Отчаяние — это страх без надежды.
Рене Декарт
Шанкар вернулся в Мохенджо-Даро к исходу четвертого дня с тех пор, как он покинул деревню в долине Сарасвати. Участок дороги, что проходил через джунгли, охотник инстинктивно постарался проскочить, как можно быстрее. И хотя он пытался внушить себе, что загонял лошадь исключительно ради того, чтобы преодолеть расстояние в кратчайшие сроки, обмануть собственный разум ему не удалось. В глубине души Шанкар прекрасно осознавал, по какой действительно причине он галопом несся по грунтовой дороге, окаймленной с обеих сторон густыми зелеными лесами. Из памяти никак не стирались жуткие находки, попавшиеся охотнику на глаза. Изувеченный труп зебу. Останки гонцов Нараяна. Все эти картины хорошенько впечатались в память, и Шанкар не был уверен, что сможет забыть их в ближайшее время. Тем не менее, первоочередной задачей был доклад о результате разведки в долине Сарасвати Верховному жрецу. Бешеный носорог, или кто он там на самом деле, может подождать.
Солнце клонилось к горизонту и заливало город оранжевым светом, когда он проскакал через северные ворота. Шанкар хотел, было, продолжить путь до Цитадели верхом, однако хозяин конюшен настойчиво потребовал вернуть лошадь. Хоть кобыла и числилась за охотником, принадлежала она государству. На ярые увещевания Шанкара о том, что ему нужно успеть сегодня повидаться со жрецом, хозяин конюшен лишь хладнокровно покачал головой. Убедившись, что спор ни к чему не приведет, и он только зря потеряет время, охотник плюнул на мостовую, открепил от седла копье, поправил колчан со стрелами, а также флягу с остатками воды. Забрав пожитки и, держа оружие в правой руке, Шанкар зашагал по главной улице на юг в сторону возвышавшейся Цитадели. Вид у него был крайне мрачный и угрюмый. К тому же, он очень устал с дороги, а путь до противоположной части города был не таким уж и близким. И теперь, благодаря неслыханной щедрости хозяина конюшен, ему придется преодолеть его на своих двоих.
Он как раз проходил мимо своего дома, когда услышал, что его окликнул знакомый голос:
— О, ты вернулся!
Шанкар повернул голову и вяло улыбнулся:
— Доброго вечера, Каран. Извини, спешу, не могу сейчас говорить.
Мальчуган сидел на маленькой изгороди и болтал ногами, выбивая босыми пятками дробь по деревянной поверхности. Позади него виднелся палисадник с золотистыми бархатцами.
— Да? Жаль. Думал, ты расскажешь о своих приключениях.
Охотник невольно скорчил кислую гримасу.
«Поверь, дружок, тебе точно не захочется узнать подробности моего путешествия».
Однако вслух сказал:
— Быть может, завтра?
Глаза мальчугана заблестели:
— Договорились! С утра?
— Шер с тобой, — вздохнул охотник, — с утра, так с утра.
— Шер? — непонимающе взглянул на него Каран. — Что такое этот шер?
— Синха, на языке людей с запада, — Шанкар был доволен, ведь ему удалось ввернуть в разговор новое словечко.
— Я запомню, — с умным видом кивнул Каран.
— Познавай мир, — бросил ему охотник и, уже хотел было продолжить путь, как мальчуган его снова окликнул.
— Кстати, пока тебя не было, сюда приходили.
— Кто?
Каран подмигнул:
— А ты догадайся.
— Каран, — устало вздохнул Шанкар, — у меня нет времени на игры.
— Ладно-ладно, — буркнул мальчишка, — девица твоя заявлялась.
— Нилам? — охотник сделал шаг навстречу.
— Имени ее не знаю, — пожал плечами Каран, — ну, та, у которой груди, словно два кокоса и глаза огромные. Синие такие.
— Я, вроде, говорил ей, что меня не будет около двух недель…
Каран кивнул:
— Да, она помнила, но пришла сказать, дабы я передал тебе важную весть.
— Какую весть?
Мальчик перестал бить пятками по изгороди и хитро посмотрел на охотника:
— А что мне за это будет?
— Каран! — охотник не хотел поднимать на него голос, но он спешил и дико устал.
— Ну, хорошо, — насупился тот, — вижу, ты не в настроении.
— Я спешу.
— Оно и видно, — Каран скосил взгляд на грязные сандалии охотника, а затем добавил, — она сказала, что сегодня утром вынуждена поехать в Хараппу.
— В Хараппу? Зачем?
Мальчик пожал плечами:
— Там у одного из Верховных жрецов намечается какой-то пир. Понятия не имею, по какому случаю, но он приглашает гостей с обеих столиц. А чем больше гостей… — тут Каран подмигнул, — тем больше нужно девиц. А твоя подружка состоит в одном из самых почетных публичных домов Мохенджо-Даро. Вот, она и поехала.
— Ясно, — охотник слегка погрустнел, — Нилам не сказала, когда вернется?
— Сказала, — кивнул мальчуган, — через пять дней.
— Больше ничего не передавала?
— Да, еще одно слово, — Каран широко улыбнулся.
— Какое?
Мальчик выпятил грудь, приподнял голову и наигранно произнес:
— Согласна.
Шанкар почувствовал, как в полном мраке, царившем внутри его души, забрезжил лучик света. Он улыбнулся.
Каран, внимательно следивший за реакцией охотника, нагло спросил:
— Ты возьмешь ее в жены?
— Мне пора, — быстро развернулся охотник, — спасибо, и до встречи, Каран.
— И это вся благодарность? — пробурчал Каран, слезая с изгороди и направляясь в дом.
Пройдя несколько шагов вперед, Шанкар было подумал, не навестить ли ему Анила. Последний раз, когда они с ним виделись, тот выглядел нездорово. Однако охотник довольно быстро отмел эту затею. Главной целью является разговор с Верховным жрецом, а уж потом — все остальное.
Уже начинало смеркаться, когда он дошел до рыночной площади недалеко от моста через канал, разделяющий основной город от Цитадели.
— Эй, Шанкар! — окликнул его кузнец Брасид. — Где мои шкуры дикого зубра? Ты обещал мне их к концу недели.
— Извини, приятель, — не сбавляя ход, ответил охотник, — не было времени. Да, честно говоря, я и сейчас спешу.
— Куда? — пробасил кузнец. — Навестить Анила в тюрьме?
Шанкар сбился с шага и едва не упал носом в известняк мостовой, заплетая собственные ноги.
В изумлении разинув рот, он обернулся к кузнецу:
— Что ты сказал?
— А ты не знал? Об этом весь город трубит!
Охотник медленно приблизился ко входу в кузню. Брасид, как всегда, потный и грязный, сочувственно взирал на него сверху вниз.
— Анил в тюрьме? За что?
— За массовое убийство.
Челюсть Шанкара поползла вниз, а брови — вверх.
При этом его глаза выпучились, как у рыбы:
— Да ты, что, Брасид, белены объелся?
— Ничего я не объелся! — обиделся кузнец. — Он перерубил всех своих товарищей лесорубов, словно мелкий кустик.
— Тела уже нашли?
— Нет, — насупился Брасид, — но на просеку отправили отряд стражников. Уж они-то, наверняка, их обнаружат, — тут он взмахнул могучими руками, — да и кто, если не он? Бешеный носорог что ли? — кузнец нервно хохотнул. Шанкар же побледнел, как полотно. — Его поймали, всего в багровых пятнах и с окровавленным топором, а от лесорубов не поступало известий вот уже несколько дней. Ни слуху, ни духу. Так, что это точно Анил, — Брасид рассек ладонью воздух, — точно тебе говорю.
Охотник, к моменту окончания его диалога, сумел взять себя в руки и надеялся, что кузнецу не бросится в глаза сильная бледность, покрывшая его лицо.
— Значит, он сейчас в темнице?
— В храмовой тюрьме Цитадели, — кивнув, подтвердил Брасид, — единственный заключенный с почетным караулом, — тут он хмыкнул.
— А его семья?
Брасид перестал улыбаться.
Его добродушное лицо стало хмурым:
— Жена, когда получила печальную весть, упала без чувств, сильно ударившись головой о косяк. Она сейчас дома, переживает последствия падения и ожидает вызова в суд. Нирупама всегда находится подле матери. В общем, несладко им сейчас, без кормильца все-таки остались, — он посмотрел на Шанкара, — ты бы заглянул к ним.
— Обязательно, — пообещал охотник, — но сейчас не могу. Мне необходимо переговорить с Верховным жрецом.
— Да, конечно, дела, — понимающе кивнул кузнец и протянул руку, — удачи тебе, Шанкар.
— И тебе, Брасид, — ответил охотник на сильное рукопожатие.
— Не забудь про шкуры.
Шанкар натянуто улыбнулся:
— Не забуду.
Кузнец скрылся в своей мастерской, подготавливая ее к закрытию, а Шанкар, все еще слегка ошеломленный, продолжил движение в сторону Цитадели, окутанной вечерними сумерками.
Новость о том, что Анил обвиняется в убийстве лесорубов поразила его до глубины души. Он никак не мог поверить в то, что его знакомый способен на такое. Взбираясь по склону холма к воротам Цитадели, охотник внезапно вспомнил о загадочном существе, убившем зебу и посланников Нараяна. По спине пробежал неприятный холодок.
«Уж не связаны ли эти события?».
Однако, немного поразмышляв, Шанкар пришел к выводу, что навряд ли. Долина Сарасвати, где оказались обнаружены следы пребывания зверя, находилась на значительном расстоянии от лагеря лесорубов в верховьях Синдху. Ни одно живое существо не имеет такого огромного ареала обитания. К тому же, ему пришлось бы постоянно перемещаться между двумя местами, дабы успеть расправиться и с лесорубами на Синдху, и с сельчанами на Сарасвати. А для этого зверь должен был обладать развитым умом, не хуже человеческого. И в последнем Шанкар сильно сомневался, ибо каждое животное на земле уступало в умственном развитии людям. Даже обезьяны. Охотник скорее поверит в то, что это действительно Анил в припадке безумия перебил своих товарищей, нежели в то, что это дело рук сверхумной макаки-людоеда. Макака-людоед. Он даже усмехнулся такому повороту мыслей.
Приблизившись к воротам Цитадели, он поинтересовался у скучающего стражника:
— Где мне найти Верховного жреца Чудамани? Это срочно.
— По какому делу? — вяло спросил тот.
— Насчет Сарасвати.
На лице стражника появились проблески интереса:
— А, так это вы… — он указал пальцем себе за спину, — Верховный жрец сейчас отдыхает в банях. Думаю, вы найдете его там.
— Благодарю, — бросил охотник, проходя сквозь ворота внутрь Цитадели.
К тому моменту, как он приблизился ко входу в бани, небо покрылось звездами, а сумерки сгустились настолько, что без дополнительного освещения становилось трудно различать дорогу. Охотник надеялся, что уборщики улиц соизволят зажечь факелы, когда он отправится домой.
Он постучал в деревянную дверь, чувствуя, как ноги начинают ныть от перенапряжения, а в животе урчит от голода. Дверь открыл знакомый слуга-привратник и вопросительно уставился на Шанкара.
— Я ищу Верховного жреца Чудамани. Мне сказали, что он здесь.
— Он не велел беспокоить его, — пробурчал слуга.
— Я из долины Сарасвати.
— О, — резко посторонился привратник, — тогда входите.
Охотник кивнул и зашел в темную комнату.
— Он у бассейна. Полагаю, вы найдете дорогу.
— Несомненно, — ответил Шанкар, пересекая комнату слуги и выходя на террасу возле бассейна.
Верховный жрец Чудамани сидел за тем же столиком, за которым находились охотник и Девадат во время их последнего разговора накануне путешествия Шанкара в долину Сарасвати. Свет от ряда треножников, стоявших вдоль стен, освещал его гладкое лицо. Насколько мог судить охотник, жрец был достаточно молод. Достаточно молод для занимаемой должности. Ухоженная короткая борода обрамляла овальное лицо Чудамани. Темные волосы были коротко острижены. Серые глаза, расположенные близко к ровному прямому носу, с умиротворением наблюдали за небом. В руке жрец держал бронзовый кубок, наполненный вином, из которого он периодически делал небольшие глотки, смакуя хмельной напиток. Подойдя чуть ближе, Шанкар заметил, что на нем выгравирован рисунок в виде парящего коршуна.
Заслышав усталые шаркающие шаги охотника, жрец прекратил созерцание ночного неба и обернулся.
Шанкар склонил голову в почтительном поклоне и произнес:
— Приветствую вас, Ваша Светлость. Простите за бесцеремонное вторжение, но у меня имеются известия из долины Сарасвати.
— Вы Шанкар? Охотник? — поинтересовался он слегка хриплым голосом, отставляя кубок.
— Да, господин, я…
— Садитесь, — перебил его Чудамани, указывая на плетеный стул, — вы с ног валитесь.
— Благодарю, — искренне произнес Шанкар, снимая со спины лук с колчаном и бросая на пол копье.
— Еще один кувшин вина сюда! — крикнул жрец в темноту. — И тарелку баранины.
Где-то во тьме закопошился слуга-привратник, скрываясь в подсобке.
Шанкар рухнул на стул, ощущая, как гудящие ноги охватывает приятная истома.
Чудамани широко улыбнулся:
— Слышали новость?
— Какую? — вяло поинтересовался Шанкар.
— Наши олухи-стражники к северу от Хараппы снова видели повозку, стремительно проносящуюся вдали. Причем на этот раз их было несколько!
— А, вы про это… — охотник подумал, что Верховный жрец хочет рассказать ему об Аниле, но нет. — Не слышал. Снова кто-то перебрал вина?
— Это уже второй случай за последнее время, — пожал плечами Чудамани, — меня это начинает интересовать. Была мысль самому отправиться туда и взглянуть на диво собственными глазами, однако, — тут легкая тень пробежала по его гладкому лицу, — сейчас и здесь хватает забот.
— Верно.
— А теперь, рассказывайте, — вновь улыбнулся Чудамани. — От чего жители долины Сарасвати так всполошились?
Охотник подметил про себя, насколько идет этому человеку улыбка. Она внушала искреннее доверие и чувство сопереживания со стороны собеседника. Шанкару даже стало немного жаль от того, что придется разрушить хорошее настроение жрецу.
Не собираясь ходить вокруг, да около, он глухо произнес:
— Все плохо, Ваша Светлость.
Как и предполагал охотник, улыбка слетела с уст Чудамани, словно пожухший лист пальмы.
Когда жрец заговорил, в его голосе послышались твердые стальные нотки:
— Говорите, без утайки.
— Сарасвати высыхает, и это не предотвратить.
Чудамани слегка побледнел. Огонь треножников отражался в его глазах, скрывая от Шанкара частичку внутренних чувств. В этот момент к столу подошел привратник, неся на подносе еще один бронзовый кубок, тарелку с бараниной и кувшин вина.
Подождав, пока тот удалится на почтительное расстояние, жрец спросил:
— Долина будет пригодна для выращивания хлеба?
Шанкар налил полный кубок вина. На нем также виднелось изображение парящего коршуна.
— Еще год или полтора. Потом все.
— Что вы имеете в виду?
Охотник посмотрел жрецу прямо в глаза:
— Потом долина превратится в пустыню. Только камень и песок.
Чудамани побледнел еще сильнее. Жрец прикрыл глаза, старательно обдумывая услышанные слова. Не мешая его размышлениям, Шанкар отпил добрую половину из кубка, а затем закусил крупным куском баранины.
Они провели в молчании около пары минут. Потрескивание треножников и пение ночных птиц наполняли окружающую тишину. Будь обстановка не столь серьезной, быть может, охотнику удалось бы проникнуться этой ночной красотой.
Наконец, Чудамани открыл глаза, прерывая собственные размышления:
— Каковы причины обмеления реки?
— Вырубка леса, — при этих словах жрец вздрогнул, — повлекла за собой разрушение берегов у притока Сарасвати. Теперь ее питает зловонное болото, а с востока надвигается пустыня из-за нерадивого использования земли местными жителями, — поскольку жрец не перебивал, охотник отпил еще немного вина и продолжил, — они истощали почву постоянными выпасами скота на одном и том же месте. Не меняли места посевов, высасывая из земли все соки год от года. Быть может, оставайся Сарасвати такой же полноводной, долину удалось бы спасти, но…
— Но река высыхает, — закончил за него Чудамани.
Охотник кивнул:
— Да.
— Кто повинен в случившемся?
Перед мысленным взором Шанкара предстал образ Нараяна, опустившегося пьяницы, сломленного под напором проблем, которые он сам и породил. Испытывал ли он к нему жалость? Однозначно нет. Заслуживал ли он шанс на искупление? Возможно.
Охотник выждал паузу, прежде, чем ответил:
— Все. Жители левобережья Сарасвати, которые гнались в сборе урожая за своим более успешным соседом. Староста деревни Нараян, что из-за своей недальновидности наплевал на состояние лугов для выгона скота, а также производил безответственную вырубку леса вблизи притоков реки для очистки местности под новые поля и селения. Каждый приложил к трагедии руку.
Шанкар ожидал, что жреца охватит приступ ярости и справедливого гнева, во время которого он прикажет казнить недальновидного старосту за то, что тот своими действиями поставил под угрозу жизни многих людей. Однако ничего подобного не произошло. К искреннему изумлению охотника, Чудамани сохранял абсолютное внешнее спокойствие. Только излишняя бледность выдавала его тревогу.
— Сколько, говорите, у нас времени до того, как Сарасвати перестанет давать урожай?
— Год или полтора, — повторил Шанкар, — если Нараян последует моему совету и выроет повсеместно колодцы, да воздвигнет защитные ограждения от навеваемого ветром песка.
В глазах Чудамани промелькнуло чувство уважения к охотнику, и последнему это немного польстило.
— Значит, за это время нам необходимо найти новую житницу для страны, — задумчиво произнес жрец, закусив нижнюю губу.
Охотник поерзал на стуле и, решившись, все-таки спросил:
— Простите, Ваша Светлость, если я затрону вопрос, который может меня не касаться…
Верховный жрец ободряюще улыбнулся:
— Спрашивай. Если это не какая-нибудь государственная тайна, я отвечу.
— На сколько лет хватит запасов в зернохранилище?
Чудамани кивнул:
— Верно. Я тоже подумал об этом. Если в зернохранилище перестанут поступать продукты, то их запасов нам хватить примерно на один год.
— Значит, — уточнил охотник, — в общей сложности, у нас в запасе максимум около трех лет прежде, чем мы съедим последнюю лепешку и начнем грызть кожу на сандалиях?
Жрец снова утвердительно кивнул:
— Да, похоже, так.
— И что думаете делать?
Чудамани закусил нижнюю губу:
— Не знаю. Если честно, пока не знаю.
На террасе повисла зловещая тишина, прерываемая лишь треском огня в треножниках.
Наконец, жрец спросил:
— А что если расчистить места под посевы в верховьях Синдху?
Шанкар вздрогнул:
— Нет. Ни в коем случае. Вы и так рискуете, вырубая лес для строительства квартала в Мохенджо-Даро.
— Синдху тоже может пересохнуть?
— Нет, сомневаюсь, но превратиться в малярийное болото — несомненно.
Чудамани задумчиво обхватил нижнюю часть лица ладонью и проговорил сквозь нее:
— Придется сильно поломать голову. Для нашего же блага.
Шанкару нечего было добавить, поэтому он закинул в рот очередной кусок баранины и запил его остатками вина из бронзового кубка.
Верховный жрец убрал руку от лица и обратился к охотнику:
— Как бы то ни было, я благодарен вам за труды. Обещанные 1600 мер серебра вы получите у моего казначея, — он махнул рукой в сторону выхода, — его можно найти возле школы у ворот Цитадели.
— Благодарю, господин Чудамани.
— Уже поздно, — улыбнулся жрец, — полагаю, стоит оставить дела до утра. К тому же, вы устали, вашему организму необходим отдых.
Охотник не мог с ним не согласиться. Ноги хоть и перестали ныть, но в остальном теле ощущалась какая-то вялость, а глаза после выпитого вина и съеденной баранины непроизвольно слипались.
Шанкар уже хотел было встать и поблагодарить Верховного жреца за радушный прием, как вдруг кое-что вспомнил:
— Возле Сарасвати завелся неизвестный и опасный зверь.
Глаза Чудамани широко раскрылись:
— Вот как? Есть догадки, о какой твари идет речь?
Шанкар горько усмехнулся:
— Если бы я знал. Сам не понимаю. Это таинственное существо убило зебу и нескольких сельчан. Подозреваю, что пропавшие лесорубы Нараяна также пали жертвой зверя.
При упоминании о пропавших лесорубах Чудамани напрягся:
— В верховьях Сарасвати пропали лесорубы?
— Да, — охотник кивнул, — я слышал, здесь случилось нечто похожее?
— Именно, — подтвердил помрачневший Чудамани, — скажу больше. Отправленный на поиски вооруженный отряд стражников не вернулся в назначенный час. Это меня сильно беспокоит. Не так, как дела в долине Сарасвати, но все же.
— Когда должны были вернуться воины?
Жрец взглянул охотнику прямо в глаза:
— Вчера вечером.
Шанкар ощутил предательский холодок в области шеи.
«Милостивая Богиня-мать! Неужели все-таки это он? Таинственный зверь из Сарасвати?».
Его размышления прервал Чудамани:
— И если в исчезновении лесорубов спокойно можно было заподозрить Анила, то куда делись вооруженные стражники я ума не приложу, — жрец отвернулся в сторону бассейна. В ровной водяной глади отражалось звездное небо. — Как будто нам не хватало проблем. Обветшалый квартал. Засуха. Убийства. Теперь это… Вы сказали, что не представляете, кто это мог быть?
— Нет, — покачал головой Шанкар, — сначала я подумал на бешеного носорога, но характер некоторых ран указывает на то, что животное обладает острыми зубами.
— Синха? — предположил жрец.
— У синха нет бивней, а тело зебу и одного из гонцов Нараяна оказалось вспорото, словно рогом.
— Поймайте его. Выследите и убейте. Я заплачу вдвое больше того, чем вы получите за разведку в долине Сарасвати.
Охотник не ожидал такого щедрого предложения. Ну, еще бы. Если он сумеет убить существо, то сможет спокойно выкупить Нилам из публичного дома, да еще в придачу куча серебра останется.
Поэтому он, не колеблясь, ответил:
— Я согласен.
— Замечательно, — с энтузиазмом произнес Чудамани, — если вас не затруднит, завтра же отправляйтесь на просеку. Быть может, вам удастся разузнать, куда подевался отряд стражников и эти лесорубы, будь они неладны.
— Где конкретно находится просека?
— На север по главной дороге в Хараппу. Не пропустите. Лагерь лесорубов буквально в двух шагах от нее… Что с вами?
Шанкар не слышал последнего вопроса Верховного жреца. Вся кровь отхлынула от его лица, сделав похожим на сахар. Сон моментально выветрился из головы, а тело покрылось липким, неприятным потом.
«На север, по главной дороге в Хараппу».
«Она сказала, что сегодня утром вынуждена поехать в Хараппу. Там у одного из Верховных жрецов намечается какой-то пир. Понятия не имею, по какому случаю, но он приглашает гостей с обеих столиц. А чем больше гостей, тем больше нужно девиц. А твоя подружка состоит в одном из самых почетных публичных домов Мохенджо-Даро. Вот, она и поехала».
«На север по главной дороге в Хараппу. Не пропустите. Лагерь лесорубов буквально в двух шагах от нее».
— Шанкар, вы в порядке? — словно издалека услышал он встревоженный голос Чудамани.
— Нилам, — одними губами произнес Шанкар.
— Что вы сказали? Шанкар?
Но охотник уже не слушал. Трясущимися руками он водрузил лук со стрелами себе на спину, схватил с пола копье и, под возбужденные оклики Чудамани, ринулся к выходу.