Амрит гнал вороную лошадь вперед. Длинные черные волосы развевались на ветру. Правая рука крепко держала древко копья. Воин старался преодолеть расстояние от долины Сарасвати до стен Мохенджо-Даро в максимально короткий срок, при этом не загнав кобылу вусмерть. Участь топать пешком оставшуюся часть пути отнюдь не привлекала его. Особенно учитывая то, что последний отрезок дороги проходил через густые джунгли, в которых мог скрываться он. Демон, не знающий жалости и сострадания. Демон, которому нужна кровь. Их кровь.
Отряд во главе с охотником не нашел чудовище в долине реки Сарасвати. Вместо него они наткнулись на странную повозку, запряженную двумя жеребцами. Но Амрита сейчас эта находка волновала в последнюю очередь. Очевидно, видение бывшего Верховного жреца Девадата оказалось ложным. Но Амрит прекрасно помнил лицо Шанкара, когда тот, израненный острыми когтями синха и весь в крови, вернулся к отряду. Охотник сомневался в том, что видение вообще имело место быть.
«Неужели Девадат соврал? Но для чего?».
Амрит не знал ответов на эти вопросы, и они лишь подгоняли воина вперед — скорее вернуться в Мохенджо-Даро и поведать о случившемся Верховному жрецу Чудамани. Уж он-то поймет и решит, как поступить дальше.
Когда вороная лошадь вступила на ту часть дороги, что проходит через джунгли, Амрит почувствовал, как его сердце непроизвольно ускорило ритм. Если демона нет в долине Сарасвати, значит, он может скрываться где угодно. И эта плотная зеленая завеса из лиан и пальм по обе стороны тракта — идеальное место для засады. Воображение воина то и дело рисовало перед взором жуткое рогатое создание, прячущееся за очередным толстым стволом сала. Иногда ему даже чудилось, что он видит чьи-то глаза. Яркие красные глаза, сверкающие во тьме чащи, подобно далекому пламени. Амрит желал проскочить этот участок дороги, как можно скорее. Никаких иллюзий, касаемо своего имени, он не питал[1].
Ночь сгустилась над долиной Синдху, когда Амрит, к своему несказанному облегчению, выехал из полосы джунглей и увидел впереди высокие стены из обожженного кирпича.
— Хвала Богине-матери, — вырвался у него вздох облечения. — Я добрался. Я здесь. Я — жив!
Он подстегнул кобылу. Все равно скоро та сможет отдохнуть в казенной конюшне, вдоволь наевшись сена и испив прохладной воды.
Небо заволокло плотной пеленой облаков, сквозь которую не пробивался лунный свет. В окружающем мраке воин ощущал себя неуютно. Он то и дело озирался по сторонам, опасаясь увидеть зверя, притаившегося во тьме. Ветра не было, поэтому деревья стояли в полном безмолвии. Амриту хотелось поскорее оказаться по ту сторону городских стен. Там он сможет почувствовать облегчение.
Однако, стоило Амриту приблизиться к восточным воротам, тревога внутри него не только не утихла, она разрослась еще больше. Словно паутина, плетенная пауком, она медленно окутывала каждую клеточку сознания, вызывая нехорошее предчувствие. А сам он ощутил себя мухой, неосторожно попавшей в коварные сети. Воин постарался сдержать подступившую дурноту, когда тот увидел, что массивные створки ворот Мохенджо-Даро распахнуты настежь. Насколько он помнил, стражники всегда закрывали их на ночь. И уж тем более после того, как Верховный жрец своим указом запретил передвижение по дорогам.
На полном скаку проехав через арку, Амрит резко затормозил. Лошадь недовольно фыркнула. Ее ржание эхом разнеслось по ночному городу.
— Конюх, принимай! — крикнул Амрит, спрыгивая на землю.
Ответом ему была тишина.
Он развернулся в сторону стойла. Там никого не было. Возле коморки конюха не горели факелы. Стража у ворот тоже отсутствовала.
Амрит нахмурился:
— Да где всех носит, синха вас подери… — он осекся.
Его взгляд скользнул по земле возле ворот. Воин увидел большую запекшуюся лужу крови. От нее шел небольшой след в виде капель. Словно тот, кому принадлежала кровь, пытался отойти от ворот в сторону каморки конюха. Затаив дыхание, Амрит проследил за тем, куда ведет след. Тот обрывался, не доходя до здания пары локтей. Словно человек испарился в воздухе. Нервно сглотнув, воин непроизвольно поднял глаза вверх, к крыше коморки. Его сердце заколотилось, как после пробежки, когда он увидел свисающие вниз чьи-то ноги…
Тяжело и глубоко дыша, Амрит вскинул копье и напрягся. Внутри зрело желание немедленно броситься наутек, в сторону Цитадели. Ее силуэт мрачно виднелся во тьме ночи. Однако ему удалось совладать с приступом паники. На мгновение, прикрыв веки, воин заставил себя успокоиться. Частично ему это удалось. По крайней мере, паника уступила… ее место заняла сильная тревога.
«Он здесь? Демон здесь? В городе? О, боги, нам ведь тогда конец! Так, спокойно. Я ведь не знаю точно. Быть может, это просто голодный синха прорвался сквозь ворота. Да, стражники забыли закрыть створки, вот он и…».
Амрит издал нервный смешок. Он сам прекрасно понимал, насколько глупым и бессмысленным звучит сие предположение.
— Доберусь до Цитадели, — вслух прошептал он, — а там видно будет.
Звук собственного голоса благодатно подействовал на воина. Он сумел окончательно взять себя в руки. Амрит медленно начал продвигаться в сторону главной улицы. Город был покружен в полную тишину, что заставляло держаться настороже и вслушиваться в каждый возможный шорох. Амрит оказался так погружен в собственные мысли, что напрочь забыл о вороной кобыле, которую он оставил возле восточных ворот. Однако лошадь оказалась сообразительной и не растерялась. Когда воин вступил на основную улицу, та уже вовсю уплетала казенное сено из кормушки, довольно помахивая хвостом.
Амрит опасливо озирался по сторонам. Одинаковые дома, стоящие по обе стороны дороги, безмолвно таращились на него своими окнами из-под полуприкрытых ставней. Воин чувствовал себя неуютно. Факелы не горели. Людей и стражников не было видно. С округи не доносилось ни звука. Только хруст известняка под подошвами его сандалий нарушал стоявшую тишину. И в этом полном безмолвии он звучал подобно отдаленному раскату грома. Амрит вновь, чуть было, не сорвался на бег. Ему очень хотелось поскорее пересечь город и оказаться за стенами Цитадели. Узнать, что произошло и поделиться новостями из долины Сарасвати. Но чем глубже он уходил в Мохенджо-Даро, тем сильнее крепло внутри него чувство, что здесь произошло нечто страшное.
Он уже прошел вперед достаточно далеко, когда до его ушей донесся едва уловимый шорох. Амрит резко остановился и задержал дыхание. Воин напряг слух.
«Это вправду был шорох, или просто камешки хрустят у меня под ногами?».
Ответ на этот вопрос пришел довольно быстро. Спустя пару секунд шорох раздался снова. Он доносился откуда-то слева. Амрит медленно повернул голову на подозрительный звук. С той стороны улицы во мраке виднелся силуэт дома. В отличие от большинства других, он стоял не прямо у дороги, а немного в глубине. Впереди перед окнами раскинулся небольшой палисадник, в котором рос белый жасмин. Шорох раздавался именно оттуда. Воин отчетливо увидел, как ветки кустарника покачнулись. Руки воина инстинктивно вцепились в копье.
«Идти дальше… или проверить?».
Амрит застыл в нерешительности. Несколько секунд он обдумывал, как поступить и, в конце концов, решил не отвлекаться на посторонние звуки. Цитадель — вот его цель.
Он уже хотел двинуться дальше, как вдруг услышал тихий шепот. Кто-то звал его.
— Пс, эй. Иди сюда.
Амрит вздрогнул и обернулся. Голос доносился из палисадника. Воин нахмурился и направил бронзовый наконечник копья в ту сторону.
Цветки жасмина вновь дрогнули, и из-под них раздался испуганный шепот:
— Эй, ты чего, сдурел что-ли?! Опусти палку!
— Кто ты? — хрипло спросил Амрит.
— Каран я.
— Каран?
Кажется, воин знал это имя. Смуглый мальчишка. Раб госпожи Пратибхы, что живет недалеко от восточных ворот.
— Ну, да, — буркнул голос.
— Покажись, — шепнул воин, немного расслабляясь, но копье все-таки не опустил.
Послышался вздох и недовольное ворчание. Белые цветы расступились, и из-под них показалась курчавая голова мальчугана. Загорелый паренек встал во весь свой рост и облокотился острыми локтями о деревянный заборчик палисадника. Его глаза сверкнули в темноте.
Амрит облегченно вздохнул и опустил копье.
Каран же быстро махнул рукой и зашептал:
— Да не стой ты там столбом. Иди сюда! А то еще демон увидит!
Воин вздрогнул.
«Демон? Значит, он здесь? Богиня-мать…».
Амрит не стал заставлять упрашивать себя дважды. В мгновение ока он пересек улицу и остановился возле палисадника. Каран выглядел испуганным и растерянным, но на удивление держался молодцом.
— Ты видел демона?
Паренек закивал.
— Он в городе?
Каран снова закивал:
— Да, только давай в доме поговорим. Здесь много чего случилось.
— Много чего? — переспросил Амрит.
— Да-да, — нетерпеливо бросил Каран, оглядываясь, — давай, не медли, проходи в дом.
Воин перемахнул через заборчик и приземлился в палисаднике. Несколько стебельков жасмина сломались под его весом.
— Извини, — бросил он Карану.
— Да пёс с ними, — буркнул тот, быстро подбегая к входной двери.
Амрит поспешил следом. Мальчишка толкнул деревянную дверь, и воин прошмыгнул в темное помещение. Как только он зашел внутрь, Каран, стараясь не шуметь, осторожно прикрыл вход и ловко задвинул засов. Тот встал в пазы с глухим стуком.
— Проходи на кухню, — кивнул мальчуган, — госпожа, наконец, уснула. Не будем ей мешать.
Амрит согласился. Он помнил, что Пратибха женщина уже немолодая. Не стоит тревожить ее лишний раз. Миновав на цыпочках комнату хозяйки дома, воин прошел на кухню и облегченно рухнул на табурет за столом. Каран прошмыгнул следом и зажег терракотовую остроносую лампу. Оконные ставни оставались прикрытыми. Когда мальчуган сел напротив него, Амрит заметил, как напряжено его лицо.
— Рассказывай, давай, — зашептал воин.
— Дела плохи, — также шепотом ответил Каран.
— Это я и сам догадался.
— Демон прорвался в город.
— Как?
— Не знаю, — сокрушенно покачал головой мальчик, — я видел, как он пронесся по дороге в сторону рыночной площади. Здоровая туша.
Амрит похолодел:
— Он пробежал в сторону Цитадели?
Каран закивал.
— И больше ты его не видел?
— Нет.
— Давно это было?
— Вечером.
— Значит, он может быть в городе, — пробормотал Амрит.
— Поэтому я из дома носа и не высовываю, — хмыкнул Каран.
— Что-нибудь еще?
— Да. В Цитадели что-то сгорело.
— Сгорело? — непонимающе переспросил воин.
— Ага. Дымило знатно.
— А что горело, точно не можешь сказать?
Каран нахмурился:
— Слышал, что люди говорили о зернохранилище, но точно сказать не могу.
Даже в смутном свете терракотовой лампы, мальчик заметил, как посерело лицо Амрита.
— Что с тобой? — с тревогой поинтересовался он.
— Н-ничего, — запинаясь, ответил тот.
— Меня не проведешь, — цокнул языком Каран, — я крайне наблюдательный.
Амрит кисло улыбнулся:
— Правда?
— Ага, — кивнул тот, — сам Шанкар подмечал.
— Ты знаешь Шанкара? — удивился воин.
— Пф, — фыркнул Каран, — он мой сосед вообще-то.
— Твой сосед? — тихо присвистнул Амрит. — Да, город тесен.
— Так чего ты побелел, словно ужаленный?
— Неважно, — взял себя в руки воин.
— Брось. Я уже не маленький. Рассказывай, давай.
Амрит задумался.
«Рассказать или нет? Парень-то смышленый… нет! Разболтает еще, что долины Сарасвати больше не существует. Паника лишняя ни к чему».
— Не могу, — выдавил он.
— Но почему? — возмутился Каран.
— Шанкар так велел, — соврал Амрит.
Мальчик обиженно надул губы:
— Вот так всегда.
— Лучше расскажи, где все? Почему так тихо?
Каран помрачнел:
— Кто-то затихарился в собственном доме, как мы. Кого-то порвал демон… — мальчик запнулся, — я слышал жуткие крики со стороны рыночной площади. Но потом они стихли. С тех пор вокруг тишина.
Амрит почувствовал, что внутри у него все похолодело, а по спине бегают мурашки. Сидя на кухне посреди полного мрака, где лишь одна терракотовая лампа разгоняла тьму, подобно далекой звезде, он по-настоящему испытал весь тот ужас, что свалился на их народ. А где-то там, снаружи, рыскал демон, голодный до крови…
Воин непроизвольным движением вытер лицо дрожащей ладонью. Оно продолжало сохранять мертвенно-бледный оттенок. Тусклое пламя от лампы добавляло какой-то болезненной желтизны.
Каран посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки, а затем поднял на Амрита сосредоточенный взгляд:
— Но это еще не все.
— Не все? — сипло переспросил воин. — Что же еще может быть?!
— Иногда по улице проходят люди…
— Люди?
Каран утвердительно кивнул.
— Так надо поговорить с ними! — не сдержавшись, воскликнул Амрит и тут же нарвался на шипение мальчугана.
— Тише! Хочешь, чтобы нас весь город услышал?! И не буди госпожу Пратибху! Она плохо себя чувствует в последние дни.
— Прости, — опомнился воин и виновато взглянул на него, — так, что там с людьми? Я считаю, с ними надо поговорить. Это же очевидно.
Каран сокрушенно покачал головой и буквально впился взглядом в Амрита. Каким-то подсознательным чувством, тот ощутил, что мальчик сейчас скажет нечто жуткое.
— Не стоит с ними связываться. Они словно безумцы. Их возглавляет Панишвар.
— Панишвар? — недоуменно переспросил воин. — Хозяин свинофермы?
— Да, — кивнул Каран, — он и его последователи призывают отказаться от всех благ нашей цивилизации. Покаяться перед Богиней-матерью. И тогда нам даруется спасение.
— Отказаться от благ? — непонимающе уточнил Амрит.
— Вещей, одежды, оружия, — пояснил Каран, — несогласных приносят в жертву Богине.
— Что?!
— Просто убивают на месте, — ответил Каран. Его голос начал подрагивать.
Амрит испытывал полное смятение. Его разум отказывался воспринимать то, что поведал ему Каран.
Выдохнув, он спросил:
— Вас не тронули?
Каран покачал головой:
— Мы не выходим из дома. Держим дверь на засове. Я к тебе-то выбежал только потому, что увидел сквозь ставни, как ты крадешься по улице.
— Мне нужно в Цитадель, — проведя ладонью по лицу, произнес Амрит. Каждая новая весть, услышанная из уст мальчишки, повергала его во все больший шок. Ему пришлось приложить немало усилий, дабы сохранить самообладание.
— Уверен?
— Да.
— Тогда мой тебе совет, — Каран подался вперед, — не иди по главной дороге. Иначе легко можешь нарваться на этих безумцев.
— А как тогда?
— Выходишь из дома, проходишь немного дальше, а затем свернешь в первый же проулок. Он ведет на восток. В нем еще живет семья Анила. Может, знаешь?
— Да, знаю, — кивнул Амрит, внимательно слушая.
— Ну, вот, — продолжил Каран, — свернешь туда и пройдешь на восток до самого конца. Выйдешь к восточной стене и пойдешь по ней на юг, пока не окажешься возле восточных ворот Цитадели. Запомнил?
— Да, — сказал воин, нехотя поднимаясь.
Желания идти на встречу с Верховным жрецом резко поубавилось. Тем более, когда снаружи царит темная ночь и разгуливают безумцы Панишвара. Предательская слабость появилась в ногах. Однако ждать он не мог. Да и тьма поможет ему скрыться от недобрых глаз.
«Если только это не будут глаза демона».
Нервно сглотнув, Амрит натянуто улыбнулся и похлопал Карана по тощему плечу.
— Спасибо.
Тот вяло ухмыльнулся:
— Удачи, воин. Она тебе пригодится. И передай жрецу, пусть решает эти проблемы поскорее. Не вечно же нам тут торчать? Еда скоро закончится.
«Еда скоро закончится у всех».
Подумал Амрит, но вслух ничего не сказал. Кивнув мальчику на прощание, он вышел из дома.
Когда за ним затворился засов, воин ощутил себя бабочкой посреди муравейника. Некогда родной город, нависал над ним во мраке ночи, словно свинцовые тучи страшной бури. Каждый его шаг мог окончиться смертью…
[1] Амрит — с древнеинд. — бессмертный.