- Ну, как тебе, Змитрочка, нравится?
Отцу всегда по душе мамина работа. Приглядевшись, он улыбнется, подкрутит длинные усы и скажет:
- Молодчина ты, моя Алексеевна! - Подойдет и поцелует мать в губы.
А тетя Анна никогда ничего не вяжет. Живут они в тесной комнатке за кухней. Она такая крохотная, что негде повернуться. Дядя Карп - муж тети Анны - считает, что большего им и не нужно. Только деньги напрасно переводить.
Сам он очень бережливый, водки не пьет и не курит. Много лет деньги в банк кладет, чтобы купить свой, собственный дом. И день, и ночь видится ему тот дом. Тетя Анна с ним согласна. Она ему во всем поддакивает.
- Мне такая комната нужна, чтобы, на кровати сидя, достать еду со стола, а поев - отдохнуть на кровати, не подымаясь.
У них и правда подле железной узкой кровати стоит столик. Дядя Карп, сидя на кровати, завтракает и обедает. Рыгорка сидит с другой стороны на стуле из деревянных планочек, а тетя Анна - та просто так, стоя, хлебает из миски какую-нибудь еду. А чаще всего она зачерпывает в ведре кружку сырой воды, отрезает ломоть хлеба, отламывает от него небольшие кусочки, макает в соль, насыпанную в уголке стола, и запивает водой.
В праздничные дни дядя Карп идет на "толкучку". Там он долго ходит и присматривается, что подешевле можно купить. Иногда приносит гнилые груши и еще ребра, с которых мясники на колбасы все мясо посрезали. Дух от тех костей неприятный идет, особенно когда готовится еда. Один дядя Карп не слышит его. А всем остальным хоть из кухни убегай.
Тетя Анна сама ничего никогда не покупает. Дядя Карп лучше ее это делает. Приобретать что-либо в лавке он считает ненужным занятием - только деньги зря выбрасывать.
Он приносит с "толкучки" поношенные ботинки с длинными носами на красной подкладке и отдает тете. Та оденет их и скажет:
- Спасибо тебе, Карпочка! Очень хорошо, очень, только номера на два больше, чем мне нужно.
- Ничего, из больших не выскочишь, а маленькие разве только на нос насунешь.
Так и ходит тетя Анна в огромных башмаках до тех пор, пока те не развалятся.
Прежде, когда Василинка была маленькой, они квартировали в одном доме. Василинка помнит, как мама говорила отцу:
- Не могу я, Змитрочка, на их житье смотреть, сердце не выдерживает. Давай новую квартиру искать.
И они перешли в соседний дом, номер пять. С той поры к ним чаще всего тетя Анна сама заходит. Зайдет, подымет одну юбку, другую, вытащит из потайного кармана кисет с махоркой, скрутит цигарку и затянется.
Курит тетя Анна давно и тайком от дяди Карпа. Тот не то чтобы против курения, только бранится, что тетя деньги зря переводит.
Василинкиной маме обидно за сестру. Но та и виду не подает, что ей плохо. Наоборот, стремится склонить маму Василинки на свою сторону.
- Неправильно ты живешь, Аниська, неправильно. Копейку не бережешь. Дети растут, пора и о собственном домике подумать. А ты все проедаешь, все проедаешь. Пожалеешь, да будет поздно. Дашь кишкам волю - проешь счастье и долю.
Помолчав, добавляет:
- И за что только тебя твой Змитро любит?
Маме не нравится такой разговор, но перечить старшей сестре не хочет. Одно только и ответит:
- Живи, сестрица, как знаешь. А я так жить, как вы с Карпом, не хочу.
Тетя посидит, посидит, съест что-нибудь, чем мама угостит, а потом подымется и побежит домой. Дядя Карп с ночной отдыхает. Он на дровяном складе посменно работает. Паровозы дровами или углем загружает да еще подзарабатывает на выгрузке вагонов. Вот и торопится тетя, чтобы не проворонить состав, который подадут на ветку. Она раз за разом влезает на крышу по лестнице, приставленной к дому. Оттуда хорошо видно, прибыли ли вагоны. А как только заметит, что подают состав, скоренько спустится вниз и разбудит дядю Карпа. Тот вскочит, минутку посидит на кровати, прогоняя сон, вскинет на плечи широкий железный шуфель и побежит на склад. А тетя Анна, немного погодя, также взвалит на свои хилые плечи тяжелый шуфель и потрусит вдогонку за дядей Карпом. Без ее подмоги ни один вагон угля или дров не выгружается. Бывает, она и ночью подкарауливает поезда, по нескольку раз бегает на склад, пока дождется вагонов.
У Василинки с Рыгоркой, который на один год только старше ее, большой дружбы не получается. Иногда она забегает к нему, но ненадолго. Рыгорка сидит на дощатом стуле возле шкафчика. В комнате, кроме кровати, шкафчика, деревянного стула и замусоленного шкафа, ничего нет. Окно грязное, без занавески, в комнате всегда пахнет гнилью.
У Рыгорки в шкафу полно игрушек. Там спрятано все, что покупал ему отец или подарил кто из родственников, от погремушки до паровоза с вагончиками. Только Рыгорка не любит, когда Василинка берет его вещи, боится, как бы чего не поломала.
И еще у Рыгорки есть одна игрушка, которой нет ни у Василинки, ни у Тони, ни тем более у Митьки. Это маленькая, вылепленная из глины совиная голова со щелочкой на маковке. Копилкой называется эта игрушка. Рыгорка бросит в отверстие грош или копейку, а те лязгнут и провалятся, будто в капкан попадут. Василинка переворачивает совиную голову, трясет, трясет, а монета обратно не выскакивает. Однажды она, разозлившись, так тряханула, что совиная голова выскользнула у нее из рук, ударилась об пол и разбилась. Рыгорка покраснел от злости и принялся ползать по полу, собирая копейки. Чувствуя себя виноватой, ему помогала Василинка. После того происшествия Василинка боялась показываться на глаза дяде Карпу, хотя Рыгорка склеил совиную голову и вновь набросал туда копеек.
Мама давно не заходит к тете Анне, не хочет видеть дядю Карпа: он уже совсем обезумел, копя деньги. Наконец купил он дом - тот самый, где он снимал комнатенку. Совсем похудела тетя Анна. Рыгорка ходит замусоленный и голодный.
- Почему ты не смотришь за сыном? - спрашивает у тети Анны Василинкина мама.
- Ничего, - говорит та, - придет месяц-лизун и вылижет его.
Василинка думает, что никакой месяц-лизун не вылижет Рыгорку, как не вылизал дядю Карпа. На его корявом, словно побитом градом лице угольная пыль так глубоко въелась, что не отмывается даже горячей водой в бане. Василинка понимает, что маме не нравится дядя Карп, хотя отец замечает порой:
- Не серчай на него, мать. Жизнь - трудная штука. Каждый живет как умеет.
По всему видно, что отец жалеет дядю Карпа.
- Подумай, как ему довелось купить этот домишко. Кровью и потом, по копейке, во всем себе отказывая, наскреб эти деньги.
После этих слов смягчается сердце Василинки, слабеет обида на дядю. И она бежит к Рыгорке. Живут они все в той же маленькой комнатенке. Две другие комнаты как занимали жильцы прежде, так и занимают. Освобождать комнаты они не желают.
МЫ, ДЕТИ ПРОЛЕТАРИЕВ...
К отцу все чаще стал заходить слесарь Самсонов из паровозного депо.
Всякий раз, сойдясь вдвоем, они долго о чем-то говорят. То о деньгах, которые позарез нужны, чтобы приобрести литературу, то о каких-то собраниях. Кто кого поддержал, а кто не по одной дороге идет.
- Вот металлисты, кожевники да с фабрики "Двина" с нами пойдут, говорит дядя Самсонов.
"С кем это с нами? - пытается понять Василинка. - И куда собираются идти паровозники?" Посидеть бы и послушать, что они говорят, да где там. Дядя Самсонов просит Василинку пойти побегать по улице. Отчего же и не пойти? На улице всегда занятие найдется.
Улица в том конце, где они живут, почти всегда сухая, песчаная, даже редкой травой поросла, потому что мало кто по ней ездит. И вообще, Василинка свою Зеленую улицу ни на какую другую не променяет. На Гороховой лишь только дождь пройдет либо весной или осенью ног из грязи не вытянешь. А на Рижской или Киевской вокруг черным-черно, неуютно. По обеим сторонам этих улиц глубокие канавы, полные зеленой вонючей воды, в которой без устали квакают лягушки. Там не только улицы, даже огороды засыпаны угольным шлаком.
Когда ни пойдешь по этим улицам, всегда встретишь железнодорожников с мешками на плечах. Все несут, все тянут шлак и сыпят возле своих домов и огородов, чтобы меньше было грязи.
Говорят, что прежде на месте селения железнодорожников была сплошная трясина. А потом это болотистое место отвели железнодорожникам. И получила городская окраина с той поры название - Царская Ветка.
А если с Зеленой в другую сторону податься, на Широкую, там веселее чуток. Кое-где трава на свет пробивается и вода в канавах не всюду стоячая. А Монастырскую Василинка не почитает. Та камнями вымощена, по ней беспрестанно тарахтят брички с окованными колесами. На мощеных тротуарах всегда грязно, грязь в дождливую погоду заливает мостовую. На этой улице Василинка появляется, если мама пошлет в лавку Штемберга или самой захочется сбегать за железнодорожный переезд, на Михайловское кладбище.
На Гороховой Василинка бывает довольно часто. Там стоит большой двухэтажный дом, первый этаж его зеленый, а второй - голубой. Самый большой дом во всей Царской Ветке. Василинке он нравится потому, что в нем на нижнем этаже живет ее крестная мать Мария. У нее тоже трое детей - две девочки, Нюша и Маня, и мальчик Вася. Маня ровесница Василинки. Во дворе этого дома множество закоулков, и тут очень удобно играть в прятки. Можно спрятаться так, что никто не найдет.
Муж крестной на паровозе ездит. В последнее время и он к ним заходит, приносит тоненькие книжечки или листочки тонкой бумаги, на которых что-то напечатано. Пускай читают на здоровье, это Василинку не трогает. Она тоже держала в руках брошюры, которые Стасик и Зигмунд от матери во дворе в собачьей будке прячут. Потому что та, как поймает сыновей за чтением этих тонких книжечек, скажет одно: "Снова Пинкертоны!" - и, размахнувшись, влепит мальчишкам затрещины. Василинка аж задрожит вся. А мальчишки молчат, не прекословят и не плачут.
Чаще доставалось почему-то старшему, Стасю. Это он тех Пинкертонов приносил. От Василинки Стась не прятался, доверял ей, и Василинка никому не рассказывала о тайне Стася...
Однажды под вечер прибежал в дом дядя Самсонов.
- Революция! Революция! Слышишь, Алексеевна?