита замерла в нерешительности, а затем, пересилив себя, заглянула внутрь.
Помещение и вправду оказалось кухней. Слева располагался небольшой очаг. Сквозь щели между кирпичной кладкой было видно, как тлеют угли. Они приятно потрескивали и ласкали взор красноватым свечением. Из щелей расходилось тепло и поднималось вверх. Арчита ощущала его на своем лице. Легкое и обволакивающее.
Прямо напротив проема виднелось окно. Такое же узкое, как и остальные в доме. Оно выходило на север, к подножию гор Хинду-Кауш. Снаружи стояла ночная тьма. Возле окна на стене были развешены луковые головки. Судя по виду, уже достаточно сухие. Однако в кухне витал запах и свежих овощей. В том числе и зеленого лука. Арчита отчетливо уловила его острый аромат. Глаза начали невольно слезиться, и жрица быстро протерла их. Переведя взгляд вправо она, наконец, увидела, что являлось источником загадочных звуков.
В нескольких шагах от входа стоял высокий и грубо сколоченный стол. Довольно старый. Деревянные ножки покрылись слоем трещин и потемнели. Возле стола находилась женщина и монотонными движениями нарезала свежие овощи. Судя по запахам — листья салата и зеленый лук. Незнакомка стояла спиной к Арчите, поэтому жрица не могла рассмотреть ее лица. Поначалу девушка приняла ее за рабыню Унташа, однако присмотревшись поняла, что это не она.
У женщины были длинные черные волосы, волнистыми локонами опускавшимися на плечи. Местами они оказались тронуты серебристым налетом седины. Тело скрывала светлая ночная рубаха. Она болталась на незнакомке, будто была ей сильно не по размеру. Словно женщина похудела, и одежда стала свободной.
Арчита внимательно рассматривала незнакомку, силясь понять, кто же она такая?
«Еще одна рабыня? Или, быть может, супруга старейшины? Но Унташ говорил, что живет один… но можно ли ему верить?».
На последний вопрос жрица знала ответ — нет.
Продолжая наблюдать за тем, как женщина монотонно нарезает овощи, девушка невольно поймала себя на мысли, что фигура неизвестной кажется ей знакомой. Арчита нахмурилась и вгляделась внимательней.
Эти черные, цвета воронова крыла, волосы… тронутые сединой локоны… светлая ночная рубаха…
Жрица вздрогнула и мотнула головой.
«Прекрати! Хватит. Ты просто устала и напугана. Это все глупости!».
Тем не менее неприятный холодок вновь пробежал по спине, несмотря на то, что от очага исходило тепло.
Вдохнув в легкие побольше воздуха, Арчита молвила:
— Доброго вечера.
Голос жрицы прозвучал настолько тихо и хрипло, что она сама невольно испугалась.
Женщина, казалось, не расслышала. Она продолжала нарезать свежие овощи спокойными и ровными движениями.
«Шварк-шварк… шварк-шварк… шварк-шварк».
Какое-то время девушка стояла в нерешительности. В голове пронеслась мысль не мешать незнакомке, а вернуться в свою комнату и дождаться рассвета. После всего, что ей пришлось пережить, это уже не казалось такой уж плохой идеей. Однако осознание того, что придется возвращаться по темному коридору, невольно вгоняло в дрожь. Быть может, удастся выпросить у женщины немного огня?
Облизав пересохшие губы и откашлявшись, девушка поприветствовала снова. На этот раз голос прозвучал громко и убедительно. Почти, как обычно.
— Доброго вечера.
Незнакомка резко остановилась. Звуки нарезания овощей прекратились, погружая дом в мертвую тишину. Только угли слабо потрескивали в очаге.
Внезапно Арчита пожалела, что обратилась к незнакомке. То ли от наступившей тишины… то ли от того, как напряглось тело женщины под одеждой. При этом она не спешила оборачиваться.
Жрица инстинктивно сжала собственный клинок. Ей почему-то уже не хотелось, чтобы женщина повернулась к ней лицом. Девушка была согласна возвращаться в полной темноте. Непонятно из-за чего возникшее чувство страха начало медленно охватывать все ее существо. Вползая в самые потаенные уголки души. Опутывая липкой нитью ужаса. Словно жирный и мохнатый паук плетет свою паутину. А нерадивая мошка уже угодила в его коварные лапы и готова послужить обедом…
Женщина начала оборачиваться…
Арчита почувствовала, как ноги становятся ватными.
«Нет… нет-нет-нет… не оборачивайся. Режь свои овощи. Не оборачивайся. Я просто уйду. Не оборачивайся…».
Незнакомка не услышала мысленный призыв. Она продолжила движение. И чем больше Арчита видела, тем хуже ей становилось. Тем сильнее она ощущала, как в ее лице не остается и кровинки.
Вот, женщина полностью развернулась. В правой руке она держала тупой кухонный нож. На медном лезвии виднелись следы салата и зеленого лука. Сок овощей медленно капал с металла на пол. Однако Арчита не смотрела туда. Она не могла оторвать взгляда от лица незнакомки. Спустя пару мгновений та уже таковой не являлась.
Несколько секунд Арчита с ужасом вглядывалась в лицо женщины, а затем резко отпрянула назад, больно ударившись о дверной косяк. Спину между лопаток пронзила боль, но жрица даже не заметила ее. Широко раскрытыми глазами она смотрела на ту, кто предстал перед ней. Кинжал едва не выпал из ходившей ходуном ладони.
Тонкие губы девушки приоткрылись, и с них сорвался громкий хрип:
— Мама?!
[1] Якша — в индуизме, буддизме и джайнизме — одна из разновидностей природных духов, ассоциируемых с деревьями и выступающих хранителями природных сокровищ. С одной стороны, якша может быть совершенно безобидным существом, ассоциируемым с лесами и горами, а с другой — подобным ракшасе монстром-людоедом, злым духом или демоном, поедающим путников в лесной глухомани.