Сидя у лесного ручейка, непонимающе крутил головой. Только что я ругался в войсе с какой-то мелкой, писклявой идиоткой. Дразнил её, говорил что место ей на кухне у кастрюли с борщом, а не за клавиатурой, ещё и в лучшей стратегии десятилетия! Как вот, чёт заискрилось и на тебе… Густой лес, ручеёк, а ещё кастрюля, видать та самая.
Поднявшись с травы, ещё раз огляделся. Деревья, лиственные, высотой в добрых семь, а то и девять метра, а за ними горы… Блять, какие на хуй в Беларуси горы, где я⁈ Подойдя к здоровенному котелку, с долей скептицизма поднял крышку.
— Вы, блять, шутите что ли? — Под крышкой томилась красная субстанция, с цельно плавающими в ней картофелинами, такой же цельной свеклой, морковкой и луковицей. Принюхавшись, понял, сто процентный борщ. Пальцем потыкав ещё горячую жидкость, в последнюю очередь обратил внимание на крышку и выгравированное на её внутренней стороне послание:
«Подавись своим борщом, сучонок!»
— Дела… — Ошарашенно падаю на жопу, роняю крышку и ахуеваю. Видать эта писклявая стерва и вправду оказалась богом, ну или миллионершей, что смогла организовать моё похищение и отправку в какие-то ебеня. Ибо, как ещё объяснить подобное происшествие, я в душе не… знаю.
— Ладно, будем отталкиваться от того, что имеем, а что мы имеем? — В третий раз оглядываюсь. Лес, окружающий меня, стал ещё мрачнее, чем был минутой ранее. Слышатся звуки живой, дикой природы, где-то злобно завыла какая-то лесная тварь. А у меня из подручного «инвентаря»… одна кастрюля блять!
— Инвентарь, логи, голосовой помощник, справочник, Богиня, мать твою! — Тут же попытался я вызвать стандартный для подобных попаданческих историй инвентарь…
На фоне моих неудач, истерично заржала лесная птица.
— Мне пиздец… — Задрот девственник, один, в диком лесу, без оружия, знаний, умений за себя постоять и защититься. Если меня не сожрёт первый же дикий зверь, то я сам сдохну от голода. Взгляд падает на кастрюлю с борщом и вариант со смертью от голода тут же отсрочился на пару тройку дней. Мне, дрыстлявому «кощею» много не нужно, позднего ужина или двойного перекуса всегда хватало, а значит, я вполне могу сдохнуть раньше, чем доем имеющееся варево.
Ну и хули мне делать? «Деано», или как его там «Гривс», точно бы сказал что-то типа, «Для начало нужно найти источник пресной воды». Т ут мне фартануло, это есть. «Дальше обеспечить себя минимальным запасом белков и углеводов». — Кастрюля с борщом имеется, хотя хуй его знает, что там белки, а что углеводы, я ж не диетолог какой-нибудь. Говорила мне когда-то мама, готовься к универу двоечник, на хуя я в эти залупенские стримеры попёрся. Знал бы, что в такой жопе окажусь, лучше б в аграрный пошёл!
Ну и в третьих, и тут без всяких Гривсов понятно, мне нужен главный лагерь, ратуша, изначальная постройка, ну или в моём случае хотя бы шалаш, а рядом с ним костерок какой. С последним, а именно с разведением костра в ближайшее время проблем не предвиделось, имелась зажигалка, а вот сигарет… Глаз нервно дернулся при виде одной, последней капсулы смерти.
— Придётся бросать…
Зажигалка возвращается обратно в карман спортивок, а сам я направляюсь на поиск подходящих для лагеря составляющих, древесины в виде длинных веток, хвороста в виде сухих палочек, ну и, конечно же, больших булыжников, то есть камня. Ни в одной из стратегий, без камня нельзя было обойтись, хотя я и понятия не имел, как его лучше использовать в реале.
Человеком я всегда был спокойным, уравновешенным, по крайней мере, до тех пор, пока моё самолюбие и гордость геймера никто не задевал, как это было с той малявкой, первой начавшей нашу ссору своим тупорылым, не уместным предложением сдаться. Я никогда не был особо выносливым и терпеливым, не раздраконь она меня своим мерзким голоском, может и в правду, без её тупых предложений, сдался бы на третьем часу, да и пошёл спать. Но нет… Истеричка первой начала эту возню в войсе и чате, а значит сама и виновата в своём поражении!
Хотя, исходя из сложившейся ситуации, кто из нас проиграл-то? Моя безумная трусость и боязнь лесов всегда казалась мне огромным минусом. Как может мужчина, храбрый защитник и добытчик, бояться того, что веками кормило его предков? Естественно, мужчина не может, а вот я мог, ибо от мужчины во мне только слово (добытчик). Не, ну а что, я в играх много чего «понадабывал», вон, даже ненависть со стороны богов умудрился раздобыть, правда, достижение сомнительное.
Холодный ночной ветерок щекотал голые пятки. Первым из самых главных спорных решений, принятых мной во время добычи и поиска материалов, стало желание сохранить к ночи носки. Они должны были быть тёплыми, целыми и невредимыми, чтобы во время сна хоть как-то согреть мои голые лодыжки. Каждый шаг, сделанный босой ногой в дикой местности, отзывался внутренней брезгливостью и страхом. В какой то степени, мне даже повезло что я трус, ибо именно моя трусость в моменты поисков необходимого защищала меня от всякого рода ползучих и шипящих гадов. Только собирая опавшие ветки и листву, я трижды мог рукою поздороваться с зубками пары маленьких ящерок и одной змеи. Так же, пару раз когда мои ноги вязли в мягкой лесной почве, их тут же окружали очень маленькие, пугающие до усрачки насекомые, что для меня, все как один представляли смертельную угрозу!
Итоговый результат моих сборов порадовал хрупкое задротское сердечко. Целая гора палок от метра до полутора казалась настоящим кладом. Одну за другой, я выставлял их в виде вигвама, пытаясь сделать шалаш. Но палки отказывались стоять устойчиво, и от малейшего дуновения ветра, а иногда и без него, рушились, превращаясь в очередную кучу бесполезного хвороста. Но я не сдавался. После четвертой неудачной попытки создать шалаш, я подобрал у ручейка камень и начал вгонять им ветки в землю, а после, вытянув с пояса спортивок резинку, для большей устойчивости обмотал верхушку, и, внезапно, это помогло!
— Мой первый домик… — только подумал я, как…
Странное свечение окутало мой вигвам, в глазах зарябило, от неожиданности я попятился назад. Свет был такой яркий, что даже кожу лица обжигало исходящим от постройки теплом. Ногой, зацепившись за валявшийся на земле, мной же принесённый камень, теряю равновесие и лечу спиной назад. Глухой удар, резкая боль в затылке, в глазах тут же всё тухнет…
Не знаю сколько я провалялся, но когда очухался уже полностью стемнело. Лунный полумесяц частично показался из-за крон высоких деревьев. Жопу и спину покусывал неприятный холодок исходивший от земли. Я даже и не знал, что почва, нагревшаяся за день от солнца, к вечеру может настолько сильно остыть.
— Ёбушки-воробушки… — Поднявшись, тут же натыкаюсь на какой-то странный шалаш, точно не тот который я строил. Высокий, почти в два метра, посыпанный листвой и с полноценными входом, прикрытый длинным, переплетенным травами полотном.
Зайдя внутрь, в очередной раз офигел. Просторно, ветер не гуляет, и даже пол утеплён тем же, аккуратно уложенным хворостом и листвой. Фантастика! Пробуя покрытие на мягкость, усадил свою пятую точку на кучу лежавшей в уголке листвы. Мягко и комфортно. После, пальцем потыкал в стены: крепкие, куда крепче чем мог сотворить идиот вроде меня, а это значит… Либо, пока я спал кто-то пришёл и перестроил моё убожество в полноценный дом, либо… я чёртов лунатик-гений-строитель!
Усмехнувшись, отмёл все вышеперечисленные варианты. Предположив, что переиграл в стратегии и по прежнему сплю, вышел на улицу. В животе бурчало; решил отхлебнуть немного оставленного мне варева. Во сне вкуса не чувствуется. Хотя и боли тоже, а затылок мой болел не слабо. Ложки у меня не было, точно так же как и тарелки. Есть с кастрюли меня не смущало, а вот есть руками — это другое дело. Котелок весил довольно-таки тяжело: видно было что наготовили для меня не жалея сил; литров десять, не меньше. От того и отхлебнуть варева, не рискуя то обернуть на себя, стало настоящей проблемой. Не буду же я как свинья в чан голову совать… В памяти моей от чего-то всплыли ракушки и мидии, не зная, водятся ли те в ручейках, побрёл к ближайшему источнику воды. Местами по колено, местами глубже. Усыпанный каменной галькой, он представлял из себя не лучшее место, по которому стоило бродить с босыми ногами. В любой момент я мог порезать или вывихнуть стопу, лишив тем самым себя возможности передвигаться. В моём случае, и первое и второе представляло из себя одно — медленную и мучительную смерть. Повезло что вода оказалась очень чистой и прозрачной. Казалось, ручеёк шёл с самых гор, от того водичка и выглядела вполне себе пригодной для употребления. Жаль лишь подходящих ракушек найти не получалось. Тем временем, ночь всё больше и больше поглощала мой новый мирок. Включив на зажигалке фонарик, я не теряя надежды бродил вдоль берега, но ракушек так и не нашёл. Зато на удивление для себя обнаружил парочку рыб. Довольно крупные и медлительные, они на кой-то ляд, борясь с потоком, пытались подняться вверх по руслу ручья, при этом становясь весьма удобной, медлительной как мне казалось добычей.
Залюбовавшись рвущимися в гору рыбами, оступился, берег ручья осыпался, а я едва не рухнув в воду, намочил левую калошу. Шаг, другой, сильный речной поток сносит опорную ногу и я, падая на колени, по самые яйца оказываюсь в воде. Как и «планировал» — замочил свои нагретые от тела носочки.
Ёбаный в рот… — Выругавшись, скользя по осыпающейся гальке, на четвереньках пополз вверх. Проходить весь день босым и без того было задачей крайне тяжкой: стопы очень болели, а синтетические носки я берег для ночи, ибо предвидел что спать будет холодно, и ноги чем-то нужно будет отогревать. Поэтому я не боялся порвать носки, и тем более не хотел их мочить, но, увы, так получилось. Хорошо хоть трусы сухие!
Требовалось разжечь костер, отогреться, попытаться просушить одежду — я очень боюсь простудиться. Выбираясь из осыпавшегося ручья, рукой цепляюсь за старый толстоватый корешок, что внезапно для меня обрывается, едва вновь не отправляя меня в воду.
— Сука, да сколько можно! — кинув его в ту же сторону что и зажигалку, не без труда выбираюсь из ручья. Вымокший, подмерзший, ощущаю лёгкую дрожь. Подняв светящуюся в траве жигу, замечаю и злополучный корешок, с очертаниями вполне схожими с ложкой. Достаточно приплюснутый, и если подточить, то вполне возможно что-то дельное и получится. Тяжело вздохнув, сунул корень в карман с носками и по холодной травке побрел вверх по ручью; обратно к своему лагерю.
Накидав листвы, затем веточек для безопасности, как некогда учили в школе, обложил костёр камнями. Сгореть во сне мне не хотелось, точно так же как и замерзнуть: заболеть — умереть. Да и кастрюля с варевом успела остыть, а есть холодное не самая лучшая затея… С третьего чирка костерок, сложенный в уменьшенной форме моего шалаша задымился. Вспыхнула сухая листва, от которой тут же начали гореть и маленькие веточки. Поставив кастрюли на камни рядом с костром, подкидываю всё нового и нового хвороста. Примерно через десять минут с наслаждением ощущаю вырывающийся из под крышки аромат. Ранее еда никогда не пахла так вкусно. Быть может, именно тяжёлый труд, а вместе с ним и все те пережитые мною за сегодня события улучшили восприятия незамысловатого блюда. Сгоняв к воде и вымыв в реке корешок, беру один из оставшихся камней, притянутых мною для костра. Слегка заострённый, увесистый, обмытый рекой, каменный гребешок с легкостью снимает кору с корня, прорезает волокна, создаёт углубление.
— Делай раз, делай два, делай три… — Обтёсывая ямочку в будущей ложке, вновь сталкиваюсь со странным свечением. Не таким ярким как прошлое, но всё так же ослепляющим. Мгновение-другое, и в моих руках не корешок, а самая настоящая полноценная ложка!
— ЕБАНУТЬСЯ! — Вскочив от радости на ноги, как в Короле льве, вздымаю ту к небу идержу на фоне вырывающегося из-за гор света луны.
Моя личная читерская способность, вот она сука, вот она, ложка, настоящая лож-ж-ж-ка!
Восторгу моему нету придела. Словно сайгак прыгая вокруг костра, имитируя танцы негров в Африке я радуюсь этой ложке не меньше, чем святые радуются приходу своего спасителя. Я ёбаный читер, любитель стратегий, способный создавать годные вещи из всякого рода мусора. Теперь я точно не сдохну, не дам себе умереть и обязательно овладею такой ахуительной силой! Богиня ещё пожалеет что оставила меня в живых, наступит момент и я отомщу ей, я уверен!
Десятки крафтерских мыслей тут же заполняют мою голову.
А что если скрестить большой камень и маленькую палку? У меня получится топор? Или, быть может длинную палку и какое-нибудь остриё? Тогда у меня будет копьё⁈ Столько идей, столько замыслов зарождается в моей голове, но на воплощение их сегодня у меня не хватит ни сил, ни времени. Я слишком устал, изголодался, а борщецкий в кастрюле уже достаточно нагрелся для первой пробы. Деревянная ложка моего личного изготовления погружается в красную жижицу. Остудив ту парой лёгких дуновений, слегка пригубил бульон.
— Не дурно, не дурно, ещё бы только сметанки… — Ложка вырывается из моего рта, после чего я принимаюсь нещадно истреблять содержимое кастрюли. Попутно, не забыв надкусить одну из картошин, а вместе с ней лучок, плававшую морковочку и свёклу. Казалось, сегодня я мог в одиночку утоптать добрую треть от содержимого чана, но благо удалось вовремя остановиться. Помимо этого борща у меня совсем не было еды — следовало экономить.
Ощутив сытость, проверил свои носки, сушившиеся у огня на воткнутых в землю веточках. Натянув те на свои отогретые у пламени ноги, тут же направился в свой новый, уютный домик. К ночи стало ещё холоднее. Устало прикопав себя листвой, через вход в своё «убежище» наблюдаю как медленно тускнеет пламя, исчезают последние яркие язычки огня. Сегодняшний день это нечто. По сравнению со всей моей жизнью, прям огниво неебическое. Столько открытий, столько свершений и новых локаций. И еда, она казалась такой вкусной, что даже блюда из ресторана уступали ей… Я ещё никогда в своей жизни не ночевал на природе: считал это занятием для экстремалов, но попробовав всего один раз, ощутил для себя нечто новое. Нечто совсем иное, то, чего никогда не испытать лежа в своей квартире. Быть может, кемпинг не совсем для экстремалов? Едва сон стал наползать на мой разум, как внезапно проснулся желудок. Бурчание, а вместе с ним и требование облегчиться, заставили похоронить приготовленную для борща Мишленовскую звезду.
— Только задремал…
Напихав себе в карманы листвы, выскочил из своего домика. Моё желание обосраться шло в ногу с желанием американцев овладеть новым месторождением нефти! Опасаясь с утра проснуться от запаха своей же подпекшейся на утреннем солнышке дрисни отошёл подальше, инстинктивно к кустикам, лопухи которых в случае недостатка листвы могли заменить мне туалетную бумагу. Штаны без резинки спадают автоматически, а сам я едва не обгадив свою единственную одежду сажусь на корточки.
Суп был очень вкусным и точно не испорченным. Вот только я, не привыкший к обжорству, походу всё же перебрал. Возможно причиной тому нервы, возможно ещё что-то, но итог очевиден: мне не удалось сдержать себя в руках и вот он ожидаемый финал. Волна за волной меня проносило пока желудок не опустел. Понимая, что всё же придется ещё раз подкрепиться, завершаю со своими делами, и внезапно, подняв взгляд с листьев соседнего лопуха, замечаю яркие сияющие в ночной темноте глаза.
Большие, красные, угрожающие. Мысль о том что я завершил своё вечернее мероприятия испаряется с новой подкатившей к заднице волной. Меня чё щас прям над кучей дерьма захерачат⁈
Нервно сглотнув, стопкой листвы подчищаю очко, и едва сумев переступить собственную кучу, начинаю пятиться назад. Существо в ночи, чувствуя свою доминирующую позицию напирает. Приглушенный свет угасающего костра освещает полузвериный силуэт. Изогнутые, когтистые нижние лапы защищает белый густой мех. На сильных полузвериных ляжках отчётливо виден рельеф, чуть выше бодибилдерский пресс со стальными кубами и…
Грудь, большая женская грудь, а так же, растерянное, милое и слегка смущенное лицу с большими, торчащими в верх кроличьими ушами…
— Вот… — Протягивает мне стопку листов лопуха голая крольчиха.
Нос её, расширяясь сужается, точно так же, вздымаясь и опускаясь шевелится обнажённая, слегка прикрытая собственным белым мехом грудь.
— С-спасибо…- Переняв из мягких, беленьких пальчиков листву делаю несколько шагов назад.- Ты кто?
— Кролли Муррка Двадцать седьмая, а ты? — Без смущения отвечает существо с торчащими сосками… Совершенно неприкрытой вагиной.
— Я… Я человек… Матвеем был, вроде как… — не зная куда деть глаза, из стороны в сторону кручу головой.
— Человек? Это лесной титул? А Матвеем имя? — Вновь, быстро спрашивает незнакомка.
— Матвей имя, а человек — происхождение, вернее раса. — Поясняя, замечаю что моя гостья боится меня гораздо меньше чем я её.
— Странное имя, странная раса, ты не из хищников? — Ещё раз блеснув в ночи своими глазками, сделала шаг назад крольчиха.
— Из травоядных… — Вспомнив свой ужин, с иронией ответил я, получив в ответ быстрые два шажка на встречу и радостную улыбку от Кролли.
— Слава богам, я уже испугалась… Это ты по лесу пустил столь дивные ароматы? Что это, что это⁈ — В два прыжка оказавшаяся возле меня крольчиха, своими розовыми сосками едва ли не заваливает меня на траву.
«Дивный аромат?» Если не брать во внимание место где меня застали врасплох… то…
— Суп… — Пытаясь спрятать свой девственный взгляд, а так же отстраниться, делаю ещё шаг назад. Я никогда не видел голых женщин в живую, а тут прям настоящая Афродита, богиня для любого задрота девственника, и так близко, и этот её вид… Кролик, серьезно, это не косплей⁈
— СУП⁈ — Пискнув от восторга, подпрыгнула на месте Кролли, — Так ты повар? А из чего он, твой суп⁈ Из чего, из чего⁈
Её напирающие движения, а так же касание грудью, всё же заваливают меня на землю. В свете ночи, я палкой отгоняю набивающиеся в мою голову дурные мысли. Те поросшие белым мехом складки между её ног сводят мою мерзкую личность с ума. Снизу у меня всё начинает наливаться кровью: это существо, стоящее надо мной, казалось приделом эротических мечтаний миллиона отаку, в число который входил и я. Но, тем же временем она могла стать и первым из моих союзников, что может ввести меня в курс происходящего в этом мире. Нельзя проявлять агрессию Матвей младший, нельзя! Рукой, через карман уложив приподнимающийся член, забыв о чём спрашивала Кролли, тупо молчу.
— Ну так из чего он, твой суп? — Сев прям своим вареником мне на живот, глядя в глаза, без каких либо лишних мыслей вновь спросила Кролли.
— Из картошки, лука, свеклы и морковки…
С последним словом, крольчиха руками хватается за сердце. Вздохнув, та приподнимается, делает пару шагов назад, а после, ошарашенная услышанным падает на задницу.
— Не может быть… Святая гора вновь разродилась, ожила. Запретный плод, Морковь святая вновь взросла на мертвой земле. Покажи мне её человек, имя коему Матвеем. Дозволь увидеть, понюхать, НАДКУСИТЬ… — Глаза крольчихи засверкали нездоровым блеском, дыхание стало сбитым, тяжёлом, а из рта, речкой полилась слюна.
Слова крольчихи слегка шокировали. Видать, её семейство прям таки поклонялось этому овощу, а значит, скормив той, или попросту передав остаток морковки, я мог выторговать у её рода что-нибудь ценное для себя. Задумавшись о торгах и выгоде, я наконец-то перестал пялиться на её грудь, и отведя взгляд в сторону своего лагеря ответил:
— Иди за мной…