В доме соседки Жевнеровой, живущей в маленьком домике, который почему-то назывался "флигелем", - своя беда. Уже с полгода, как мужа ее забрали в солдаты. Она моет посуду в солдатской столовой, работает, а мальчишки совсем от рук отбились. Младший, Петька, начал курить и бросил школу. А старший, Иванька, сбежал из дому. Сколько слез выплакала Жевнерова, один бог знает. Все ждет, что парень вернется, а его нет, и неизвестно, что с ним случилось.
- Не плачьте, Петровна, - утешает Жевнерову Василинкина мама. - Все образуется.
Василинка смотрит на белые, будто в кипятке вываренные, опухшие руки Петровны, которыми она то и дело смахивает поседевшую прядку волос, наползающую на глаза.
- А что, если он на позицию подался?
- И такое случается, так солдаты не дадут его в обиду. Может, сыном полка примут? - вновь утешает тетю Петровну мама. - А может, попадет в оркестр?
Порой по Зеленой маршировали солдаты в серых шинелях и серых, под барашка, папахах. За строем бежали дети. Вместе со всеми бежала и Василинка. Забавно было слушать, как солдаты по команде громко заводили:
Соловей, соловей, пташечка,
Канареечка жалобно поет...
Бабы высыпали из домов и провожали строй печальными глазами. Только Шурка, дочь соседа, на улицу не выходила. Она глядела в окно и плакала. Ее жених без вести пропал на германском фронте. Все уже было к свадьбе готово. Помолвку справили и белой материи на свадебное платье купили, а его, жениха, раз - и в солдаты. Вот и льет слезы Шурка. Все на улице ее нынче невестой-вдовой кличут.
А вскоре пришла беда и в дом Василинки.
Вернулся из поездки отец. Как обычно, взошел он на крыльцо в замасленной одежде с деревянным сундучком за плечами. Взглянув на отца, Василинка сразу почувствовала: случилось недоброе. По бледному лицу катились крупные капли пота. Видно было, что отец заболел.
Мама помогла ему переодеться и уложила на кровать. В доме сразу стало жутко, тоскливо, будто тяжелые тучи опустились низко и давят, давят, мешают дышать. Василинке было не до забав. Побросала в угол свои игрушки и затихла.
- Что с тобою, Змитрочка? - спрашивала мама.
- Сам не знаю. Выпил воды из тендера, и стало мне плохо. Позови Зоркина.
Мама побежала к фельдшеру. Василинка его давно знала. Однажды она заболела, и мама позвала к ней лекаря. Зоркин сказал тогда, внимательно выслушав Василинку:
- Инфлуэнца.
Эта загадочная "инфлуэнца" надолго приковала Василинку к постели. Сколько ей тогда довелось выпить сладенькой прозрачной микстуры, пока не стала на ноги! Сколько раз мама натирала ее гусиным жиром со скипидаром и обвязывала колючим шерстяным платком!
Вот и сейчас придет фельдшер, посмотрит на отца и скажет:
- Инфлуэнца.
Так думает Василинка, слушая, как стонет отец. Нет, она так не стонала. Хоть бы скорей вернулась мама. Отцу совсем плохо. Он уже криком кричит и просит Тоню:
- Растирай мне ногу, растирай, мочи нет терпеть.
Тоня отгибает одеяло, и Василинка видит под кожей на ноге у отца шишку. Тоня растирает ее ладонью, а отец заходится от боли и крика. Отец раньше никогда ни на что не жаловался, не то что мама, которая нет-нет да и приболеет.
Наконец в дом входит в изящном костюме и в очках с золотой оправой Зоркин. Бросив взгляд на ногу отца, отпрянул назад и произнес:
- Везите в больницу... На Песчаную.
Мама бросается к нему:
- Доктор, что с ним?
- Немедленно везите в больницу, - повторяет Зоркин и быстро выходит из дома.
Мать громко плачет. Лишь она одна знает, что на Песчаной, далеко за городом, построили бараки, в которых помещают больных холерой.
Вскоре Василинка видит, как у их ворот останавливается черная крытая карета. Из нее выскакивают санитары с носилками, входят в дом, берут за края простыню, на которой лежит отец, и кладут его на носилки. Мать хочет попрощаться, нагибается поцеловать отца, но ее не пускают. Она бежит вслед за носилками, которые исчезают в распахнутых дверях черной кареты. Санитар погоняет лошадей.
Василинка, Тоня, Митька и мама, растерянные, стоят у ворот и смотрят в ту сторону, куда уехала карета с отцом.
Во дворе возле будки, словно предчувствуя беду, рвется на цепи и воет рыжий Бобик.
А в доме хозяйничают санитары. Не жалея, поливают какой-то вонючей жидкостью все без разбора. Опрыскали фикус, запачкали стол, пол. Постель, на которой лежал отец, санитары велят маме вынести во двор и сжечь.
Утром, едва начало светать, мама трясет за плечо Василинку и говорит:
- Проснись, дочушка, проснись. Пойдем отца проведаем.
Василинка вскакивает, от холода передергивает плечами, быстро одевается, и они с мамой шагают по улицам Царской Ветки. Идут через весь город. Будто маленькую, мама крепко держит Василинку за руку и все поторапливает.
Когда восходит солнце, они уже далеко за городом. До бараков рукой подать. Но заходить туда запрещено. Найти бы хоть кого-нибудь да расспросить.
Навстречу идет старик в ватной солдатской стеганке. Мать опускает в карман своего пальто руку, и на ладони у нее блестит серебряный рубль. Сторож не отказывается, берет рубль и велит подождать, а сам скрывается в бараке.
Мама прижимает к себе Василинку:
- Вот как нам повезло, дочушка! Скоро все узнаем об отце.
Только ничего они не узнали. Сторож сказал, что в списке умерших отец не значится.
- Приходите завтра, может, что-нибудь узнаю.
Больше двух недель мать ни свет ни заря подымает с постели Василинку, и они долго и молча идут к баракам, чтобы проведать отца. Каждая думает свою горькую думу. Василинка знает, что покойников ночью выносят в мертвецкую, кладут в гроб и засыпают известью. Стоя за порогом, поп машет кадилом и молится за спасение души. А потом опрометью мчится в санпропускник. Сторожа грузят гробы на подводу и везут подальше от бараков, в поле, и там закапывают покойников.
А что, если они с мамой опоздают? Придут и не увидят больше отца? Выдержать такое Василинка не в силах. Разве может статься так, что умные добрые папины глаза засыплют едкой известью?!
Сторож и на этот раз не отказывается от рубля, откуда ему знать, что у матери их так мало.
Как договорились со сторожем, бегут к тому окошку, у которого лежит отец. На этот раз ситцевая белая занавеска чуток раздвинута (это санитары по просьбе сторожа сделали), и через маленькую щелочку Василинка видит, что отец лежит, прислонившись головой к билу, не спит. Ей хочется крикнуть, позвать папу, но мама зажимает ей ладонью рот:
- Молчи, дочушка, молчи. Видишь, отец наш поправляется!
ДОМОВЛАДЕЛЬЦЫ
Мамина сестра тетя Анна живет в соседнем доме с сыном Рыгоркой и мужем Карпом. Она совершенно не похожа на Василинкину маму: такая сухонькая-сухонькая, носит несколько длинных юбок, и все помятые, выцветшие и потертые.
Мама Василинки большая любительница вязания. Любые кружева свяжет. День и ночь будет сидеть, а своего добьется. Она никогда без дела не бывает. То прошвы для наволочек мастерит, то кружева девочкам вяжет, а однажды и сумочки Тоне с Василинкой связала для выхода в люди. Василинке очень нравится желтая, точно солнышко, сумочка на зеленой ситцевой подкладке. Она эту сумочку в праздничные дни носит.