Алиса
— Я тоже пойду отдохну, — Марк провел влажной ладонью по волосам и ушел вслед за Евой на второй этаж, оставив Алису и Филиппа наедине.
— Ты молодец, — Филипп проигнорировал невольный смешок своей собеседницы, которая сразу же после ухода Евы вновь упала на диван.
— Заткнись, — она попыталась улыбнуться, но скрыть раздражение становилось все сложнее.
Мужчина опустился рядом и скрестил руки на груди.
— Все еще винишь меня в том, что я ей не рассказал?
— Я считаю, что ты совершил ошибку, — девушка глубоко вздохнула и повернула к нему голову.
— Принимать новеньких Вестников — твоя работа.
Алиса не могла успокоиться. Живот сводило от предчувствия, воздух в доме стал вязким, и его перестало хватать.
— Извини, — она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к мужской руке и поднялась, направляясь к двери, ведущей на задний двор, — мне нужно на улицу.
Девушка села на ступеньки и поднесла к губам недокуренную сигарету. Необъяснимая боль окутывала ее с ног до головы.
Она вспомнила ранние годы своего существования. Алиса привыкла жить отстраненно от всего мира, появляться в доме Филиппа лишь раз в несколько лет, когда Луна избирала нового Вестника или во время обрядов, которые было необходимо проводить. В остальное время она скиталась по стране и нигде не могла найти себе покоя.
Хоть она и не чувствовала холода, забота была ей приятна, и когда Филипп предложил ей кружку горячего кофе, была благодарна ему.
— Меня пожирает чувство одиночества. Я завидую тебе, у тебя есть сестра, племянница. Будь я на твоем месте, сама бы поехала за ней в Вильнюс, рассказала все еще по дороге и утешала.
Мужчина накрыл ее ладонь своей сильной рукой, не произнося ни слова, в то время как ее заполняли мысли о небытие, жизни, смысле существования.
— Я никогда не служила Луне с легкостью, присущей другим Вестникам, мне всегда внушали, что я обязана это делать. Моя жизнь давно перестала иметь смысл, я стараюсь просто жить каждым мгновением, видеть что-то новое, читать, познавать неизведанное.
Она сделала паузу, чтобы сделать несколько глотков обжигающего горло напитка, и продолжила, уже тише, боясь, что кто-то может услышать.
— Не знаю, сколько мне еще придется быть здесь, но я хочу уехать, Филипп. В этом доме я только сильнее, чем где-либо чувствую, что застряла в бесконечной паутине, в которую то и дело попадают новые жертвы. Кто-то считает Луну Богиней, дарящей шанс на новую жизнь, но для меня это — проклятие.
— Мы все зависимы, и никто не рад этому, — Филипп обнял Алису за плечи, — пока кисти наших рук украшают золотые вены — мы принадлежим Ей.
— Я вижу в Еве молодую себя, неопытную, маленькую, ничего не понимающую, и боюсь, что эта жизнь принесет ей, как и мне, одну лишь скорбь и разочарование, — слова давались ей с огромным трудом, казалось, будто в горло вонзили нож, но держать в себе все эти мысли было еще хуже.
Мужчина забрал из рук девушки потухшую сигарету и всмотрелся вдаль, на вечнозеленые деревья, вокруг которых кружили стаи ворон. Лес поприветствовал двух Вестников шумным шуршанием ветвей, он только пробуждался, накрытый постепенно рассеивающимся послеобеденным туманом, расправлял свои корни, но уже внимательно наблюдал за Филиппом и Алисой.
Капли дождя стекали с крыши дома, вместе с шумом ветра создавая мелодию, что просачивалась прямо в сознание. Одна из капель упала в кружку девушки, выводя обоих из легкого транса.
— Тебе не кажется, что это все похоже на сон? — мужчина постучал пальцами по крыльцу и отвел взгляд от леса.
— Возможно, это он и есть, — Алиса усмехнулась, отставляя свой кофе.
— Мне нужно съездить в город, не хочешь со мной? — Филипп поднялся со своего места и протянул девушке руку.
Она встала следом, поправила одежду и кивнула.
— Я всегда рада выбраться из этой дыры.
— Не называй мой дом так, — Вестник хмыкнул, но без тени обиды.
— Перестану, когда сделаешь в нем ремонт, — Алиса зашла внутрь и сразу же двинулась в сторону главного входа, осматривая потрепанную от старости крышу и показательно качая головой.