Испуганные вскрики женщин и плач детей потонули в монотонном яростном гуле, в который смешались дикие вопли наступающей волны врагов. Обнаженные, с бешено вращающимися глазами, они неслись вперед, подобно приливу. Тупые предметы, похожие на потухшие факелы, сжимаемые ими в руках, угрожающе рассекали воздух.
Никто не услышал свист спущенной тетивы. Никто не увидел, как двое из атакующих замертво рухнули на землю, пронзенные стрелами. Шанкар успел сделать еще два выстрела прежде, чем передние ряды безумной орды врезались в узкую живую цепь, подобно высокой мощной волне. Воины ощетинились копьями, и беззащитные обнаженные тела насаживались на бронзовые наконечники легче, чем мясо свинины на вертел. Но это нисколько не ослабило натиск нападавших. Скорее наоборот — вид крови своих сторонников только распалил их ярость и гнев. Воины не успели вытащить копья из тел пронзенных врагов, когда на них уже посыпался град ударов тупыми предметами. Нападающие наносили их с невиданным остервенением. Под напором атакующих кольцо стало прогибаться. Шанкар продолжал стрелять, выпуская из лука одну стрелу за другой. Каждая, направленная наметанным глазом, мгновенно разила врага. Но охотник понимал — стрел на всех не хватит, а воины Балдева долго не продержатся под яростным натиском безумцев. Последние уже начали охватывать живую цепь с севера и юга, плавно беря обоз в кольцо. В этот момент они походили на безудержную снежную лавину, готовую похоронить под собой неосторожных путников.
Шанкар не думал в тот момент, откуда взялась эта армия обнаженных людей. Где-то в глубинах сознания разум подсказывал ему, что это жители Мохенджо-Даро. Иначе и быть не могло. Это означало, что за время его отсутствия в городе что-то произошло. Нечто страшное и необъяснимое. И демон явно приложил к этому свои кровавые лапы.
Однако сейчас это не имело значения. Все, что имело значение — так это сдержать натиск обнаженных безумцев. И в данный момент Шанкар не представлял себе, как это сделать. Волна нападающих теснила кольцо воинов с запада, несмотря на существенные потери. Охотник потянулся к колчану и нащупал очередную стрелу… Она оказалась последней. Краем глаза он посмотрел на Абхе. Дочь старосты умело орудовала медным кинжалом, помогая сдерживать атакующих с северной стороны. Она не стояла бок о бок с воинами. Находясь на шаг позади них, Абхе наносила точные колющие выпады из-за их спин.
Выпустив последнюю стрелу, которая отправила к Богине-матери очередного ее последователя, Шанкар взглянул через плечо. У него защемило сердце. Окружение их отряда было завершено. Воины из живой цепи уже вплотную прижались к обозам. Зебу тревожно мычали. Только груженые зерном телеги не позволяли животным броситься наутек. Женщины прикрыли детей собственными телами, прижимая их лица к груди. Стараясь оградить своих чад от того, что происходит вокруг.
«Неужели все?».
Шанкар не хотел думать о том, что их жизни оборвутся сейчас, но все к этому шло. Еще немного, и живая цепь воинов оборвется, пропуская внутрь целые толпы обнаженных безумцев.
Охотник огляделся. На западе — высокие стены Мохенджо-Даро. Створки деревянных ворот распахнуты настежь. На мгновение Шанкару почудилось, что по ту сторону арки мелькнула чья-то тень. Массивная, с вытянутой шеей и длинным рогом на голове. Однако видение было мимолетным. Так, что охотник принял тень за игру воображения. На севере виднелась грунтовая дорога, идущая вдоль верховий Синдху в сторону Хараппы. Северо-восточнее, примерно в сотне локтей от места битвы, возвышались зеленые джунгли. Они тянулись на восток вдоль тракта в долину Сарасвати. Шанкар словно пытался разглядеть что-то, что помогло бы им переломить ход сражения. Но ничего подобного увидеть не удалось.
Охотник спрыгнул с телеги и положил руку на плечо Абхе. Та вздрогнула и повернулась к нему. Ее черные глаза были широко раскрыты. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания. На лезвии кинжала виднелась кровь.
— Отдай кинжал, и спрячься за мной! — прокричал Шанкар.
Абхе отрицательно покачала головой.
Охотник сильнее сжал ее плечо:
— Быстро!
— Нет! — яростно выпалила она.
Шанкар наклонился к ее уху, намереваясь высказать все, что он думает о ее упрямстве. Что она выбрала неподходящее время для споров и пререканий. Но не успел. Он уже разомкнул губы, с которых готова была сорваться гневная тирада, как вдруг его взор привлекло какое-то движение. На северо-востоке. Там, где виднелись густые джунгли. Крепкие стволы пальм буквально ходили ходуном. Словно что-то продиралось сквозь лес. Нечто огромное. Продиралось с большой скоростью. Охотник похолодел. Он уже догадывался, кто это мог быть.
«Демон».
Деревья стали валиться на землю, однако треск от их падения полностью заглушался воем безумцев и шумом схватки. Шанкар будто бы позабыл о том, что живая цепь вот-вот прорвется. Забыл о том, что по-прежнему крепко сжимает плечо Абхе. Все его внимание оказалось сосредоточенно на том, кто вот-вот должен появиться из глухих зеленых зарослей. И он не заставил себя долго ждать.
Свалив еще несколько крепких стволов, на опушке джунглей показался он.
Огромная коричневая туша. Прочная кожа, под которой угадывались сильные мускулы. Красные глаза, наполненные слепой яростью. Яростью, которая требовала немедленного выплеска. Из пасти торчали огромные белоснежные клыки, а между ними виднелся длинный и толстый змеиный язык…
Шанкар моргнул… Затем еще раз… И еще… не веря своим глазам!
«Боги, да что это со мной?!».
Абхе, видимо, почувствовав его замешательство, медленно обернулась и проследила за взглядом охотника.
Клыки на поверку оказались бивнями. Змеиный язык — хоботом. Мысли Шанкара становились настолько одержимы демоном, что тот виделся ему буквально везде. Коричневая кожа, массивная туша и горящие слепой яростью красные глаза ввели его в заблуждение. Сыграли с воображением коварную злую шутку. Это оказался всего лишь слон… Всего лишь слон с крайне агрессивным настроем. И эта огромная туша, увенчанная спереди блестящими бивнями, сейчас неслась… Неслась прямо на них!
Охотник медлить не стал. В мгновение ока он рванул Абхе за собой, увлекая влево. С оглушительным ревом слон врезался в спины безумцев, готовых прорвать живую цепь воинов. Задние ряды оказались смяты и втоптаны в дорожную пыль массивными ногами животного. Передние — отправились в свободный полет. Неустанно размахивая головой, разъяренный слон подбрасывал в воздух и насаживал на бивни все новых и новых врагов. Он не щадил никого. Не разбирал, кто здесь безумец, кто воин, а кто женщина или ребенок… Зебу, запряженные в телеги с зерном, отчаянно метались из стороны в сторону, пытаясь уйти от слепых в своей ярости атак бешеного зверя, вводя еще больше сумятицы в происходящее. Калеча и давя людей. Появление слона вызвало сильное замешательство у атакующих.
Шанкар не сумел устоять на ногах, уворачиваясь от летящего на него тела безумца, и упал на землю. При этом увлекая за собой Абхе. Девушка рухнула прямо на него. Над их головами раздался очередной дикий рев слона, полностью перекрывший шум битвы. И охотнику показалось, что он слышит еще одного.
«Два слона?! Два слона?!».
В этот момент одна из телег, стоявших позади них, взлетела в воздух. Мешки рвались прямо в полете. Сквозь дыры в ткани сыпалось зерно. Оно падало, подобно мелкому граду, больно ударяя по коже. Телега приземлилась буквально в локте от Шанкара и Абхе. Она с грохотом рухнула на землю, поднимая клубы пыли. Дочь старосты вздрогнула и зашлась кашлем.
Охотник увидел, как с востока приближается еще один зверь. С такими же красными глазами, горящими слепой яростью. Еще один слон. И он двигался прямо на них.
— Что?… — хотела, было, произнести Абхе, но не успела.
Охотник грубо спихнул ее с себя, а затем затолкал под перевернутую повозку. Он едва успел залезть следом, когда бешеный слон пронесся по тому самому месту, где секундой ранее находились они.
Снаружи творилась настоящая вакханалия. Рев слонов, крики убитых и раненых смешались в леденящий душу гул. Кровь текла ручьями по земле, которую усыпали раздавленные и изувеченные тела.
Шанкар отвернулся и прокричал:
— Кинжал у тебя?!
— Уронила!
— Проклятие!
Он вновь выглянул из-под телеги в поисках оружия, но ничего не нашел. Очевидно, кинжал уже похоронен под многочисленными трупами и вдавлен в землю массивными ногами слонов.
В этот момент что-то тяжелое упало на перевернутую телегу. Борт последней сильно ударил Шанкара по затылку. Боль оглушительным взрывом пронзила голову охотника. В ней застучали кузничные молотки, а в ушах раздался шум прибоя. Перед глазами все поплыло и начало двоиться. Он попытался сосредоточиться, но новый приступ боли мгновенно погрузил его во тьму.
***
Сознание возвращалось постепенно. Сначала он услышал шум, напоминающий отдаленный рокот прибоя. Гул был прямо у него в голове, которая буквально раскалывалась в районе затылка. Как будто обухом топора ударили. Впрочем, это было недалеко от истины. Со стоном, Шанкар открыл глаза. Перед взором все двоилось, однако спустя несколько мгновений он начал приходить в норму. Охотник обнаружил, что продолжает лежать под перевернутой телегой лицом вниз. Он медленно поднял правую руку и осторожно дотронулся до затылка. Кончики пальцев нащупали полузасохшую корку. Местами еще сочилась кровь. Шанкар поморщился и обернулся. Абхе под телегой не было. Позабыв на мгновение, что накрыт повозкой, он захотел вскочить, едва вновь не ударившись о борт. Однако в самый последний момент осознал глупость своего поступка и стал медленно выползать на солнечный свет.
Выбравшись из-под телеги, охотник шумно втянул воздух через ноздри и, опершись о повозку, начал медленно подниматься. Боль в затылке усилилась, заставляя его скривиться. Повязка на груди немного намокла. Видимо, раны от когтей синха снова стали сочиться. Однако ему удалось устоять на ногах, несмотря на легкое головокружение.
Округа была усеяна раздавленными и обезображенными трупами. Леденящие душу стоны раненых заставляли тело покрываться гусиной кожей. Кровь толстым слоем легла на землю. Грунтовая дорога, ведущая к стенам Мохенджо-Даро, буквально утопала в ней. И хотя Шанкар уже привык к рекам крови, он все же почувствовал приступ дурноты. К горлу подступил комок. Он окинул взглядом местность, и от этого легче не стало. Слоны ушли, оставляя за собой след из крови и разрушений. Телеги, сломанные и лежащие вверх дном, оказались разбросаны по всей дороге. Повсюду валялись порванные мешки с зерном. Среди тел было немало и трупов лошадей и зебу, не успевших сбежать от смертоносных бивней разъяренных животных. Шанкар опустил взгляд вниз. Под обломками телег он увидел неподвижные тела. Женские тела. По-прежнему укрывающие от опасности своих детей. Таких же неподвижных, как и они сами…
Охотник отвернулся, чувствуя, как все нутро сжимается в комок. Дыхание перехватило. Прикрыв глаза, он ухватился за борт телеги трясущимися руками. Стоны раненых и умирающих людей продолжали доноситься до его ушей, но он не хотел их слышать. Он вообще больше ничего не хотел. Лучше бы он вместе с остальными попал под сокрушительный удар слоновьих ног. Или оказался вспоротым костяными бивнями. Лишь бы не видеть и не слышать всего этого. Не зная, что делать дальше…
Однако ему пришлось. Пришлось открыть глаза. Ибо он услышал, как кто-то произносит его имя.
— Шанкар, — раздался хриплый и сдавленный голос.
Нехотя, с мертвенно бледным лицом, охотник поднял веки и обернулся на зов. У соседней перевернутой телеги на земле лежал Балдев. Прислонившись к борту, он тяжело дышал. Лицо покрывал слой пота и бледности. Вся туника ниже груди пропиталась кровью. Воин прижимал правую руку к животу.
На негнущихся ногах охотник сделал пару шагов навстречу.
— Что… — просипел Балдев, — что… что это было?
— Слоны, — выдохнул Шанкар.
— Но… — воин закашлялся, — они же… вроде как… мирные…
Охотник вспомнил красные глаза несущегося на всех порах животного, в которых горела слепая жажда разрушения.
— Их привлек шум, — проговорил он, — должно быть, сейчас брачный период и….
Шанкар сделал еще один шаг, и в этот момент Балдев истошно завопил. Охотник вздрогнул, непроизвольно скосив взгляд вниз. Только сейчас он заметил, что из живота воина вывалились внутренности. И охотник наступил сандалией на кишки. Шанкар отпрянул назад, наткнувшись спиной о борт перевернутой телеги. Открыв рот и выпучив глаза, он наблюдал, как тело Балдева забилось в конвульсиях. Агония продолжалась несколько секунд. Когда же все было кончено, и голова воина безжизненно упала на грудь, Шанкар понял — только чудо не даст ему сейчас рухнуть в месиво из крови и тел. Он ощущал, как жизненные силы стремительно покидают его ноги. Непроизвольно ухватившись дрожащими руками о борт повозки, охотник готов был выпустить деревянную поверхность из пальцев. Упасть и забыться. Чтобы не видеть больше ничего. Вообще ничего. Он так устал от крови и смертей. Они давили на него, словно сотня лет давит на плечи дряхлого старика, мечтающего о встрече с богами. И в тот момент, когда руки уже готовы были опуститься, он увидел ее.
Абхе шла по обочине дороги, устремив невидящий взор перед собой. Ее сильно шатало. Грудь покрывал слой крови.
Словно позабыв о слабости, охотник кинулся к ней, спотыкаясь о бездыханные тела. Он дважды падал, измазывая руки в крови и встречаясь взглядом с остекленевшими глазами трупов, на лицах которых застыли гримасы ужаса и боли. И дважды поднимался. Наконец, Шанкар добрался-таки до девушки и ухватил ее за плечи. Пелена в глазах дочери старосты немного рассеялась.
— Ты… — прохрипел он, а затем начал осторожно ощупывать ее грудь, залитую кровью, — где?!
— Не моя, — коротко произнесла она, — я цела… вроде.
Не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, Шанкар обнял Абхе, крепко прижав к собственной груди. Она ответила на его объятия, положив руки на плечи. Он ощущал, как ее трясет. Так сильно, что дрожь передалась ему.
— Его больше нет, — глухо прошептала Абхе.
— Кого? — спросил он, закрывая глаза, чувствуя, что они начинают увлажняться.
— Отца, — она шмыгнула носом.
Шанкар не стал ничего говорить. Слова были бессмысленны.
Они стояли так около минуты. Словно два изваяния, причудливо сплетенное друг с другом, на фоне жестокой и леденящей душу картины. Спустя какое-то время до охотника дошло, что он не слышит больше стонов умирающих. Округа погрузилась в тишину. Настоящее безмолвие, посреди которого в живых остались лишь они. Только слабое дуновение ветра над головами заставляло шелестеть пальмовые листья. Легкие порывы воздуха играли их волосами и обдували кожу. А тихий шелест деревьев привносил чувство покоя. Такое неестественное и жуткое посреди хаоса и смерти.
Шанкар не хотел открывать глаза… Она не хотела открывать глаза… Ведь опущенные веки позволяли насладиться тьмой. Тьмой, которая не пропустит в их мир эти ужасные образы. Ведь она оберегает их от реального мира. Оберегает подобно крепко закрытым вратам… Но нависшая над ними тишина словно подсказывала своим беззвучным шепотом — нужно идти. Идти дальше.
— Нам пора, — с трудом пробормотал Шанкар.
— Куда? — прошептала она в ответ.
Охотник подумал несколько секунд, а затем молвил:
— На север. В Хараппу.
— В Хараппу? Но почему именно туда? Может, в Лотхал?
— Нет. Туда тоже идет пустыня.
— Откуда ты знаешь?
— Твой отец говорил.
Она вздрогнула, но быстро ответила:
— Тогда в Хараппу.
— Хорошо, только…
— Только, что?
Шанкар нехотя открыл глаза:
— Я должен узнать, что стало с Миной и Нирупамой.
— Кто это? — Абхе немного отстранилась. Ее глаза покраснели, но пелена с них полностью спала.
— Семья моего старого друга.
— Думаешь, они еще живы?
— Вот я и хочу узнать. Я не могу уйти, не убедившись.
Она кивнула:
— Тогда идем.
Шанкар разомкнул объятия. Окинув взглядом землю, он поднял два окровавленных копья. Одно протянул девушке.
— Умеешь с ним обращаться?
Она горько хмыкнула:
— А есть выбор?
Охотник хмуро кивнул:
— Верно.
Старясь не смотреть под ноги, они двинулись в сторону восточных ворот Мохенджо-Даро. Их сердца громко бились в груди, а изо рта вырывалось тяжелое дыхание. Распахнутые настежь деревянные створки напоминали зев голодного чудища, чью жажду крови не утолить никогда.