Остановив время и исказив пространство, Молот Миров Эсфеи, преодолев триллионы километров мрака, разделявших женщину и кузница, обрушился на одну из немногих сил, способных сдержать столь великую небесную мощь. Щит, именуемый Эгидой Пяти тёмных сил, сдержал удар древнего оружия.
Разрушительная мощь Молота Миров была остановлена, но взрывная волна, созданная от столкновения света и тьмы, оказалась настолько сильна, что половина армий прибывших на бой ангелов и демонов, лишилась своих перьев и перепонок.
Ощутив мощь врага, Кровавый кузнец велит темному воинству отступить. Глаз Мрака, один из пяти столбов силы Эгиды, закрылся и пробудится не раньше, чем через десять тысяч лет. Эгида, Щит, обладающий душой, она была создана для победы над древними, над подобными Эсфее, но даже её сдерживающей мощи недостаточно. Порывом неописуемого холода Эгида пробуждает вторую из своих сил, Первое божественное воспоминание о холоде:
— Стужа! — Воскликнул кузнец, и мрак в пространстве его рассеялся, бесформенная тьма покрылась мерцающим белым льдом. Отменяя законы мироздания, вычеркивая из реальности сам факт существования тепла, «Первое божественное воспоминание о холоде» вмиг остудило горячую кровь ангелов. Проникнув в параллели чужих реальностей, превратила кованное в небесных кузнях оружие и доспехи в бесформенные куски необработанной, обледеневшей и осыпавшейся руды, оголив уязвимую ангельскую плоть.
Силы света дрогнули. Но пылающая праведным огнём Эсфея не собиралась уступать, позволяя тьме и холоду дальше пожирать тела её созданий и приспешников. Поддерживающая Древняя энергия, исходившая от миллиардов морских душ, ощущалась всё слабее. Миры Кровавой кузни завлекали её войска в невидимую глазу трясину, ослабляли связь с родными богине мирами.
Кузнец, сколько бы плохого о нём не говорили, сколько бы не поливали его имя грязью, он являлся одним из древних богов. Настолько древних, что даже сама Эсфея не помнила, кто появился раньше, она или он. Именно поэтому, из уважения к его коварству и умениям, богиня решила покончить со всем одним ударом.
Защитной, лазурной сферой, Живым дыханием океана, окружила она своё светлое войско и, подняв над головой молот, принялась готовиться к последнему, решительному и самому сильному удару, на который только была способна. Мощь, которую она собиралась обрушить на голову Кузнеца, не сдержит ни одна реальность, не остановит никакая сила. Эсфея сомневалась даже в том, выдержит ли сам её молот столь первозданную мощь её души.
— Верни мне моё творение, Кузнец, иначе я разрушу твой Пантеон! — Пригрозив, воскликнула в пустоту богиня. Мощь морей, вырвавшись из сферы, превращается в смертоносные, ледяные пики, летящие в бога. Холод, созданный Эгидой, обращён против Кузнеца. Слыша, как трескается Его «Ничто», как не в силах принять столь великий объём энергии, щелями покрывается недосягаемая пустота его Пантеона, Кузнец, глядя на молот Миров, принимает тяжёлое решение. Обнуляя душевную мощь своих подчинённых, он бросает демонов в безумную, суицидальную атаку на ангелов. А сам, отступая, пытается спрятаться в одну из тысяч созданных им дверей.
Оледеневшие тела оставшихся без защиты ангелов на куски рвали разгоняемые в Кузне свирепые ветра. Миллионы демонов своей тёмной кровью окрасили солёные, ледяные пики, что размерами своими превзошли величие любой из когда-либо существовавших гор.
В попытке сбежать от Эсфеи, Кузнец превратил битву в бойню. Но и богиня, в безумстве своём и безрассудстве тому не уступала. Позабыв о подопечных, о разделявшей её с ними пропасти в силе, она в одиночку кинулась в самую гущу битвы.
— Кузнец! — Вновь замахивается Эсфея, надеясь ударом Молота миров догнать бога и разрушить созданный им проход в иное измерение. Разум богини поглощён местью, а девственно чистое тело, перепачкавшись чёрной демонической кровью, впервые за всё время своего существования позволило ярости и скверне проникнуть в себя. Не чувствуя защиты покровительницы, войско святых ангелов, прибывших с той, и лишь чудом удержавшихся в пространстве, ощутило безумство Эсфеи, что вновь готовилась нанести сокрушающий небеса удар. Паника и страх пронзила их сердца, оборотив светлое воинство в бегство. Следуя примеру светлых братьев, прячась в червоточинах и временных карманах, кинулись спасать свои жизни миллионы призванных на бой демонов.
Взмах Молота Миров рассёк пустоту, поглотив разом миллионы душ союзников и врагов, заставив вздрогнуть мир богов. Дверь, в которую успел занырнуть Кузнец, разнесло на атомы, но след червоточины, ещё виднелись в пустоте. Без тени сомнения, разъярённая Эсфея бросается вслед за кузнецом.
Брызги раскалённой магмы, от соприкосновения с лицом Эсфеи превратились в пыль. Проход телепортировал бога и богиню в жерло Первого вулкана, в мир, где началась история Кровавого Кузнеца.
— Бежать некуда, Кузнец, здесь всё закончится. — Подняв свой молот, Эсфея, впервые с момента, когда завладела этим оружием, ощутила его истинный вес. Двери, в которые её заманил Древний, оказались не простым проходом в иное измерение, а проходом в третий мир… мир, не подчинявшийся ни законам Эсфеи, ни законам Кузнеца.
— Что? О, Отец наш небесный, я должна была понять, в этом замешан кто-то ещё… — Чувствуя, как в воздухе гнетуще образуется третья из сил, обреченно прошептала Эсфея. — Кузнец, кого ты привлёк на свою сторону? Кому продал первую из божественных Кузнь?
— Аиду. — Поправив свой элегантный костюм, вытащил из-за спины два алых кинжала кузнец.
— Глупец… — Видя, как темнеют глаза Древнего, как гаснут последние лучики света в охваченном тьмой теле, простонала богиня.
— Не тебе, отрёкшейся от небесных игрищ, судить меня. Грядёт великая война, она изменит устаревшие порядки, и на трон небесный взойдёт достойный!
— Аид? Он погрузит миры в хаос! — Вскрикнула богиня.
Кузнец, обнажив клинки бросается, в атаку. Тяжесть собственных тел непривычна обоим богам. Медлительным движением молота Эсфея тяжёлым ударом разбивает острейший Хрусталь кинжалов души, едва не снеся голову Кузнецу. В очередной раз от смерти того спасает Эгида.
— Мне нет дела до хаоса. — Отпрыгнув в сторону, призвал ещё пару клинков бог. Я Кузнец, кую божественное оружие из душ живых существ, из их эмоций, а самые сильные эмоции — это страх! Оружие выкованное из страха и закалённое в реках остывшей крови — самое прочное, самое острое, самое…
— Самое тёмное из всех, что может только быть! — Вновь воскликнула Древняя. — Но сколько бы тьмы в нём не было, ему никогда не сравниться с оружием творца, с… — Оружие Эсфеи дрогнуло, в отблеске чистой души Молота Миров богиня почувствовало тьму. — Нет, не может быть…
— Верно, то, чем ты так гордилась. Оружие, которым ты побеждала других и сотворила целые миры… Та мощь переданная тебе творцом, от части, тоже принадлежит тёмному миру. Запомни главный закон Его, Эсфея: «Где есть свет, должна быть и тьма».
Древко Молота Миров, взбунтовав против своего хозяина, покрывается чёрными шипами и пронзает кисть богини. Лишь на мгновение выпустив того из рук, Эсфея видит, как к ней молнией летит Кузнец.
Два клинка мужчины, пройдя сквозь золотые, прозрачные нити туники, вонзаются в женщину.
— Перед тем, как ты тоже станешь частью тёмного мира, я хочу, чтобы ты знала. Древко твоего молота, того, которое ты всегда крепко сжимало своей рукой, которым правила и созидала — это древко создал я.
По воли Его и только одного Его, древко создано из светлой души моего сына. Он, мой первенец, заточён в рукояти моего лучшего творения. А знаешь за что? За мою безоговорочную любовь к своему создателю!
Я был верен Ему, любил любовью, которой только может любить своего отца дитя. Я принёс ему в жертву сына, отдал всего себя, всё, что только имел, но ему было этого мало. Он осудил мою жертву, осквернил мою чистую любовь, забрав у меня право плодить детей… а всё из-за тебя, из-за твоего появления, Эсфея! Долгие годы ты оступалась, совершала ошибки, разрушала миры и созданные им звёзды, но тебе всё сходило с рук. «Почему такая как ты жива, а сын мой, едва познавший жизнь, должен был угодить в заточение?» — Миллионы лет мучал меня этот вопрос, но сейчас это уже не важно.
Ещё немного и сын мой наконец-то будет свободен! — Лезвие кинжалов провернулось в животе богини, пуская на руку бога кровь золотистого цвета.
Эсфея чувствует, как силы покидают её, как наполнявшая тело любовь творца растекается в чужом, тёмном пространстве и исчезает. Её обманули, уверовав в собственную непобедимость, она сама отказалась от архангелов шедших за ней. В мире богов не осталось ни одной живой души, что могла бы прийти к ней на помощь.
Испытывая боль, древняя делает шаг назад, открывая врагу свои раны. В растерянных глазах Эсфеи Кузнец находит веселящее того смирение. Наконец-то это свершилось, наконец-то я победил! — Расплывшись в улыбке, позволяет себе насладиться моментом подольше бог.
Богиня, впервые оказавшаяся в шаге от верной гибели, как и завещал некогда Создатель, пытается отпустить все тяготившие её чувства. Она хочет вспомнить только лучшее, самое хорошее, происходившее с ней. Хочет, но не может. Созидание есть работа, опека об ангелах и архангелах — работа, очищение пространства от скверны — опять работа… Воспоминаний, тёплых и приятных, наполненных чувствами любви и ласки слишком мало. Она всегда трудилась во благо других, и теперь умирала уставшей, обремененной одним глупым воспоминанием и простым людским обещанием «сводить её в кино».
Упав на колени, Эсфея усмехнулась. А ведь никто из архангелов или богов, никогда бы не осмелился провести её вдоль райского сада, не предложил бы полюбоваться своими планетарными трудами или достижениями. Да и она, не окажись в подобной ситуации, вряд ли бы приняла подобное предложение. А сейчас, даже поход в глупое, сотворённое человеческими руками «кино», смог бы помочь её уставшей душей спокойно уйти в небытие.
Взгляд уставших, обречённых глаз Эсфеи опускается на рану. Золотистой струйкой по нитям её прозрачной туники вытекает жизнь. Она струится, льётся на камни, оживляет мертвую почву, та расцветает и под воздействием температур вновь превращается в пепел. Пепел, что разлетаясь, внезапно цепляется за тонкую, едва заметную божественному глазу паутинку с маленьким узелком, за которым виднееся красная Нить судьбы.
«Ещё не всё…» — Кто-то, существовавший и в мире Кузнеца и в мире Аида, верил в её пантеон, верил, и нитью связывавших их двоих судеб, верой своей указал Эсфее путь к спасению!
Сжав нить в своей левой руке, Эсфея из последних сил вскакивает на ноги и мощным ударом правого кулака бьёт в челюсть Кузнецу. Мужчина пошатнулся, опешив, сделал шаг назад.
— Я думал, ты умней… — Усмехнулся тот, а после, подняв взгляд, заметил то, что должен был увидеть намного раньше. «Нить судьбы⁈» Шаг-другой, богиня видит мерцающие в пламени створы чужого измерения. Ещё два шага, Эсфея чувствует как в спину ей, готовясь пробить сердце, летят смертоносные кинжалы. Обернувшись, она уворачивается от них.
«Не попал!» — заваливаясь в захлопнувшуюся за ней пространственную дверь, Эсфея кровью своей запечатывает вход.
— НЕ-Е-Е-Е-Т!
Десятки тысяч дверей распахнулись в тысячи миров Кровавой Кузни. Но, одна… всего одна, та самая, в которую провалилась проклятая Эсфея, так и не открылась Кузнецу!