Ева
Они не нашли ничего, где бы хоть отдаленно упоминался Дом Луны. Его не существовало, несмотря на то что Вестники сейчас находились внутри него. Ева медленно спустилась на первый этаж вслед за Алисой, держа в руке одну свечу. Внизу было тихо и достаточно темно, несмотря на просачивающийся сквозь стекла свет луны.
— Как думаешь, лес правда перестал был призрачным? Мне показалось, что я видела, как он оживал, — прошептала Ева, стараясь идти не слишком быстро.
— Думаю, да.
— Это ведь… — она не договорила, так как Алиса остановила ее и задула свечу, тихо подходя к приоткрытой двери, ведущей на кухню.
— No podemos volver a casa, — оттуда слышался тихий женский голос, — nuestra eternidad ha terminado.
Испанский язык напоминал лабиринт, в котором было легко запутаться — острые углы согласных словно разрезали воздух, сливаясь с мягкими, блуждающими по языку гласными, и создавая уникальное, почти экзотическое звучание.
Алиса осторожно заглянула в небольшую щель и увидела Харису, что находилась возле окна, напуганная, дрожащая то ли от холода, то ли от страха, а рядом с ней спиной к двери стоял Арон.
— Не говори глупостей, Хариса, — его голос стальным лезвием прошел по коже Алисы, но девушка продолжила стоять на месте, вслушиваясь в беседу.
— Я не собираюсь умирать в этом чертовом Доме, не исполнив то, зачем пришла сюда с тобой, — акцент Харисы отчетливо слышался в речи, когда она нервничала.
— Успокойся, — практически прошипел Принц, когда девушка оторвалась от стекла и задернула шторы, поворачиваясь к нему.
Алиса отошла в тень, едва не встретившись с Вестницей взглядом. Она обернулась к Еве, что все это время стояла позади в нескольких шагах от комнаты, приложила палец к губам и направилась в сторону гостиной.
Ева молча проводила ее взглядом и стала подниматься на второй этаж, оставив догоревшую свечу на ближайшем подоконнике.
Эта ночь казалась самой темной среди всех предыдущих, хоть и напоминала нескончаемые сумерки, в которых блуждали изуродованные тени, вышедшие из многовековых картин и рожденные собственным воображением.
В груди неприятно кололо, когда Ева обдумывала услышанное на кухне.
Что тревожило ее сильнее всего? Вопросы, оставленные без ответов, Луна, нашедшая своих созданий, или этот бесконечный Дом, окруженный древним пробудившимся лесом, полный уходящих в беспросветную тьму коридоров и тайных ходов?
Порой девушка терялась в нем, не имея возможности найти выход и попросту блуждая по этажам в поисках лестниц. Она чувствовала себя замурованной в этом месте и впадала в панику, но очень часто находился кто-то, кто помогал ей найти нужную комнату.
В темноте все спальни были похожи одна на другую, неизменно холодные и неуютные. И все же было в каждой из них что-то свое, уникальное, отличное от остальных. Ева всегда знала, что находится именно в своей спальне по скрипу половиц возле входа и особенному узору трещин на потолке.
Холодная пустыня за окном оставалась недвижимой, но лес, являющийся границей этого мира, находился как будто слишком близко. Он словно медленно приближался к Дому и до него можно было дотянуться рукой. Ветви покачивались от сильного ветра, но тихая мелодия, доносящаяся оттуда, понемногу стихала, пока ее вовсе не перестало быть слышно.
Ева почувствовала далекий запах сырой земли и пыли, что смешивался с горьким одеколоном. Она обернулась, всматриваясь в глубину коридора, и пожалела, что оставила свечу, хоть та и освещала не больше самой себя.
Она зашла в комнату, думая о том, что все ее теории касательно Харисы, вероятно, были ошибочными. Ей не удавалось ничего понять или разобраться в поведении этой Вестницы, и чем сильнее Ева углублялась в размышления, тем все выглядело запутаннее.
В спальне было слишком холодно. Она подошла к окну и плотно задернула шторы, но сквозь них все равно просачивался лунный свет.
Что произошло? Как они выдали свое убежище?
Недалеко от нее скрипнуло несколько половиц.
Ева обернулась к зеркалу и заметила странное шевеление возле двери. В нос ударил запах имбиря.
— Кто здесь? — почти шепотом произнесла Ева, пока не ощутила на себе чужие руки.
В глазах потемнело от резкого удара об стену, она едва смогла разглядеть мимолетный взгляд, горящий от нескрываемой ненависти. Желудок скрутило в тугой узел от запаха алкоголя, которым полностью заполнились легкие.
Незнакомец словно пытался раздавить ее под тяжестью своего тела, грубо прижимая девушку к стене. Сдавленный вопль вырвался из груди, но он крепко зажал ее рот ладонью.
Ева задрожала от ужаса. Его холодное, едкое дыхание было слишком близко. Он схватил ее за плечо и грубо впился пальцами в кожу, прижимая к себе спиной.
Она ощутила холод металла у своей руки и попыталась закричать, но голова закружилась от нехватки воздуха. Слезы градом потекли по щекам, она не могла заставить себя пошевелиться, стоя в оцепенении и захлебываясь в слезах.
Ева изо всех сил старалась не задыхаться от страха, когда острый предмет медленно прошелся по ее плечу и замер в нескольких сантиметрах от шеи.
Ей было нечем дышать.
Острая боль пронзила плечо, обжигая нервы и ртутью разливаясь в том месте, где полоснули кожу. Горячие струи темно-алой крови стекали вниз к ладоням и, словно лепестки, опадали на пол, окрашивая его.
Она задрожала от паники, нахлынувшей ледяной волной на тело, и едва не упала на пол, когда незнакомец неожиданно отстранился от нее. Позади послышался громкий шум.
— Ты покойник!
Обернувшись, она увидела, что мужчина со всей силы врезался в стену. Это был Владимир. Над ним склонился Филипп, он поднял его за кофту и изо всей силы ударил об стену еще раз, а следом повалил на спину и схватил за горло. По комнате раздался болезненный хрип.
Ева опустилась на колени и обняла себя одной рукой, сжимая до побеления костяшки пальцев и периодически подрагивая от нестерпимой боли в плече. Неподалеку от нее лежал кухонный нож, испачканный в крови, как и пол, и одежда девушки.
Она чувствовала себя противоречиво, наблюдая за тем, как Филипп пытался убить Владимира. Ей хотелось, чтобы он остановился, но при этом она ничего не предпринимала.
— Ты, тварь, будешь вечность гнить в Гадесе, пока псам Гекаты не надоест рвать твою плоть!
Он ударил его в лицо несколько раз, его кожа покраснела, а комната нагрелась настолько, что воздуха снова перестало хватать. Ева коснулась своей шеи и попыталась успокоиться, но слезы не переставая лились по щекам.
— Что здесь, черт возьми, происходит?
Комнату озарили несколько свечей, сопровождаемые растерянными криками. Все происходящее разбилось на множество расплывчатых кадров, за которыми девушка не имела сил наблюдать.
Перед тем, как закрыть глаза, она заметила приближающуюся к Филиппу Алису, которая громко ругалась и старалась оттащить мужчину от лежащего на полу Владимира.
— Ты не можешь! — снова и снова повторяла Вестница, — ты убьешь его!
Голова гудела от давления, Ева откинула голову назад, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Карается ли убийство? Как жестоко Геката наказывает за умышленную гибель одного из своих детей? А если ты желаешь спасти чужую жизнь? А если не ты, то тебя?
Слишком много вопросов всплывало в голове, будто было время обдумать каждый из них. Руки предательски дрожали от неугасающей боли в плече и страха, застывшего в воздухе.
Она едва не умерла.
От осознания этого к горлу подступила тошнота, дрожь лишь усилилась, и девушка была не в силах ее унять.
Ей было противно от воспоминания об ощущении холодного металлического ножа, едва не прижатого к ее горлу. Немые вопросы повисли в воздухе электрическим напряжением, смешиваясь со стойким запахом алкоголя, от которого Ева снова расплакалась.
Она едва не умерла.
Георг ворвался в спальню и замер в дверях, оцепенев от непонимания происходящего. Алиса обернулась к нему и крикнула, чтобы тот позвал Феликса, но он подошел к Еве, опускаясь перед ней на колени.
— Я видел его в коридоре, он скоро подойдет, — крикнул мужчина назад и глубоко вздохнул, прежде чем повернуться к Вестнице, — ты можешь идти?
Она нерешительно кивнула, не смотря на него, но заметила, что Георг внимательно прошелся по ней взглядом, проверяя на наличие всевозможных повреждений.
— Я уведу тебя отсюда, — он протянул ей руку и осторожно поднял с пола, выводя из комнаты.
На этаже были слышны голоса, где-то замелькали силуэты, но по мере того, как они шли по коридору, все медленно растворялось, пока вовсе не утонуло в тишине. Они спустились вниз и зашли на кухню, где было особенно спокойно.
Вестник зажег светильники и стал копаться в шкафчиках. Его лицо приобрело сосредоточенное, даже немного жесткое выражение. Ева опустилась на стул, стараясь не обращать внимание на пропитанный влагой свитер, прилипший к ее коже.
— Приподними руку, — Георг взял нож, но остановился, оглядев девушку, — я отрежу рукав, чтобы обработать рану.
— Хорошо, — прошептала Ева и закрыла глаза.
— Считай до двенадцати, это поможет успокоить дыхание, — добавил он и прошелся ножом по вязаной ткани, после чего осторожно снял ее с руки.
Девушка вздрогнула, когда чужая ладонь коснулась ее тела, и тихо зашипела, стоило холодному воздуху коснуться плеча.
— Кровь идет? — нерешительно спросила она, подняв взгляд.
— Нет, — пояснил Георг и опустился на стул напротив нее.
В его руке была мокрая чистая тряпка, а рядом лежало несколько бинтов и марлевая повязка. Он стал медленно стирать засохшую кровь с руки, продолжая наблюдать за ее реакцией.
Ева старалась не дрожать так сильно, она периодически смотрела на свои ладони и пыталась успокоиться, но перед глазами то и дело проносился силуэт Владимира, его взгляд, полный ярости.
— Сегодня здесь особенно холодно, — сказал Георг напряженным голосом и отложил тряпку в сторону.
— Думаю, это из-за Луны.
Он потянулся за марлей и наложил на место пореза, перебинтовав сверху. Его пальцы были ледяными, но девушка не шевелилась. Ей хотелось привести сердцебиение в норму. В горле по-прежнему застыл дурманящий голову запах, его не удавалось перебить даже кашлем.
— Ты уже в который раз меня спасаешь, — Ева посмотрела на Вестника, губы которого дрогнули в полуулыбке.
— В этот раз тебя спас Филипп.
— И он тоже.
— Слишком тяжело должно быть справляться со всем этим в одиночку.
— Я не одна. У меня есть дядя и Алиса.
— Я говорю не об этом, — Георг поднял на нее глаза, но Ева вновь опустила взгляд на свои руки.
Она не знала, что ответить, а потому просто молчала.
— Давай пойдем согреем тебя, — мужчина помог ей подняться со стула и отвел в гостиную.
В зажженном камине тихо потрескивали поленья, комната приобрела багрово-медный оттенок, ее наполнили ароматы сладких специй заваренного чая. Ева по-прежнему подрагивала, но тепло успокаивало, позволяло на время забыться.
Она лежала на диване и смотрела на Георга, сидящего в кресле, пока не закрыла глаза и не погрузилась в сон.