— Старшая женщина… чего?
— Того, — ожидая моего вопроса, выплюнула Хохо. — В нашем племени первое дитя, рождённое от любой из женщин, считается старшим наследником. У тебя детей нет, так ведь? Муррка бесплодна, а значит, проблем в том чтобы моя Момохо стала твоей второй женщиной нет. Сделай с ней ребёнка — своего наследника, желательно несколько. Объедени наши рода и я поделюсь с тобой секретами, клянусь кровь своих предков.
— П-подожди…
— Матвеем, твоя кровь незапятана родственными связями, в твоих идеях я вижу светлое будущее. Будущее не только для себя, но и для своих внуков, и всего народа Кролли. А потому, если ты не враг нам, то согласишься стать мужчиной для моей дочери. К тому же, я не прошу даже её обеспечивать. С этим я сама справлюсь, просто сделай детей, с остальным Момохо сама управится.
Взглянув на совершенно безэмоциональную словно вещь девушку, я невольно пожал плечами. Фигуру её невозможно разглядеть под плотной, редкой среди кролли одеждой. Лицо пусть и молодое, симпатичное, но бледное будто у мертвеца. С какой стороны на неё не взгляни, холодная словно ледяная принцесса. Когда мать говорила о родах, она даже ухом не повела, словно той вообще поебать кто её будет пялить и от кого ей придётся рожать. Такое отношение к жизни и к окружающим мне совсем не нравилось. К тому же, одна мысль, что мать моих детей через месяц-другой будет натягивать кто-то ещё, вызывала рвотный рефлекс. Нет, такие легкодоступные не в моём вкусе. О, и о доступности, об этом следует предупредить и Муррку, не приведи господь узнаю, всё село спалю!
— Причин отсрочивать ваше соитие я не вижу, моя дочь многое умеет и…
— Я отказываюсь… — От моих слов, поперхнулась не только Хохо, но и её безэмоциональная дочурка. Впервые на её похуестичиском личике появились хоть какие-то эмоции.
— Ты что, совсем что ли? — В ответ на удивлённое молчание матери, вспыльчиво выдала та. — Ты хоть понимаешь кто такая Хохо, какая она важная кролли в поселении, ты должен уважать меня как её….
— Хохо бесценна, вопросов нет. К тому же, твоя мама спасла мне жизнь, за что я ей безмерно благодарен и признателен. Но ты… Ты вообще кто такая, и за какие такие заслуги я должен уважать тебя, хоть на грамм так же, как уважаю Хохо? Теперь я точно отказываюсь. — Обрезав зазнавшуюся девчонку, полностью разочаровавшись в отпрыске целительницы, поворачиваюсь к той спиной.
— В Хохо, твоей матери, в разы больше изящности и женственности. Лучше бы я заключил союз с ней чем с тобой…
Косясь, замечаю, как, поставив клетки на землю, со смеху, в кулак прыснул сын знахарки. Мать, в очередной раз налилась красками от смущения и удивления, а дочь от ярости и негодования. Сынишка Хохо уже зубами губу прикусывал, казалось, вот-вот его разорвёт от положительных эмоций. Стоя в сторонке, тот с наслаждением наблюдал за словесной перепалкой, и с нетерпением ждал продолжения развития событий. Засранец лучше остальных знал о характере своей сестры и кажется, полностью поддерживал моё решение. Мда… В этой семейке к моей персоне никто не останется равнодушных.
— Ах ты, мерзавец… Помёт пик-пика, да как ты смеешь, да я… Да ты! — Вскинув руки, кинула в меня одной из шкур девчонка, а после, пылая яростью, пальчиками впившись в свои толстые, знатные одеяния, укатилась восвояси.
— Вот это да, так её ещё никто на место не ставил. Слушай, а ты мне нравишься! — Усмехнулся паренёк.
— Мне мамка твоя тоже нравится. Ну что, станешь мне пасынком?
— Пасынком? — Пропустив мои первые слова, переспросил парень. — Я не против. — Усмехнулся тот.
— МАТВЕЕМ, хватит, это ведь некрасиво! Вы ещё молоды, а я слишком стара для ещё одного ребёнка! — Так же как и дочь, покрывшись краской поспешила ретироваться Хохо. Отчего, мы с пареньком вместе рассмеялись. Сын Хохо хорошо чувствовал где я шучу, и с чего можно смеяться. Более того, он казался точной копией меня. Такой же худой, низкий, беззаботный и безобидный. В общем, человек со своими тараканами.
Подойдя поближе, он поставил клетки у моих ног и поглядел в сторону удалявшихся девушек.
— Ловко я их? — Так же глядя, спросил у того я.
— Ага… Сестру давно так никто не злил. Кстати, я и вправду не против.
— Против чего?
— Не против того, чтобы ты стал новым мужчиной Хохо. — Шокировав меня, произнёс пацан. Я думал тот шутит. — Мама ещё довольно молода. К тому же, последние дни говорит о тебе чаще чел о любом другом мужчине. Ты ей явно интересен.
Та-а-а-а-к… Неужели я нашёл себе тайную милфу поклонницу? Приятно конечно слышать такое, но блять… Не от сына же.
— Ясно… Если не секрет, а с последним мужчиной её что было?
— Ой, да там всё странно. Говорят отравился.
«Говорят? То есть может быть и ещё какая-то другая причина смерти?» — Нервно сглотнув, решил отступить. Лучше бы засранец соврал, сказать что волки съели, мол на небо улетел, или за хлебом ушёл. Всяко спокойнее было бы будущему ухожору. Ну да ладно. Взгляд пал на принесённые детьми Хохо вещички.
Распросив про шкуры и клетки, узнаю что это дары. В этот раз дары принесённые Хохо, были лишь за одно право рассмотреть предложенную для соития деву. Подобное подношения для кролли являлось актом небывалой щедрости. Причиной тому стала чистота моей крови, и личная заинтересованность целительницы. О роде Человече, здесь никогда не слышали, и, от подобного союза могли родиться очень сильные, здоровые, а самое главное обладающие даром отца дети. Воспитание и выращивание коих легло бы на плечи матери и рода Хохо. Из чего следовало, что чадо, любило бы, и заботилось, исключительно о вырастившей их мамочке, а на папу, хер бы они клал, причём законно. Не, хуйня затея, мне такое неинтересно.
— Слушай, не знаю как у вас Человече, но, у нас не обязательно любить того с кем сношаешься. — Глядя на мою скривившуюся физиономию, попытался встать на защиту сестры паренек.
— И? К чему ты это? — спросил я.
— К тому что ты нанёс сестре оскорбления. Пусть она и дура, но всё же это слишком жестоко. Ты ведь шаман, а если шаман от женщины отказался, значит порченная, или чего хуже прокажённая или проклятая… Когда в племени узнают, не один мужчина даже под угрозой смерти с такой дело иметь не будет.
— Раз всё так плохо, чего она тогда убежала? — Уж жизнь девчонке я ломать точно не собирался. Стоило извиниться, или хотя бы прояснить ситуацию.
— Удивилась как и мама. Но, ты не переживай, скоро вернуться… Обе.
Сидевший на пне мальчуган, развесив уши, глядел за всем происходящим вокруг с широко раззинутым ртом. Едва не забыв о том, попросил Обба (так звали сына Хохо) оглядеть пострадавшего. Целитель ответил естественным согласием. Мать велела Обба приглядывать за мной, по возможности помогать и учиться у меня «шаманскому ремеслу». Как учить тому чего и сам не понимаю, я не знал, да и не собирался. А вот от помощи отказываться естественно не стал.
Оглядев мальчугана, Обба водой из своего бурдюка промыл ранку, после, заставив мальчишку попищать и шипеть, очистил от успевшего налипнуть на кровь песка, травы и листвы, после чего, в очередной раз промыл и наложил повязку.
— Прокол глубокий, но не опасный, побольше отдыхай, меньше ходи и уже скоро опять будешь бегать. — Несмотря на помощь Обба, мелкий ушастик поблагодарил только меня и лишь когда я того отругал, язвительно прошипел слова благодарности лекарю. Сына Хохо это ничуть не расстроило.
Оставив мальчонку увлеченно плести стенки клеток, вместе с моим новым личным помощником секретарём начинаем планировать, как и где лучше всего разместить домики пик-пика. Разведением ни он, ни я никогда не занимались и слабо представляли что тварям для этого нужно. Сначала думали об загоне, но, пик-пик хорошо копает, а значит стоит того только выпустить, как тут же утечёт. Строить большие и цельные домики из прутов я не умею, но мог попробовать, рассчитывая на помощь всемогущей магии. Также, из старых-давних, ещё школьных диалогов с друзьями, я вспомнил о «ползучей клетке». Был у нас в параллели дурачок один, гордился что в четырнадцать сам выращивал, бил и резал кролей на продажу. Повернутый на ферме своих предков садист, своей открытой жестокостью пугал меня и всех нормальных ребят, но вот пацанов любивших жестить наоборот привлекал, чем и снискал настоящее уважение среди старшеклассников. Чё за ползучие клетки я не помнил, но блять… Я бы сейчас много отдал за то что бы вернуться в прошлое и поговорить с тем пареньком. Уже тогда, в четырнадцать он был более взрослым и подготовленным к жизни, чем я сейчас. Досадно признавать подобное, но как есть.
В доводах и рассуждениях, с Обба сошлись на размещении клеток у реки. Проще мыть животину, чистить клетки, да и отходы всегда можно по реке сплавить. К тому же, подступы к нашим угодьям вытоптаны и хорошо просматривались. Обба беспокоился, что изголодавшиеся в любой момент могут попытаться украсть нашу еду. А воровство в племени было и каралось, причём очень строго, потому, любой кто увидит вора, тут же поднимет тревогу. Иначе, если выяснится, обоих, вора и молчуна могли вне жребия отправить на Каглахам.
Разобравшись с местоположением, попросил Обба, помочь огородить наш участок, отведенный под клетки и огороды. Клетки ограждались чтоб никто посторонний не шароёбился рядом. А огороды чтобы в дальнейшем не запутаться, где при помощи магии сеял я, а где малыши кролли. Разделив наши труды, я смогу узнать влияет ли моя сила на посевы, если да, то насколько сильно мои результаты рознятся с результатами ребят. Так же, рядом с уже посаженной картошкой, отдельным рядком, быстренько просеял собранные детьми разного рода семечки и зёрнышки. Что они из себя представляли, взойдут, не взойдут, я не знал. Поэтому, просто сеял, надеясь на магию и чудо.
Под многочисленные взгляды, непонимающе бродящих взрослых и маленьких кролли закончили разметку. Всё было готово для установки первых домиков пик-пика. Только…
— Шаман Матвеем, нужно что-то попрочнее прутиков, да и ветра, сквозняки, дожди… Пик-пик слабые, они могут заболеть. — Место, выбранное нами оказалось очень ветреным. Клетки из прутов и лазы, слишком холодные. Им нужна крыша, а для крыши нужны доски… Точно, навес! Можно сделать навес или ещё лучше сарай. Распустив бревно на доски, собью или свяжу сарай. Под навесом его, где не будет дождя, соберём травы, где те будут сушиться. Травка и на корма пик-пику пойдёт, и на подстилку ему. Чего-чего, травы тут по округе много, а значит, будут они у нас много кушать и размножаться, а не захотят размножаться — на мясо пустим. Решено: строим сарай!
Невидимые часики отсчитывали прожитые нами часы. Старшая детвора весело отчитывалась об успешно проходящем сборе плодов картофеля. Энтузиасты помладше, увидев живых пик-пиков, и прознав что за теми придётся ухаживать, с трёхкратным усердием рвали листву и тянули травы. Детей было прям за уши не оттащить от бедных, маленьких и напуганных зверьков. Повезло лишь в том, что с таким количеством охранников вряд ли кому-то удастся добраться до пик-пика незамеченным. Попросив Обба помочь с организацией лесной вырубки, дождался когда тот приведёт троих крепких ребят. Отойдя по дальше от лагеря, они выбрали нужное дерево, обвязали ствол мною же созданными верёвками, после чего натянув, дали своё добро и…
— Ху-як! — Топорик проходит бревно, отчего все собравшиеся, не ожидавшие что дерево срубят настолько быстро и легко, в панике замельтешили. Готовые к работе оказались неготовыми к поспешно полученному результату.
— Вам же сказали, идиоты! — Заметив, как одного из дровосеков за руку потянула намотанная верёвка, вскрикнул Обба.
— А ты б поверил⁈ — Пытаясь управлять заваливающимся стволом, один на другого орали мужики кролли.
Дерево, едва не привалив одного из зевак, с хрустом и треском рухнуло на землю. Около часа мужики, руками держась за головы, наблюдали как всё до чего я прикасаюсь, изменяет форму и преображается. Кора — верёвка, ветки и камни — топоры, цельный ствол — в доски.
— Чудовищная сила, такое не должно существовать… — Мычали из-за моей спины взрослые местные.
Орудуя топором вдоль ствола, я нарезал длинные доски, словно ломтики сыра. Так легко шёл топор сквозь деревянную твердь. Кролли, не скрывая ужаса косились на мои инструменты, некоторое время, они даже боялись к ним прикоснуться, считая их остроту небесно-божественной. Но мне удалось их успокоить, показав, что дело тут не в инструменте, а в том кто его использует.
— Я простой шаман, мужики, а это простые инструменты, не стоит бояться. — Заслужив топотливые овации ножками в свой адрес, прибедняясь и стараясь казаться самым простым парнем на селе, медленно и планомерно продолжал завоёвывать уважение в глазах окружающих.
Навес сделали быстро. Причём очень. И, внезапно, практически без значимых и мало приятных для меня побочных эффектов. Досок получилось много. Приняв во внимание прошлый опыт, осторожно прикинул что к чему. Обрисовал для себя на земле план будущей одноэтажной простой постройки, убедился в наличии минимум половины ресурсов. Это тебе не дом, а простая конура, но даже создавая её мне было чему поучиться, в частности сдерживанию. Моя сила активизировалась инстинктивно. На данный момент самопроизвольное срабатывание являлось даже более опасным, чем хищники, болезни и прочее. Начни мы какую-то грандиозную стройку, тот же частокол или охранную вышку, моё самопроизвольное использование способности может тут же вырубить меня. А что если это произойдёт во время набега хищников? Что если я случайно коснусь незавершенного проекта, потеряю силу и отрублюсь? Меня тупо ёбнут и сожрут. Следовало учиться контролю. Уделить больше времени пониманию процесса активации.
Осторожно подойдя к набору материалов, уложенному и готовому к сборке, дал команду об начале строительства. Парни закапывали столбы, подвязывали к стенам доски, и едва мы закончили треть… Сработала сила. Сдержаться не удалось. Выругавшись, словил на себе шокированный взгляд трудяг, таращась на чудо, те, как и многочисленные зеваки, не понимали причины моей злобы. Сарай был воздвигнут, первая просторная клетка заняла предоставленный ей уголок. Накидав туда соломы, вырезал для пик-пик собственную тарелку поилку. Подобной посуды даже у некоторых местных не было, а тут для какой-то тушки. Это не понравилось жадным взрослым, для которых зверьки были всего лишь мясом, но очень понравилось их детям, готовым буквально с утра и до ночи ухаживать за первыми одомашненными существами.
— Главное, чтобы клетку не открывали, а то затискают до смерти. — Толкнув в плечо удивлённо глазевшего на результат нашей работы Обба, шутливо произнёс я. Парень пропустил мои слова мимо ушей. Размышляя о чём то своём, он поглядел на сарай, затем поле, оградку, а после на возвышавшийся над всеми местными красотами дом.
— Да что с тобой? Тебя так сила моя шокировала?
— А… — Уши парня опустились вместе с торчавшим из под одежды хвостиком. — Извините, уважаемый шаман, сердцу моему больно, его разрывает от одной мысли, что наступит день, когда нам придётся бросить столь чудесное место и вновь стать бегущими от опасности. Ваш труд, ваши идеи величественны и… Я бы сказал даже богохульны. Оседлый образ жизни по своему прекрасен, и поля, возделанные вами, наверняка принесут отличный урожай, но оседлость не про кролли. Мы не сможем, не успеем собрать посевы. Не сможем увидеть как рождаются новые пик-пик, и как их потомство заполняет сотворённое вами клетки. Мне больно в первую очередь за то, что ваша величественная сила расходуется в пустую.
Ох ты ж блять. Сильно сказано дружок. Почти до слёз. Мне нравится как ты мыслишь, и я даже позволю себе у тебя спросить:
— Так если всё так плохо, может не стоит бежать? Может стоит вспомнить о гордости, и о том, зачем кролли, как и хищникам дарованы зубы и когти?
Подталкивая к размышлениям о самообороне, спросил я.
— Глупости. Последней семьей, кто мог позволить себе подобные мысли, стали Крол. Досадно, храбрецы едва не стали причиной гибели всего племени, и сами плохо кончили. Муррка последняя, в ком течёт частичка их крови, она лучший тому пример. — Тяжело произнёс Обба. — Чистая поляна, нет ни пещер, ни скальных расщелин, не бурной реки, преодолев которую можно найти спасения. Встреться мы с хищниками, битвы не будет — будет резня. В чистом поле нашей кровью окропят траву, а гниющей, несъеденной плотью удобрят почву. Любой кто не побежит — умрёт.
— Всё настолько плохо? Тогда почему Кролы избрали путь битвы, а не путь бегущих?
— Потому что у нас отняли святую морковь! — Недовольный моим вопросом, рыкнул Обба.
— Это всё? А что было до того, они так же бегали по горам от преследователей? Убегали от всех и каждого, будь то хищник или травоядный?
Мой вопрос заставил парня задуматься.
— Эрл никогда не говорил о временах детства его предков. Насколько я знаю, наше племя очень долго жило на святом холме.
— Вот как. Значит Крол были достаточно храбры, чтобы долгое время оставаться и защищать свои земли. Быть может поэтому у них и были копья, праща, ножи, топоры и другое. Тебе не кажется, что когда-то ваши предки уже пытались и таки нашли для себя дом?
Парень задумался. Взглянув на меня по новому, тот сначала хотел возразить, а после, словно уткнувшись в невидимую словесную преграду, вновь умолк. Его допотопный мозг разрывали десятки вопросов, на которые парнишка никак не мог найти ответа.
— Ладно, расслабься. Лучше вот что скажи: если бы ты обрёл место, где всегда есть еда, тепло, и с неба не капает, ты бы рискнул своей жизнью ради того что бы сохранить это место. Рискнул вступить в бой как некогда это сделали Кролы? Встал бы грудью на защиту сородичей и той святой Морковки?
Произнеся это, я умолк. От ответа парня зависело многое, и в первую очередь моё дальнейшее к нему отношение. В нашем диалоге, я и так позволил себя взболтнуть лишнего, косвенно раскрыв свои планы. Планы не на оседлый образ жизни, а на создание моей маленькой, вооружённой банды.
— Это сложный вопрос, мистер шаман.
— Более того, это вопрос жизни и смерти. — Подчеркнул значимость последующих слов что мог произнеси Обба, добавил я.
— Моя бабушка, мама Хохо, говорила: «Смерть извечная спутница жизни». Место, которое вы описали, в моих мечтах оно подобно подножью Святой горы, и… Если бы я нашёл подобное, то наверняка взялся бы за оружие. Не для себя, не ради сытых и уютных лет проведённых в тепле, а ради сестры, матери, и множества своих молодых сыновей и братьев.
— А как же морковь, ты ничего о ней не сказал?
Парень, поникнув головой, умолк. Создалось впечатление, что он буквально признался в готовности покончить с собой ради других, но не ради какого-то овоща. Это удивило. Я думал, что местные поголовно ебыри-террористы, трусы бросающие детей и стариков на произвол судьбы, но, как оказалось я ошибся. В дерьмовом, прогнившем, поросшем сорняками старом саду, нашлась таки роза среди навоза. И меня очень радовало, что роза это была не одна.